CC BY
41
УДК 81'25: 347.78.034
Н. Г. Валеева
кандидат педагогических наук, профессор,
заведующая кафедрой иностранных языков экологического факультета Российского университета дружбы народов; e-maiL: [email protected]
АДЕКВАТНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ - СПОСОБ ПРЕОДОЛЕНИЯ КУЛЬТУРНО-КОГНИТИВНОЙ ИНТЕРФЕРЕНЦИИ
Особенности текста перевода, интерпретация литературного текста в конкретную историческую эпоху зависит от понимания нормы перевода. Приводится определение нормы перевода. Норма перевода - это отражение общепринятых взглядов на цели и задачи перевода в конкретную историческую эпоху, в конкретном социуме и в конкретной культуре, отражение представлений общества о корректности, правильности перевода, допустимости вмешательства переводчика в замысел автора. Показано отражение вариативности нормы в особенностях интерпретации оригинала на примере вольного перевода, французской переводческой школы «прекрасных неверных», концепции В.Г. Белинского, творчестве С. Я. Маршака. С точки зрения коммуникативно-функциональной и культурно-когнитивной парадигмы дается определение перевода как воссоздание оригинала в новой языковой и культурной среде. Создание текста перевода рассматривается как преодоление культурно-когнитивной интерференции в процессе перевода. Выделяются характеристики текста перевода. Приводятся коммуникативные, культурно-когнитивные, ситуационные факторы, определяющие деятельность переводчика. Множественные варианты перевода одного и того же текста рассматриваются как результат вариативности языка / речи и проявления индивидуальности переводчика, его культурно-когнитивного опыта в родной и иноязычной культуре.
Ключевые слова: норма перевода; текст перевода; коммуникативная эквивалентность; культурно-когнитивная интерференция
N. G. Valeeva
PhD (Pedagogy), Professor, Head of the Department of Foreign Languages, EcoLogicaL FacuLty, RUDN University; e-maiL: [email protected]
ADEQUATE INTERPRETATION AS A WAY OF OVERCOMING CULTURAL AND COGNITIVE INTERFERENCE
Specific features of the transLation text and the interpretation of the Literary text in a given historicaL period depend on the understanding of the transLation norm. The study defines the transLation norm as a refLection of the generaLLy accepted views on the objectives and tasks of transLation in a specific historicaL period, in a particuLar society and cuLture, as weLL as a refLection of pubLic perception of transLation correctness and the admissibiLity of the transLator's intervention into the author's
intention. The reflection of the norm variability in the way of interpreting the original, is illustrated on the example of a free translation, the French translation school of "great infidels", the conception of V. G. Belinsky and works by S. Ya. Marshak. The definition of translation as a recreation of the original in a new linguistic and cultural environment is given from the viewpoint of the communicative and functional as well as cultural and cognitive paradigms. Creating a translation text is considered to be a process of overcoming cultural and cognitive interference. Some characteristics of the translation text are highlighted in the article. Communicative, cultural, cognitive and situational factors determining the translator's activity are also presented. Multiple variants of the translation of one and the same text are perceived as a result of language / speech variability and as a manifestation of the translator's individuality, his cultural and cognitive experience in the native and foreign language cultures.
Key words: the translation norm; translation text; communicative equivalence; cultural and cognitive interference.
Вопрос адекватной интерпретации оригинала тесно связан с понятием нормы перевода. Норма перевода отражает те цели, которым служит переводческая деятельность в данную конкретную эпоху, в данном конкретном социуме, в данной конкретной культуре и те причины, по которым текст перевода создается именно тем или иным образом как речевое произведение. «Социальная норма перевода представляет собой совокупность наиболее общих правил, определяющих выбор стратегии перевода. Эти правила в конечном счете отражают те требования, которые общество предъявляет к переводчику» [Швейцер 1988, с. 19].
Изменчивость переводческой нормы в исторической перспективе отражает результат своеобразия социально-исторического развития каждого отдельного социума. Данное своеобразие обусловливает состояние словесности нации (например, период становления, формирования национального литературного языка или его расцвета) и соответствующие ему представления общества, представителя той или иной переводческой школы о корректности, правильности или изяществе перевода и роли переводчика.
