CC BY
193УДК 347.965 ББК 67
DOI 10.24411/2073-3313-2018-10271
АДВОКАТСКАЯ ТАЙНА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
Наталья Алексеевна БАЕВА, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовно-процессуального права, Центральный филиал РГУП, г. Воронеж E-mail: baeva.nata@mail.ru
Научная специальность: 12.00.09 — уголовный процесс
Аннотация. В статье рассмотрены вопросы нормативно-правового регулирования адвокатской тайны и судебная практика обеспечения конфиденциальности информации, составляющей профессиональную тайну адвоката-защитника.
Ключевые слова: адвокатура, адвокатская тайна, уголовное судопроизводство, квалифицированная юридическая помощь, адвокат-защитник.
Annotation. The article deals with the issues of regulatory legal regulation of lawyer secrecy and judicial practice of ensuring the confidentiality of information that constitutes a professional secret of defense attorney.
Keywords: advocacy, lawyer's secret, criminal process, qualified legal assistance, defense attorney.
Адвокатская тайна — это правовой институт, обеспечивающий защиту конституционных прав доверителя на конфиденциальность информации, полученной адвокатом в условиях оказания квалифицированной юридической помощи. Являясь составным элементом адвокатского права, адвокатская тайна обладает всеми специфическими особенностями этой формирующейся частно-публичной отрасли права. Нормативно-правовые основы института адвокатской тайны в Российской Федерации заложены в Конституции РФ, которая закрепляет право граждан на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, тайну телефонных переговоров, переписки, почтовых и иных сообщений.
Указ Президента РФ от 6 марта 1997 г. № 188 «Об утверждении Перечня сведений конфиденциального характера» (ред. от 13.07.2015 г.) закрепил понятие «персональные данные», которые имеют отношение к частной жизни и включают всю возможную информацию, которая позволяет идентифицировать гражданина как личность. Отдельного упоминания в Указе Президента удостоились некоторые виды тайны, связанные с профессиональной деятельностью и защищенные нормами Конституции РФ, в частности, адвокатская тайна.
Федеральный закон «О персональных данных» обеспечивает защиту прав и свобод человека и гражданина при обработке его персональных данных, Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» содержит нормы, обеспечивающие профессиональную адвокатскую тайну.
Таким образом, одна и та же информация может быть защищена различными видами тайн. Например, обстоятельства уголовного дела, сообщенные доверителем, — это персональные данные гражданина, а для адвоката это предмет адвокатской тайны. В таких случаях возникает определенный вторичный характер профессиональной тайны адвоката, что порождает определенные коллизии и даже изъятия из того объема информации, который подлежит защите в уголовном судопроизводстве. Классифицирующими признаками, позволяющими разграничить правовые режимы, применяемыми по отношению к различным или идентичным видам информации, могут быть: субъектный состав лиц, владеющих информацией; предмет правовой защиты; начало действия особого правового режима.
Рассматривая субъектный состав лиц, имеющих какое-либо отношение к адвокатской тайне, следует обратить внимание на потенциаль-
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2018
ную возможность возникновения определенных противоречий в интересах доверителей, поскольку правовой статус доверителя в соответствии с нормами ст. 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее — КПЭА) имеет довольно разнообразную юридическую природу: это лица, заключившие соглашение с адвокатом (например, родственники подозреваемого или обвиняемого); лица, которые получают юридическую помощь, в том числе по назначению органов предварительного следствия, дознания, суда.
Адвокат-защитник обязан обеспечить иммунитет доверителя (подозреваемого, обвиняемого), предоставленный ему Конституцией РФ, и конфиденциальность сведений в случае конфликта интересов лиц, в отношении которых адвокат является субъектом оказания юридической помощи, даже в том случае, когда они являются его доверителями.
В дисциплинарной практике Адвокатской палаты Московской области имеется случай отказа адвоката сообщить конфиденциальную информацию доверителю.
Адвокат А. Митрофанова и Н. Федорова заключили письменное соглашение на оказание юридической помощи на предварительном следствии супругу Н. Федоровой — Р. Федорову, обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 228.1 УК РФ. По условиям заключенного с адвокатом соглашения Н. Федорова обязалась оплатить гонорар в размере <...> руб. в случае посещения адвокатом подзащитного в следственном изоляторе.
