CC BY
498
УДК 159.923
Аддиктивное поведение с позиций эволюционно-этологического подхода
А. В. Смирнов, В. П. Прядеин
Авторы характеризуют современную методологию изучения аддиктивного поведения как такую, которая сконцентрирована на выявлении радикальных качественных различий между человеком, склонным к аддиктивному поведению, и человеком, характеризующимся отсутствием зависимостей. По мнению авторов статьи, эта методология требует переосмысления. С опорой на достижения этологии предлагается сосредоточить внимание на поиске общих, присущих каждому индивидууму факторов предрасположенности к аддиктивному поведению, а также на сравнительной количественно-качественной оценке их проявлений у аддиктивной личности и у людей, у которых эта предрасположенность не получила развития.
Ключевые слова: эволюционная теория; этология; ад-дикция; аддиктивное поведение.
Социальные изменения — развитие информационных технологий, продолжающийся научно-технический прогресс, смена идеологических, социальных, экономических приоритетов — рождают новые формы и виды аддиктивного поведения. Наряду с известными видами, описанными в Международной классификации болезней (наркомания, алкоголизм, гэмблинг [6]), появляются новые формы зависимостей. В последнее десятилетие получили широкое распространение сексуальная и любовная зависимости, адреналиномания, аддикция отношений, компьютерная и интернет-зависимость, трудоголия [1; 2; 4], которые требуют адекватных методов исследования.
Анализ более двухсот современных отечественных и зарубежных публикаций по проблемам аддиктивного (зависимого) поведения и ад-диктивной личности показал, что эти вопросы изучаются специалистами тринадцати научных направлений [7, с. 3 — 12], каждое из которых имеет собственную позицию относительно сущности явления аддикции и методов его исследования. Различия между трактовками определяются тем, какие факторы выдвигаются в качестве «первоисточника» (импульса) развития аддиктивного поведения, например, эволюционные, социальные, информационные факторы, генетика и наследственность, особенности онтогенетического развития, гендерные, возрастные, личностные особенности и т. д.
Сам факт многообразия направлений, затрагивающих данную проблематику, указывает на сложность и комплексный характер объекта исследования, обсуждаемого в настоящей статье. Феномен аддиктивного поведения подчиняется закону нормального распределения: ад-дикция является результатом сложного случайного взаимодействия эволюционных, наследственных, биохимических, психофизиологических глубинно-психологических, индивидуально-психологических, социальных и информационно-культурологических факторов. Учесть все сложности такого взаимодействия в рамках общей теории аддикции пока невозможно, для этого требуется как минимум математическая модель. Однако отдельные концепции, изучающие «факторы и маркеры риска», существуют и позволяют с известной долей вероятности если не предсказывать возникновение зависимости у человека, то, по крайней мере, выявлять предрасположенность к ней.
Несмотря на то, что эти исследования существенно обогащают наши знания об этиологии, динамике, терапии и профилактике ад-дикций, ответить на вопрос о том, какие именно факторы играют решающую роль в появлении аддикции у конкретного человека, оказывается весьма затруднительно. Значение имеет их сочетание в жизни конкретного «аддикта». Например, наличие генетической предрасположенности может повысить риск возникновения аддикции при попадании человека в неблагоприятную социальную среду, однако не приводит к неотвратимому возникновению аддикции. Иными словами, каждый из факторов риска обладает определенным «относительным весом» и может оказаться решающим в какой-то момент времени, несмотря на выраженность всех прочих детерминант [5]. Эти неиз-
бежные диалектические закономерности будут, на наш взгляд, выступать как трудно разрешимые методологические проблемы в изучении феномена аддиктивных форм поведения до тех пор, пока исследования не будут направлены на поиск общего для всех людей эво-люционно детерминированного базиса аддиктивного поведения.
Согласно эволюционному подходу, у современного человека существуют глубокие эволюционные основания для развития различных форм аддиктивного поведения. Исследователи отмечают, что описанные на сегодняшний день нехимические зависимости по существу «покрывают весь спектр поведенческих актов человека, все стороны его жизни: секс, любовь, работа, деньги, спорт и т. д. Получается, что любой человеческий поведенческий акт таит в себе угрозу возникновения зависимости к нему. Все многообразие нашей жизни — это богатство потенциальных аддикций» [3, с. 81]. Почему же не все люди, в таком случае, становятся аддиктами?