Так, с точки зрения великого писателя и оратора Рима Марка Тулия Цицерона (106-43 гг. до н. э.), представителя школы вольного перевода, правомерным являлся перевод, воспроизводящий смысл оригинала. В предисловии к переводу речей «О венке» Демосфена и Эсхила с греческого языка на латинский он пишет: «...я не счел необходимым передавать слово словом, но я сохранил смысл и силу
слов. В самом деле, я полагал, что читателю важно получить не то же число, а, так сказать, тот же вес... И если, как я надеюсь, мне удалось передать эти речи, сохранив все их достоинства, т.е. высказывания, фигуры и конструкции речи, и следуя словам, однако лишь до той степени, пока они не противоречили нашему вкусу, и если мы не перевели все слова греческого текста, мы постарались воспроизвести смысл» [Гарбовский 2004, с. 69].
Представители французской переводческой школы «прекрасных неверных», переводя оригинал, в целях соблюдения «точности, ясности и приятности» восприятия перевода публикой прибегали к радикальным изменениям содержания. Так, Удар де ля Мот писал: «Переводя "Илиаду" в стихах, я ставил себе целью дать публике французскую поэму ... и полагал, что могу достигнуть этой цели только в том случае, если поэма будет короткой, интересной и свободной по крайней мере от больших недостатков <...>. Я часто позволял себе большую смелость; выпускал целые книги, изменял порядок событий и даже осмелился измышлять некоторые эпизоды <...>. Я сократил количество книг в "Илиаде" с двадцати четырех до двенадцати, и они у меня гораздо короче, чем у Гомера <...>. Я думаю, что в моем сокращенном переводе они [важнейшие части действия] образуют более правильное и более впечатляющее целое, нежели у Гомера». Прежде всего, «стремясь к трем вещам - точности, ясности и приятности» [де ла Мот 1975, с. 372].
Два «рода» перевода допускал В. Г. Белинский: «.их должно быть два: один, имеющий целью по возможности заменение подлинника и в художественном, и в историческом, и в литературном отношениях; другой, имеющий целью ознакомление публики с великим драматургом». Второй род перевода служит как бы промежуточной ступенью и нацелен на просвещение и формирование вкусов публики, поскольку большинству публики Шекспир не доступен в настоящем своем виде. «Переводчик должен строго сообразовываться со вкусом, образованностью, характером и требованиями публики. Вследствие этого . он не только имеет право, но обязан выкидывать все, что непонятно без комментария . для уразумения чего нужно особенное изучение <...>. Если бы искажение Шекспира было единственным средством для ознакомления его с нашей публикою - и в таком случае не для чего было церемониться; искажайте смело, лишь бы успех оправдал ваши намерения» [Белинский 1960, с. 197-198].
Проявлением переводческой вольности может служить и идеологизация перевода. В качестве примера приведем перевод английской народной баллады «King John and the Abbot», выполненный С. Я. Маршаком «Король и пастух» (ХХ век, социалистическая Россия), и для наглядности сравним его с переводом, сделанным Ф. Б. Миллером «Король и аббат» (старинная английская баллада) (70-е гг. XIX столетия, царская Россия).
С точки зрения идеологизации перевода представляет интерес фрагмент, выделенный Г. Т. Хухуни курсивом в тексте оригинала, в переводе С. Я. Маршака и в переводе Ф. Б. Миллера.
Оригинал:
When I am set so high in my steed
With my crown of gold upon head
Amongst all my nobility, with joy and much mirth,
Thou must tell me to one penny what I am worth
For thirty pence our Saviour was sold Amongst the false Jews, as you have been told, And nine and twenty's the worth of thee, For I think thou art one penny worser than he.
За тридцать пенсов наш Спаситель был продан /
Среди вероломных евреев, как вам об этом этом рассказывали /
Твоя же цена - двадцать девять пенсов /
Ибо я полагаю, что ты на один пенс стоишь дешевле.
Перевод Ф. Б. Миллера:
Во-первых, когда средь вельмож во дворце Явлюсь я в порфире и царском венце, Тогда премудрость твоя нам откроет, Чего твой монарх приблизительно стоит. Господь наш Спаситель, скажу я в ответ, Был продан евреям за тридцать монет; За двадцать девять назначу примерно: Одною хоть меньше вы стоите верно.