Спустя месяц Федорова обратилась в Адвокатскую палату Московской области с жалобой на адвоката Митрофанову, в которой указала, что «24 октября на ее вопрос о том, как обстоят дела у Федорова Р. и почему адвокат до сих пор не посетила его в СИЗО, Митрофанова ответила, что это адвокатская тайна и ничего пояснять она не будет».
Квалификационная комиссия, а затем Совет палаты выявил нарушение норм законодательства об адвокатуре и вынес дисциплинарное взыскание адвокату. Решение Квалификационной комиссии было оспорено в суде, который установил, что адвокат действовал в интересах подзащитного Федорова Р., обоснованно не предоставил информацию его супруге Федоровой Н., поскольку Федорова Н. являлась фигурантом по тому же делу и их показания противоречили друг другу (определение Московского городского суда от 18 января 2011 г. по делу № 33-108).
Требования законодательства об адвокатской тайне обязаны соблюдать члены адвокатской
корпорации, к которым, помимо адвокатов, относятся помощники, стажеры и сотрудники адвокатских образований. Члены квалификационной комиссии адвокатской палаты, не являющиеся адвокатами, следуя логике законодателя, внесшего изменения в ст. 33 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», кардинально изменив правовую основу работы комиссии при рассмотрении жалоб, поступающих в совет палаты, также обязаны соблюдать законодательство об адвокатуре.
В процессе редакции Закона 2003 г. в п. 3 ст. 9 была внесена существенная поправка: квалификационная комиссия, ранее учреждаемая при адвокатской палате субъекта Российской Федерации, стала органом адвокатской палаты, на который распространяются нормы специального закона, КПЭА, методических рекомендаций и других нормативных актов.
Еще один немаловажный критерий классификации — характер общественных отношений, возникающих в связи с защитой интересов лиц, владеющих конфиденциальной информацией. Например, государственная тайна защищена от посягательства неопределенного круга лиц, разглашение информации, которая может нанести ущерб интересам государства, запрещено под угрозой наказания. Информация, составляющая профессиональную тайну адвоката, защищена от посягательства, но с определенными исключениями. Таким образом, законодатель устанавливает режим абсолютной и относительной охраны конфиденциальных сведений.
В соответствии с нормой ч. 1 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» предметом адвокатской тайны признается любая информация, ставшая известной адвокату в связи с оказанием юридической помощи. Гарантии реализации права доверителя, предоставленного ему Конституцией РФ, закреплены в упомянутом специальном Законе, регулирующем адвокатскую деятельность.
Статья 8 запрещает допрос адвоката в качестве свидетеля, не допуская, таким образом, разглашения сведений, полученных от доверителя, и другой информации, ставшей известной адвокату в процессе оказания юридической помощи.
УПК РФ запрещает вызов адвоката, связанного правоотношениями с доверителем, для дачи показаний в качестве свидетеля (за исключением ситуаций, закрепленных в п. 2 ч. 3 ст. 56 и п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, в которых адвокат ходатайствует об этом с согласия и в интересах своего доверителя).
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2018
Следует заметить, что смысловая параллель профессиональной и конфессиональной тайны (пункты 2—4 ч. 2 ст. 56 УПК РФ) придает очевидный нравственно-психологический характер институту адвокатской тайны. Кодекс профессиональной этики адвоката рассматривает адвокатскую тайну в качестве краеугольного камня доверительных отношений с лицами, обратившимися за юридической помощью. Поскольку КПЭА отнесен к законодательству об адвокатской деятельности и адвокатуре, предмет адвокатской тайны, закрепленный в п. 5 ст. 6 КПЭА, может быть рассмотрен не только в нравственно-психологическом, но и в уголовно-процессуальном аспекте.