Представители эволюционного подхода постулируют, что между нормой и патологией существует не жесткое качественное, а диалектическое количественно-качественное отличие [11; 12]. Другими словами, предрасположенность к аддиктивному поведению есть у каждого индивидуума. Однако у потенциальных и реальных аддиктов факторы предрасположенности имеют различное количественное выражение, а значит — разное качество [11]. Следовательно, необходимо не выявление радикальных качественных различий между «аддиктами» и «не аддиктами», а поиск общих для всех людей факторов предрасположенности к аддиктивному поведению и количественно-качественная оценка их проявлений как у аддиктов, так и у лиц, предрасположенных к аддикциям или не склонных к ним.
Что же может выступить в качестве общих эволюционно детерминируемых факторов предрасположенности к аддикциям? Ответ на этот вопрос нам дает этологический подход, соответствующий эволюционной теории.
Фундаментальным постулатом этологии является положение, в соответствии с которым большинство поведенческих актов человека имеет инстинктивную природу. Инстинкты связаны с поведением через эндокринную, нейрональную и нейропептидную системы. Более подробно остановимся на нейрональной системе.
В период внутриутробного развития у человека закладываются большие группы нейронов, представляющие собой нейрональный резерв для формирования множества навыков, инстинктивных по своей природе. Эти паттерны нейронов до определенного времени имеются у каждого, доставшись нам в наследство от далеких предков — нечеловекообразных приматов. Если соответствующие нейроны будут активированы, навык разовьется. Если потребности в активации не возникает, нейроны отмирают (явление апоптоза). Известно, что в течение первых 7—10 лет жизни число нейронов головного мозга человека сокращается в 4 раза исключительно за счет апоптоза нейронов, которые не включились в какие-либо связи [2, с. 66—67]. Этим можно объяснить, например, билингвистические способности маленьких детей или умение профессиональных спортсменов, артистов цирка лазить по канату, прыгать на высоте с одной трапеции на другую — такое возможно, если навыки осваиваются ребенком не позднее, чем с 4—5 лет. И наоборот, освоить языки в позднем возрасте или научиться ходить на протезах чрезвычайно трудно. Ослепшие в детстве довольно успешно ориентируются в пространстве, а ослепшие в зрелом возрасте оказываются беспомощными [Там же]. Некоторые двигательные инстинкты у человека включаются сразу после рождения — хватание, обнимание, сосание. Однако более сложные поведенческие акты, такие как ходьба, манипуляции руками, освоение речи, языка, процесс обучения, освоение социальных навыков, начинаются спустя месяцы и даже годы. В основе включения этих навыков лежит характерная для животных и человека система «зеркальных нейронов». «Зеркальные нейроны» человека активизируются при выполнении действия самим человеком, при наблюдении действия, совершаемого другими и при представлении (фантазировании) этого действия [2; 8; 10]. Поскольку инстинкты человека в значительной степени находятся под контролем сознания, мы часто не замечаем, что они лежат в основе многих наших поведенческих актов. Иначе говоря, поведение обусловлено инстинктами, однако лишь частично — в той мере, в какой его не ограничивает сознание.
В рамках этологии различные девиации поведения рассматривают-сякакнарушение нормального инстинкта. Более определенно можно сказать, что в случаях, когда ЦНС оказывается неспособной управлять инстинктами, возникает девиация. «...Очевидно <...> про-
исходит случайный сбой в генной сети, обеспечивающей нормальное влечение, вследствие чего у некоторой части отмечаются выраженные извращения инстинкта от нормального его проявления до противоположного влечения или извращения... Бродяжничество (дромомания) — это отклонение от инстинкта миграции. Трихотилломания у детей представляет собой спонтанное пробуждение этого инстинкта груммин-га — компульсивного влечения к чистке шерсти. Свердловский врач В. М. Быков, изучавший трихотилломанию, отмечал, что дети, у которых развилась трихотилломания, до этого испытывали особое влечение к волосам, меху, любили перебирать волосы, прижиматься к ним» [2, с. 70].