Перевод С. Я. Маршака:
Вопросы такие: когда средь вельмож во дворце Явлюсь я в порфире и царском венце,
Тогда премудрость твоя нам откроет, Чего твой монарх приблизительно стоит. Пастух королю отвечает с поклоном: Цены я не знаю Коронам и тронам. А сколько ты стоишь, -Спроси свою знать, Которой случалось тебя продавать! [Хухуни, Валуйцева 2006, с. 36-37]
Если сравнить фрагменты перевода, выделенные курсивом, с исходным текстом, то увидим, что они различаются функциональной направленностью, эффектом коммуникативного воздействия на адресата. Переводом правомерно было бы назвать только перевод Ф. Б. Миллера. А вариант С. Я. Маршака представляет собой радикальное изменение авторского замысла с идеологической подоплекой. В данном произведении нарушается коммуникативный эффект первичного текста, искажается оригинал на минимально достаточном для перевода уровне эквивалентности - уровне цели высказывания. Помимо этого, в указанном фрагменте искажена система смыслов оригинала и внесена коннотация, отсутствующая в исходном тексте [Валеева 2016, с. 108].
В рамках современной коммуникативно-функциональной и культурно-когнитивной переводческой парадигмы радикальное изменение коммуникативно-интенциональной модели оригинала, радикальное изменение авторского способа подачи содержания представляются недопустимыми.
Согласно современной теории перевода перевод - это процесс, в ходе которого на основе подвергнутого целенаправленному («переводческому») анализу первичного текста создается текст перевода, воссоздающий оригинал в другой языковой и культурной среде. Процесс, характеризуемый установкой на передачу коммуникативного эффекта первичного текста, частично модифицируемый различиями между двумя языками, двумя культурами и двумя коммуникативными ситуациями [Швейцер 1988, с. 75].
В соответствии с приведенным понятием перевода представляется правомерным считать, что текста перевода обладает следующими особенностями:
- характеризуется установкой на передачу коммуникативной цели и коммуникативного эффекта первичного текста;
- отличается «двойной лояльностью» переводчика - установкой на «верность» оригиналу и установкой на нового адресата и нормы его культуры;
- подвергается частичной модификации / адаптации под воздействием культурно-когнитивных различий концептуальных и языковых картин мира контактирующих культур и новой ситуации общения;
- в силу национального своеобразия концептуальных и языковых картин мира контактирующих культур «приемлемость» текста перевода в принимающей культуре обеспечивается на основе коммуникативной эквивалентности;
- будучи эквивалентным исходному тексту в коммуникативно-функциональном отношении, текст перевода должен быть в максимально возможной мере семантико-структурным аналогом оригинала;
- текст перевода не должен содержать «компенсирующих» отклонений от исходного текста, выходящих за пределы культурно-когнитивных расхождений.
Коммуникативно-функциональные и культурно-когнитивные нормы перевода ограничивают произвол переводчика и устанавливают пределы, за которыми текст перевода уже не может рассматриваться как собственно перевод.
В процессе понимания и интерпретации оригинала в ходе переводческого анализа текста и на этапе порождения текста перевода переводчик ориентируется на коммуникативно-функциональную модель оригинала и на культурно-когнитивные и ситуационные факторы общения.
Культурно-когнитивные и ситуационные факторы не действуют по отдельности, их разделение условно в целях анализа. «Они частично перекрываются, образуя единую группу коммуникативных факторов, которые иногда обобщенно именуют коммуникативной ситуацией» [Львовская 2007, с. 159-160].
К культурно-когнитивные факторам относятся:
- пресуппозитивные, энциклопедические и фоновые знания переводчика и представления переводчика о соответствующих знаниях двух других участников коммуникативного акта - автора оригинала
и реципиента перевода как представителей культур, контактирующих в переводе;
- концептульным знаниям переводчика и его представлениям о концептуальных знаниях двух других участников коммуникативного акта как представителей их соответствующих культур;
- знаниям переводчика о нормах и узусе речевого и неречевого поведения, включая текстовые конвенции и их соотношение с концептуальными системами в двух культурах.
Эти факторы всегда будут релевантными, какой бы ни была коммуникативная ситуация; единственное, что может меняться, это степень релевантности каждого из упомянутых факторов.
В качестве ситуационных факторов, варьирующих от одного коммуникативного акта к другому, значимыми представляются:
- знания переводчика о конкретной теме коммуникации;
- знания переводчика об авторе исходного текста как индивиде (его индивидуальном восприятии мира, отношении к теме, его социального стауса и т. д.);
- представление об индивидуальной манере автора достичь целей своей речевой деятельности, которые переводчик формирует в процессе понимания и интерпретации исходного текста;
- знания переводчика об остальных обстоятельствах, которые могут оказаться релевантными в конкретном случае;
- знания об адресате как индивиде (его индивидуальном восприятии мира и т. п.) и представления переводчика об его индивидуальной коммуникативной деятельности, нацеленной на понимание текста перевода (прогнозирование трудностей с которыми он может столкнуться);
- переводчик как субъект деятельности: «внутренние» факторы, или самодетерминация (переводчик как индивид и профессионал, его индивидуальное восприятие мира и т. п.) и условия работы.