Так, законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре охраняет от вмешательства третьих лиц сам факт обращения к адвокату, информацию о доверителе, документы и сведения, собранные адвокатом или полученные от доверителя; к предмету адвокатской тайны отнесено содержание рекомендаций, полученных доверителем, как в устной, так и в письменной форме, и другая информация. При этом нельзя согласиться с позицией некоторых авторов, которые полагают, что «объем информации, которая входит в категорию адвокатской тайны по конкретному уголовному делу, устанавливает сам адвокат»1.
Методические рекомендации по ведению адвокатского производства, сохранению адвокатской тайны, разработанные Советом Федеральной Палаты Адвокатов (далее — ФПА), в качестве объектов, содержащих конфиденциальную информацию, называют материалы, составляющие адвокатское производство по делу и текст соглашения об оказании юридической помощи. Полагаем, что корпоративные акты следует принимать к сведению и учитывать при вынесении решений следственными и судебными органами, поскольку они основаны на Конституции РФ, законодательстве об адвокатуре, уголовно-процессуальном законодательстве и правовых позициях Конституционного Суда РФ.
В Методических рекомендациях по ведению адвокатского производства от 21 июня 2010 г. № 5 в редакции от 28 сентября 2016 г. содержатся детальные пояснения относительно режима оформления и хранения текстов на бумажных носителях, ведения адвокатского производства с использованием компьютера.
Рекомендации по обеспечению адвокатской тайны и гарантий независимости адвоката при осуществлении адвокатами профессиональной деятельности от 30 ноября 2009 г. (с дополнени-
ями от 28 сентября 2016 г.) разъясняют особенности действий адвоката, обеспечивающего сохранение режима адвокатской тайны, в том числе во взаимодействии с судом, который вправе задавать адвокату только вопросы об имевших место нарушениях уголовно-процессуального законодательства (п. 3).
Обращено внимание на процессуальные особенности взаимодействия с органами, осуществляющими оперативно-розыскные и следственные действия (например, проведение обыска в адвокатских образованиях), взаимодействия с органами государственной власти и местного самоуправления, налоговыми органами. Совет ФПА РФ обращает внимание адвокатов на необходимость процессуального реагирования на нарушения прав адвокатов, в том числе путем обращения в вышестоящие суды.
Во исполнение рекомендаций Совета ФПА РФ адвокаты Новосибирской адвокатской палаты обратились в Конституционный Суд РФ с жалобой, поводом которой послужило производство обыска в нежилых помещениях некоммерческой организации «Новосибирская городская коллегия адвокатов». Цель обыска — выявление и изъятие документов, подтверждающих оплату юридической помощи по уголовному делу № 359399, изъятие адвокатских производств и других документов как на бумажных, так и на электронных носителях по уголовному делу № 40313.
Кроме того, в судебном решении Октябрьского районного суда г. Новосибирска от 5 октября 2014 г. был санкционирован личный обыск адвокатов и лиц, находящихся в помещении на момент проведения следственных действий. Правовыми основаниями послужили положения УПК РФ и законодательства об адвокатуре, регламентирующего оперативно-розыскную и следственную деятельность в отношении адвокатов.
В апелляционном постановлении от 3 декабря 2014 г. Новосибирский областной суд оставил жалобы адвокатов без удовлетворения, указав, что они имеют возможность обжаловать действия следователей, изъявших адвокатские производства и документы, не имеющие отношения к указанным в постановлении Октябрьского районного суда уголовным делам.
В отношении изъятия адвокатских производств и документов, поименованных в постановлении, Конституционный Суд РФ занял следующую позицию, изложенную в постановлении от 17 декабря 2015 г. № 33-П «По делу о проверке конституционности пункта 7 части второй статьи 29, части четвертой статьи 165 и части
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2018
первой статьи 182 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан A.B. Баляна, М.С. Дзюбы и других»: «право подозреваемого, обвиняемого на конфиденциальный характер отношений со своим адвокатом (защитником) как неотъемлемая часть права на получение квалифицированной юридической помощи не является абсолютным». B целях защиты основ конституционного строя, прав и интересов иных лиц и т.д. «отступления от конфиденциальности допустимы».