В рамках психиатрии традиционно рассматриваются следующие виды инстинктов.
1. Инстинкт пищевой — проявляется в том, что человеку свойственно влечение к поеданию съедобного и отторжению несъедобного. Частным его проявлением является влечение к питью или отказу от него.
2. Инстинкт половой (продолжения рода) проявляется в норме в том, что человек испытывает влечение к особи того же вида противоположного пола, стремясь к совершению с ней полового акта, либо возникает отторжение по причине наличия у нее нежелательных свойств.
3. Инстинкт самосохранения проявляется или в форме активного агрессивного поведения по отношению к особи, представляющей опасность, или в поведении избегания опасных ситуаций.
Вторичными по отношению к этим основным инстинктам яв -ляются следующие:
• инстинкт исследовательский, обеспечивающий изучение территории, пищи и других особе;
• инстинкт соперничества с особями своего вида при конкуренции за пищу, брачного партнера, за место в иерархии;
• инстинкт агрессивного поведения по отношению к конкурентам в получении пищи, брачного партнера, с чужими особями, конкурентами по территории;
• инстинкт собирательства, охотничий инстинкт;
• инстинкт ухода за потомством;
• инстинкт чистоты, часто сопряженный с уходом за другими особями;
• инстинкт гнездования;
• инстинкты передачи информации [2, с. 67—68].
Получившей должное обоснование и научное признание принято
считать классификацию инстинктов Мак-Линна (McLean) (1978) [9]. Им описан комплекс инстинктов рептилий, сформировавшийся на основе «мозга рептилий», части которого сохранились в ходе эволюции и у человека, составив наиболее древние пласты головного мозга. Поскольку у рептилий отсутствует кора головного мозга, то животные класса рептилий осуществляют приспособление к окружающей среде исключительно на основе системы инстинктов. Инстинктивные паттерны рептилий могут быть чрезвычайно сложными, определяя в различных ситуациях мельчайшие детали их поведения на основе полностью врожденных программ [2].
Мак-Линн выделяет 24 инстинкта рептилий, проявления которых можно наблюдать и у всех видов млекопитающих, и — в значительной степени — у человека. Естественно, значительная часть инстинктивного поведения человека находится под контролем сознания. Тем не менее, именно в условиях патологии инстинкты могут занять доминирующие позиции. Представим далее поведенческие инстинктивные паттерны рептилий (по Мак-Линну) [цит. по: 2, с. 68—69].
Территориальное поведение рептилий включает в себя:
• выбор и обустройство гнезда;
• установление границ своей территории;
• использование меток экскрементами;
• мечение территории;
• демонстрацию преимуществ места;
• обход («патрулирование») своей территории;
• ритуальную демонстрацию готовности защищать территорию цветовыми или обонятельными сигналами;
• формализованную борьбу при защите своей территории от особи своего вида;
• демонстрацию победы при успешной защите;
• принятие побежденного при демонстрации им поражения определенной позой или цветом.
Миграционное поведение рептилий включает в себя:
• поиск пищи;
• охоту;
• возвращение в гнездо;
• накопление запасов;
• оставление следов;
• миграцию.
Социальное поведение рептилий включает в себя:
• образование социальных групп;
• установление социальной иерархии демонстративными ритуалами;
• инстинкт приветствия при встрече;
• чистку тела от паразитов, грязи, в том числе взаимная;
• ухаживание с использованием сигналов цветовых и обонятельных;
• спаривание;
• высиживание яиц (у млекопитающих вынашивание беременности), а при возможности изоляции, выхаживание потомства;
• собирание в стаю.
Ознакомившись с перечнем инстинктов и с их классификациями («психиатрической» и «рептильной»), нетрудно прийти к выводу о том, что следы этих инстинктов можно обнаружить в поведении человека.