Функционирование факторов, обусловливающих деятельность переводчика, имеет гибкий характер принятия решений в рамках шкалы допустимых возможностей, ограниченной коммуникативно-функциональной программой автора исходного текста и приемлемостью текста перевода в принимающей культуре [Львовская 2007, с. 113-114, 117].
Вариативность, корректность, равнозначность воплощения в переводе исходной авторской модели действительности зависит не только от вариативной способности языка-речи, но и от переводчика как субъекта переводческой деятельности, от его компетентности и мастерства. С одной стороны, интерпретируя оригинал, переводчик пытается расшифровать субъективные смыслы исходного текста, оперируя общими, т. е. объективными смыслами знаков. С другой -его интерпретация субъективна. Она подчинена его собственному культурно-когнитивному опыту в родной и иноязычной культуре, его умению понять частное, субъективное через общее объективное. Именно поэтому один и тот же текст может быть понят разными людьми по-разному, поэтому же в практике художественного перевода множественные переводы одного и того же произведения -обычное дело [Гарбовский 2004, с. 272]. В том числе многочисленны варианты переводов поэтических текстов. И каждый из них может быть расценен как адекватная интерпретация оригинала, отражающая личность переводчика, как, например, два варианта перевода 130-го сонета У. Шекспира, воссоздающие оригинал в новой языковой и культурной среде с соблюдением коммуникативного эффекта первичного текста.
W. Shakespeare
Sonnet 130
My mistress' eyes are nothing like the sun; Coral is far more red then her lips' red; If snow be white, why then her breasts are dun; If hairs be wires, blac wires grow on her head. I have seen roses damasked, red and white, But no such roses see I in her cheeks, And in some perfumes is there more delight Than in the breath that my mistress reeks. I love to hear her speak, yet well I know That music hath a far more pleasing sound; I grant I never saw a goddess go -My mistress when she walks treads on the ground. And yet, by heaven, I think my love as rare As any she belied with false compare.
У. Шекспир
130-й сонет
Глаза любимой солнце не затмят, С кораллом не соперничают губы, Снег белизной ее груди не брат, И волосы, как проволока грубы, Вы на щеках возлюбленной моей Ни алых роз, ни белых не найдете; Духи благоуханней для ноздрей, Чем дух, что от ее исходит плоти. Я голосом ее прельщен весьма, Но музыке я столь же жадно внемлю. Полет богинь - гармония сама, Моя любовь простую топчет землю. И все ж она тех женщин мне милей, Которым златоусты льют елей.
Перевод Владимира Васильева
У. Шекспир
130-й сонет
Глаза любимой - вовсе не светила, Кораллом губ ее не назовешь, Грудь белизною снега не затмила, А черный волос с проволокою схож. Видал я розы всякие когда-то, Но роз в ее щеках не нахожу. И есть куда приятней ароматы, Чем тот, что отличает госпожу. Хоть слышать голос мне ее по нраву, В нем музыка отроду не жила, Как ходят боги, я не знаю, право, Но у любимой поступь тяжела. И все ж, клянусь, моя любовь прекрасна, Хоть пышной лжи не слышит ежечасно.
Перевод Александра Шаракшанэ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Белинский В.Г. Теория художественного перевода: Проблема переводимо-сти // Русские писатели о переводе ХУШ-ХХ вв. / под ред. Ю. Д. Левина, А. В. Федорова. М. : Русский писатель, 1960. С. 196-211.
Валеева Н. Г. Теория перевода: культурно-когнитивный и коммуникативно-функциональный аспекты. М. : РУДН, 2016. 246 с.
Гарбовский Н. К. Теория переода. М. : Изд-во Моск. ун-та, 2004. 544 с.
Львовская З. Д. Современные проблемы перевода : пер. с исп. М. : ЛКИ, 2007. 224 с.
Удар де ла Мот. Слово о Гомере // Спор о древних и новых. М. : Искусство, 1985. С. 335-378.
Хухуни Г. Т., Валуйцева И. И. «Переводческая цензура» и ее проявления // Межкультурная коммуникация и перевод : материалы У Межвузовской науч. конф. Москва, 26 января 2006 г. М. : МОСУ, 2006. С. 33-38.
Швейцер А. Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты. М. : Наука, 215 с.