Этот вывод, по мнению Конституционного Суда РФ, следует из тех положений, согласно которым не подлежат контролю со стороны государства только те действия, которые «носят не противоправный характер», на что неоднократно обращал внимание Конституционный Суд Российской Федерации в постановлении от 16 июня 2015 г. № 15-П, определениях от 9 июня 2005 г. № 248-0, от 16 февраля 2006 г. № 63-0, от 26 января 2010 г. № 158-0-0 и от 27 мая 2010 г. № 644-0-0.
Дальнейшие рассуждения в постановлении Конституционного Суда РФ от 17 декабря 2015 г. № 33-П, как и в определении от 15 января 2016 г. № 186-0 по аналогичной жалобе адвоката Мош-кина М.И. на нарушение его конституционных прав, имеет признаки паралогизма с такой логической ошибкой, как подмена понятия.
Не отрицая всех возможных конституционных и международно-правовых гарантий, Конституционный Суд РФ считает допустимым вмешательство государства в правоотношения адвоката и доверителя (подозреваемого или обвиняемого), в том числе посредством нарушения норм института адвокатской тайны в исключительных случаях «при наличии обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь».
Подменяя понятия «противоправное деяние» и «правонарушение» понятием «злоупотребление правом», авторы постановления вводят в заблуждение правоприменителя, признавая злоупотреблением деятельность адвоката, выходящую за рамки принципа законности, закрепленного в п. 2 ст. 3 Федерального закона «0б адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», и иную деятельность, не отвечающую требованию честности, разумности и добросовестности правозащитной деятельности адвоката.
0днако ни в законе об адвокатуре, ни в Кодексе профессиональной этики адвоката понятие «злоупотребление правом на защиту в уголовном судопроизводстве» не закреплено.
Полагаем, что использование в постановлении понятия «злоупотребление правом», не включенного в уголовно-процессуальную правовую среду, является тем самым «избыточным и произвольным посягательством на права защиты», о котором рассуждают судьи Конституционного Суда РФ.
В постановлении Конституционный Суд РФ подменяет собой законодателя, вводя новый состав противоправного деяния: «злоупотребление правом на юридическую помощь и защиту от подозрения и обвинения, допускаемых как адвокатом, так и лицом, которому оказывается юридическая помощь, а также третьим лицом (например, оплачивающим услуги адвоката», определяя его как правонарушение, имеющее уголовно противоправный характер.
В постановлении подчеркнуто, что адвокатская тайна не носит абсолютного характера, т.е. не вся информация, которая помещена в адвокатское производство, защищена от вмешательства со стороны государственных органов. Дополнительные ограничения, касающиеся проведения обысков в адвокатских образованиях в виде предварительного судебного контроля и указания точного наименования документов, подлежащих отысканию и изъятию, другие процессуальные условия, закрепленные в ст. 450.1 «Особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката» УПК РФ, не могут в полной мере обеспечить реализацию конституционных прав доверителя и профессиональных прав адвоката, связанных с адвокатской тайной.
Дополнения, касающиеся судебного контроля при производстве обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката, внесенные в ст. 29 УПК РФ 17 апреля 2017 г., и дополнения ст. 75 УПК РФ, признающие недопустимыми доказательствами предметы, документы, сведения, входящие в адвокатское производство и полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, не могут достаточно эффективно защитить адвокатскую тайну от вмешательства процессуального оппонента.
Как уже было отмечено, уголовно-процессуальное законодательство предусматривает особый порядок проведения оперативно-розыскных и следственных действий в отношении адвоката. В случаях нарушения законодательства Совет ФПА рекомендует совершать определенные действия (п. 12 Рекомендаций по обеспечению адвокатской тайны и гарантий независимости адвоката при осуществлении адвокатами профессиональной деятельности), среди которых: сообщение о нарушении прав адвоката в ад-
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2018
вокатскую палату, обжалование незаконных действий в соответствующие инстанции (прокурор, руководитель следственного органа, суд) и т.д.
Попытки оспорить судебные решения и совершенные на их основании действия следственных органов встречают объяснимое процессуальной природой состязательного процесса противодействие.