Если рассматривать аддиктивное поведение как девиантное, а оно именно таким и является, то за многочисленными формами ад-диктивного поведения действительно может стоять нарушение (извращение) нормальных инстинктов.
При этом за каждой аддикцией стоит нарушение не одного, а нескольких инстинктов. Извращение инстинктов подразумевает не только извращение сути инстинкта (например, злоупотребление алкоголя и употребление наркотиков противоречит сути инстинкта самосохранения), но и возникновение такого поведения, которое, в конечном счете, оказывается либо социально бесполезным, либо социально негативным или пагубным для личности. Поскольку эволю-ционно любой инстинкт направлен на сохранение и совершенствование особи (и вида в целом), то в этом контексте любое поведение, не способствующее сохранению, развитию и совершенствованию особи (в том числе человека) также может считаться извращением инстинкта. Например, любовь к недосягаемому объекту при любовной зависимости, которая сопровождается попытками разрушения браков, угрозами, шантажом и, как правило, завершается тяжелой депрессией, а иногда и суицидом, никак нельзя считать социально или личност-но полезной и нормальной.
Так, при химических зависимостях сам прием препарата можно расценивать как нарушение инстинкта самосохранения и одновременно пищевого инстинкта. Известно, что многие алкоголики и наркоманы могут длительное время обходиться без пищи, «питаясь» алкоголем или наркотиками. Кроме того, поиск препарата (алкоголя, наркотика) — проявление нескольких инстинктов: исследовательского, пищевого, охотничьего, соперничества и агрессивного поведения (например, в борьбе «за дозу»).
И у наркоманов, и у лиц, страдающих алкогольной зависимостью, хорошо развиты инстинкты собирания в стаю и возвращения в гнездо (место сбора, место лежки). У тех и у других проявляется инстинкт оставления следов и меток (меток мест сбыта наркотиков, шприцев, игл, упаковок от препаратов; бутылок, упаковок от продуктов, мусора, остатков закуски).
Для людей с этими зависимостями характерны извращенные варианты реализации многочисленных инстинктов социального поведения, что можно наблюдать в поведении аддиктов в ходе подготовки к употреблению алкоголя или наркотиков, в период непосредственного приема или во время затянувшихся алкогольных и наркотических оргий. Здесь и своеобразная дружеская коммуникация (ритуалы и общение при подготовке застолья или препарата), и забота, взаимопомощь в период совместного употребления препаратов, и половая распущенность в период опьянения (извращение полового инстинкта, инстинкта размножения), и агрессия (у лиц с алкогольной зависимостью — в период опьянения, у наркоманов — в состоянии абстиненции).
Нарушением инстинктов социального поведения можно считать также алкогольную и наркотическую субкультуры в целом. Они ан-дерграундны по своей сути и своими многочисленными ритуалами и условностями обосабливаются от общих культурных и социальных ценностей, в чем можно видеть извращение инстинкта формирования социальных групп (в данном случае аддикты представляют собой социальные изоляты).
Пренебрежение гигиеной и опасностью заражения инфекциями (особенно явно выражено у наркозависимых) можно отнести к числу нарушений инстинктов самосохранения и чистоты.
В самом начале формирования алкогольной зависимости человек зачастую не способен вступать в половую связь до употребления
спиртосодержащих жидкостей (из страха, робости, некоммуникабельности). Однако прием наркотических веществ нередко сопровождает оргии, а многие сексуальные аддикты используют наркотики для усиления сексуальных ощущений или потенции. Все это свидетельствует о нарушении у аддиктов полового инстинкта из-за приема психоактивных веществ.
Гэмблинг можно считать следствием извращения сразу нескольких инстинктов: метки территории метки и места экскрементами (крапление карт); охотничьего инстинкта (азарт, фарт); инстинкта соперничества (соперники по игре); инстинкта победителя (выигрыш); инстинкта принятия побежденного (предоставление возможности отыграться, отсрочка выплаты долга); инстинкта агрессивного поведения в борьбе за пищу (в данном случае — за выигрыш, победу; ср. разрушение игрального автомата или агрессию на соперника); собирательского инстинкта (фишки, очки, деньги); инстинкта собирания в стаю (игра в союзе со скрытыми партнерами); инстинкта возвращения в гнездо (периодическое и системное посещение игорных домов — «катранов»).
Адреналиномания также является следствием нарушения ряда инстинктов: самосохранения, агрессивного поведения, соперничества, победителя, формирования социальных групп, исследовательского.
Сексуальная аддикция конкордантна нарушению инстинкта самосохранения, полового, исследовательского инстинктов и инстинкта ухаживания, а также инстинкта формирования групп.
Любовная аддикция может выступать следствием нарушения полового инстинкта (в данном случае объект недосягаем); исследовательского инстинкта (аддикт не ищет других партнеров, а зациклен на одном объекте); инстинкта соперничества (любовница или любовник по отношению к законным супругам чаще всегда остаются на втором месте); инстинкта агрессивного поведения по отношению к сопернице (сопернику); инстинкта чувства иерархии (тщетное стремление и надежда стать первым / первой, лучшим / лучшей для человека — объекта любви); инстинкта формирования социальных групп (притязания на формирование новой семьи после расторжения объектом любви первого брака, как правило, неосуществимы); инстинкта ухаживания (ухаживание нередко невозможно ввиду недосягаемости объекта любви).
зависимость от людей и отношений может быть следствием нарушения инстинкта миграции (в данном случае — неспособность осуще-
ствить отрыв от «родительского» объекта привязанности и выйти на поиск новых «не родительских» объектов). Сюда же присоединяется нарушение исследовательского инстинкта (не ищет иных, новых отношений). Также страдают инстинкт соперничества (человек не вступает в соперничество, не самоутверждается, он находится в постоянной зависимости от другого человека, значимость которого признает беспрекословно) и охотничий инстинкт (жаждет опеки сильного лица, подобно птенцу в гнезде, который ждет готовой пищи, принесенной родителями).
Интернетоманию и компьютерную зависимость можно расценивать как нарушение инстинкта образования социальных групп (общение, коммуникация, социальное взаимодействие и обмен осуществляются лишь виртуально, а не реально); охотничьего или собирательского, пищевого, исследовательского инстинктов и инстинкта патрулирования (искать, проверять, собирать информацию, проверять сайты и их посещаемость, контролировать виртуальное пространство); полового (порнография, виртуальный секс); соперничества (ругань в блогах, на форумах, соперничество в онлайн-играх, буквально «соперничество с компьютером», например, при попытке установить неприемлемое для компьютера программное обеспечение); инстинкта выбора и обустройства гнезда (выбор компьютера, совершенствование его внешнего дизайна, производительности, программного обеспечения); возвращения в гнездо (компьютероманы спят, едят и перемещаются в пространстве не расставаясь с компьютером, болеют, когда он выходит из строя); инстинкта агрессивного поведения по отношению к конкурентам (хакерство, создание и рассылка вирусов); инстинкта иерархии (стремится демонстрировать свой навык работы с компьютером для повышения своего статуса, ставит неопытных пользователей в зависимость от себя в попытке удовлетворить свое самолюбие).
Трудоголия также представлена целым спектром нарушений нормы в эволюционном развитии инстинктов: выбора и обустройства гнезда (тотальное посвящение себя работе, отказ от личной и семейной жизни); поиска преимущественного места и иерархии (работа ради похвалы, повышения по службе, которое чаще не осуществляется); защиты территории (жертвуют своим временем силами ради престижа фирмы, а не собственных интересов); соперничества (стремятся быть первыми и лучшими, но открыто не конкурируют и избегают публичного призна-
ния своих заслуг); агрессии (она редко проявляется открыто, агрессию направляют на себя, вследствие чего приобретают психосоматические заболевания); образования социальных групп (семья, друзья и коллеги осознаются как мешающие профессиональному самосовершенствованию и карьере, что приводит к постепенной и преднамеренной самоизоляции); миграции (не могут сменить место работы даже при невыносимых условиях труда из боязни обидеть коллег своим уходом).