Так, адвокат Мошко М.А. обжаловала действия следователя следственной группы ГСУ СК РФ З., который, по мнению адвоката, нарушил законные положения об адвокатской тайне и запрет на истребование от адвокатов сведений, связанных с оказанием юридической помощи.
Кроме того, при обыске жилища Мошко М.А. было отказано в допуске адвоката Б. для защиты ее интересов, чем было нарушено право на защиту. По мнению заявителя, судом была дана неверная оценка ее доводам, изложенным как в жалобе, поданной в Басманный районный суд г. Москвы, так и в апелляционной жалобе, поданной в вышестоящий суд; отказ в принятии жалобы на действия следователя является незаконным и необоснованным, однако в Апелляционном постановлении Московского городского суда от 19 сентября 2016 г. по делу № 10-15073/2016 решение Басманного районного суда оставлено без изменения.
Пренебрежение принципами независимости адвокатуры, конфиденциальности сведений, которыми располагает адвокат, осуществляющий защиту по уголовному делу, расширительное толкование понятия «злоупотребление правом» на основе доктринального понимания единства процесса как родового понятия может привести к снижению эффективности правозащитной деятельности адвокатуры, нарушению баланса правовых возможностей стороны защиты и стороны обвинения, практическому отрицанию одного из основополагающих принципов уголовного судопроизводства — принципу состязательности сторон.
Адвокатское сообщество и институты гражданского общества обращают внимание на некоторые пробелы в законодательстве, регулирующем правоотношения, связанные с реализацией профессиональных прав адвокатов в вопросах сохранения адвокатской тайны.
В августе 2015 г. Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека обсудил проблему нарушений прав и гарантий законной деятельности адвокатов со стороны сотрудников правоохранительных органов и изложил свои рекомендации в итоговом решении, в котором предложил незамедлительно установить юридическую ответственность, в том числе
уголовную, за вмешательство в профессиональную деятельность адвокатов или препятствование ее осуществлению (п. 7 Рекомендаций по итогам специального заседания «О роли адвокатуры в правозащитной деятельности»).
Специальное заседание Совета «О дополнительных гарантиях независимости адвокатов при исполнении ими служебных обязанностей», состоявшееся 10 марта 2016 г., утвердило конкретные предложения по изменению уголовного, уголовно-процессуального и иного законодательства.
В частности, рекомендовано закрепить нормы об уголовной ответственности в УК РФ за вмешательство в адвокатскую деятельность и препятство-вание правозащите, изменив и дополнив ст. 294 УК РФ упоминанием об адвокатской деятельности; усилить гарантии соблюдения адвокатской тайны путем внесения ряда изменений в УПК РФ. Рекомендации, связанные с уголовным процессом, Администрацией Президента РФ приняты и внедрены в законодательство, а вот изменения уголовного законодательства вызвали возражения.
По мнению члена Совета Т.Г. Морщаковой, доводы оппонентов о возможности распространения общих положений уголовного законодательства на адвокатов не имеют достаточного обоснования, поскольку «в большинстве случаев есть перечень субъектов, профессиональная деятельность которых подлежит охране, а расширительно толковать уголовно-правовые запреты нельзя»2.
Полагаем, что последовательная политика институтов гражданского общества в вопросах защиты конституционных прав граждан, введение уголовной ответственности за вмешательство в законную профессиональную деятельность адвокатов, нарушающее нормы законодательства об адвокатской тайне, сможет обеспечить защиту прав и интересов доверителя в уголовном судопроизводстве, гарантированную ему Конституцией Российской Федерации.
1 Гриненко A.B. Адвокатская тайна и эффективность защиты по уголовным делам // Адвокатская практика. 2015. № 5. С. 15.
2 Морщакова Т.Г. Государство гарантировало адвокатуре самостоятельность // Новая адвокатская газета. 2017. № 8. С .3.
Библиографический список
1. Гриненко A.B. Адвокатская тайна и эффективность защиты по уголовным делам // Адвокатская практика. 2015. № 5. С. 15—19.
2. Морщакова Т.Г. Государство гарантировало адвокатуре самостоятельность // Новая адвокатская газета. 2017. № 8. С. 2—3.
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2018