Таким образом, проведенный анализ показывает действительное существование эволюционно-этологического базиса для развития аддиктивного поведения. В связи с этим кажется возможным в исследованиях разного рода зависимостей перейти от методологии «теории аддиктивных черт» к методологии «эволюционного аддиктивного базиса».
Литература
1. Ворошилин С. И. Расстройства привычек и влечений: феноменология проявлений и границы диагностики / С. И. Ворошилин // Журнал практического психолога. Москва. № 2. 2008. С. 50—70.
2. Ворошилин С. И. Психогенетический и этологический подходы к классификации не химических (поведенческих) зависимостей / С. И. Ворошилин // Психологические проблемы развития и существования человека в современном мире: сборник научных работ / отв. ред. С. А. Миню-рова; Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург. № 2—2009. С. 59
3. Егоров А. Ю. К вопросу о новых теоретических аспектах аддиктоло-гии / А. Ю. Егоров // Наркология и аддиктология: сборник научных трудов / под. ред. проф. В. Д. Менделевича. Казань: Школа, 2004. С. 80—88.
4. Егоров А. Ю. Нехимические (поведенческие) аддикции (обзор) / А. Ю. Егоров // Аддиктология. 2005 № 1. С. 65—77.
5. Калмыкова Е. С. Роль типа привязанности в генезе аддиктивного поведения: постановка проблемы: Часть I / Е. С. Калмыкова, М. А. Гагарина, М. А. Падун // Психологический журнал. № 6. 2006. С. 45.
6. Международная статистическая классификация болезней и проблем, связанных со здоровьем (МКБ—10): введ. в действие приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации № 170 от 27.05.97 (дата введения: 01.01.99 г.). Режим доступа: http://www.mkb10.ru/.
7. Смирнов А. В. Опросник диагностики аддикций «0ДА-2010»: методическое пособие / А. В. Смирнов. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 2010. 200 с.
8. Черниговская Т. В. Зеркальный мозг, концепты и язык: цена антропогенеза / Т. В. Черниговская // Физиологический журнал им. И. М. Сеченова. Т. 92. № 1. 2006. С. 84—99.
9. Bailey K. Palaeopsychology. Application to Agression and Pathological Processes / K. Bailey. Pergamon Press. 1987. 542 p.
10. I Know What You Are Doing: A Neurophysiological Study / М. Umilta [и др.]. // Neuron. Volume 31. Issue 1. P. 155—165. July 19, 2001. Режим доступа: http://www.unipr.it/arpa/mirror/pubs/pdffiles/Umilta-Kohler%20 2001.pdf.
11. Stevens A. Evolutionary psychiatry: A new beginning / А. Stevens, J. Price. London: Routledge. 2000. P. 23-43. Режим доступа: http://toddk-shackelford.com /downloads/Shackelford-Haselton-PLS-1997.pdf.
12. Wise R. A. Drug-activation of brain reward pathways / R. A. Wise // Drug and Alcohol Dependence 51. 1998. P. 13—22. Режим доступа: http:// www-psych.stanford.edu/~knutson/bad/wise98.pdf.
© Смирнов А. В., Прядеин В. П., 2012
Evolutionary Ethological Approach towards Addictive Behavior
A. Smirnov, V. Pryadein
The authors characterize the modern addictive behavior research methodology as aiming to reveal the drastic difference between the person prone to addictive behavior and the one lacking any addictions whatsoever. According to the authors, the methodology in question needs rethinking. With reference to ethological data, they suggest searching for common factors conditioning addictive behavior, characteristic of each person, as well as concentrating on comparative qualitative and quantitative assessment thereof in addictive personalities and the ones devoid of the addiction.
Key words: evolutionary theory, ethology, addiction, addictive behavior.
Смирнов А. В., кандидат психологических наук, доцент, преподаватель кафедры социальной психологии, конфликтологии и управления, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Уральский государственный педагогический университет» (Екатеринбург), Alexsmir@2-u.ru
Smirnov, A., PhD in Psychology, associate professor, Social Psychology, Conflictology and Management Department, Ural State Pedagogical University (Yekaterinburg), Alexsmir@2-u.ru
