CC BY
51Абстракция и утопия в раннем немецком идеализме
Дэниел Уистлер
Старший преподаватель, факультет философии, Ливерпульский университет.
Адрес: Mulberry Court, Mulberry Str., L69 7ZY Liverpool, UK. E-mail: daniel.whistler@liverpool.ac.uk.
Ключевые слова: Фридрих Шеллинг; Луи утопия; ранний немецкий идеализм.
Данная статья стала результатом внимательного прочтения первых пяти положений шеллинговского «Изображения моей системы философии» 1801 года. Как берется показать автор, изложенные в рассматриваемом тексте положения необычны и важны тем, что описывают и в то же время создают особое идеальное пространство, определяемое атетической логикой. Задача первых пяти положений «Изображения» состоит в том, чтобы переместить читателя вовне пространства и времени, по ту сторону утверждения и отрицания в своего рода нейтрализованную утопию, задаваемую лишь тремя функциями: абстракцией, логическим следованием и определением.
Эта задача рассматривается автором в контексте представлений об абстракции в немецком идеализме — гегелевской критики
Марен; абстракция;
абстрактно-особенного и самого метода абстракции, с одной стороны, и попытки понять абстракцию как точку отсчета для философии у Фихте и раннего Шеллинга — с другой. Это, в свою очередь, приводит автора к вопросу о том, как вообще должен выглядеть философский текст, практикующий абстракцию и конструирование (в отличие от дедукции, логического вывода или объяснения). Опираясь на раннюю работу Луи Марена об утопии, он характеризует такой текст как утопический. Тем самым он утверждает важность и обоснованность альтернативной, недиалектической и негегелевской традиции в раннем немецком идеализме, кульминацией которой и являются первые страницы шеллинговского «Изображения» 1801 года.
Vous utopisez à perte de vue. Дидро — аббату Морелле
§ 1. Определение. Я называю разумом абсолютный разум, или разум, мыслимый как тотальное безразличие субъективного и объективного... Чтобы помыслить разум как абсолютный, чтобы, стало быть, достичь точки зрения, к которой я призываю, нужно абстрагироваться от мыслящего. Для того, кто осуществляет такую абстракцию, разум непосредственно перестает быть чем-то субъективным, каким его представляет большинство. В то же время он уже не может мыслиться и как нечто объективное.
§ 2. Вне разума нет ничего, а внутри него — все. Если разум мыслится так, как мы потребовали в § 1, то непосредственно понимаешь, что вне его не может быть ничего.
Примечание. Нет никакой другой философии, кроме как с точки зрения Абсолюта.
§ 3. Разум полностью един и полностью себе равен...
§ 4. Высший закон для бытия разума, а поскольку вне разума ничего нет (§ 2), то и для всего бытия (поскольку оно постигнуто разумом) есть закон тождества, который в отношении всего бытия выражается посредством А = А. Доказательство этого непосредственно следует из § 3 и предшествующих.
§ 5. Определение. А, занимающее первое место, я называю с целью его различения субъектом, второе А — предикатом2.
т
Iл
^ АКОВЫ первые пять положений опубликованного в мае 1801 года «Изображения моей системы философии» Шеллинга. Задача этой статьи — разобраться, что делает эти строки необычными и важными. А именно: я утверждаю,
Перевод с английского Кирилла Александрова.
1. «Вы предаетесь утопии безгранично» (фр.).— Прим. пер. (Diderot D. Apologie de l'Abbé Galiani // Oeuvres politiques / P. Vernière (ed.). P.: Garnier, 1963. P. 91).
2. Schelling F. W. J. Werke / K. F. A. Schelling (Hg.). Stuttgart: Cotta, 1856-61. Bd. 4. S. 114-117 (рус. пер.: Шеллинг Ф. В. Й. Изложение моей системы философии. М.: Наука, 2014. Здесь и далее ссылки на русские издания даны переводчиком, при этом перевод иногда изменен. Кроме того, вместо «изложения» Darstellung переводится как «изображение». Причины этого станут ясны по ходу чтения статьи. — Прим. пер.).
что они не только описывают своего рода идеальное пространство философствования за пределами существования, субъективности, объективности, действия и противодействия — эти строки, открывающие работу Шеллинга, сами перформативно исполняют эту логику. Они стремятся переместить читателя вовне времени и пространства, за пределы утверждения и отрицания, в нейтрализованную утопию, задаваемую лишь тремя функциями: абстракцией, логическим следованием и определением. Что характерным образом отсутствует в этих положениях, так это какая бы то ни было форма полагания, будь то тетическая, антитетическая или синтетическая. Для Фихте, Гегеля и даже Канта именно некоторая форма полагания (Setzen) делает возможным опыт, приводит к бытию и существованию или движет диалектическим ходом реальности. Текст Шеллинга же безразличен ко всякому полаганию. С гегельянской или фихтеанской точки зрения такое философское пространство попросту невозможно и может быть достигнуто лишь посредством недопустимого акта транс-ценденции, или «абстракции». Я хотел бы прояснить этот «пер-форманс абстракции» у Шеллинга, а тем самым и то невозможное пространство философствования, с которого начинается «Изображение» (1801).
Не следует упускать из виду и хронологическую значимость этих положений. Несколько упрощая, можно сказать, что в мае 1801 года Шеллинг впервые рискнул философствовать самостоятельно. В названии «Изображение моей системы философии» недаром так выделяется слово «моей» — здесь Шеллинг становится шеллингианцем. Впрочем, «Изображение» — сложная вещь, не укладывающаяся в стандартные схемы интерпретации немецкого идеализма. Здесь нет диалектики, нет движения, нет времени или истории, нет даже — вопреки тому, что мы привыкли думать о Шеллинге,— никакого мистического созерцания. В этот период Шеллинг и в самом деле уязвим для многих из тех обвинений, которые Гегель в скрытой форме выдвинет против него в «Феноменологии духа» (1807). Как и обвиняет его Гегель, Шеллинг и в самом деле достигает абсолюта «как бы выстрелом из пистолета», он в самом деле одноцветно конструирует схему за схемой, в самом деле смешивает философию с естественными науками, математикой и другими дисциплинами и в самом деле проповедует монизм в строго элеатском духе, где нет места конечным индивидам (по крайней мере в обычном понимании). Поэтому задача, стоящая перед любой постгегелевской реконструкцией шеллинговского «Изображения», состоит прежде всего в том, чтобы за-
щитить Шеллинга от широко распространенного убеждения, будто все вышесказанное ведет к несостоятельности шеллинговской мысли — как если бы разделять эти принципы значило prima facie заниматься «плохой» философией. Задача, таким образом, в том, чтобы показать как раз состоятельность шеллинговской мысли как элеатской, одноцветной и т. д. Я попробую внести свой вклад в это дело — в попытку продемонстрировать значимость недиалектической, а-гегелевской традиции в раннем немецком идеализме, кульминацией которой и являются первые страницы шеллинговского «Изображения». Традиции, в центре которой стоит понятие абстракции.
1. Невозможная трансценденция
Нищета абстракции — вот, как часто предполагается, один из главных выводов немецкого идеализма. Отсюда и гегелевское: «Мыслить? Абстрактно? Спасайся, кто может!»3 Или более развернуто: абстрактно-всеобщее «есть изолированный, неполный момент понятия, и в [нем] нет истины»4. В противовес этому я хотел бы выдвинуть гипотезу, что до Гегеля и в противоположность подозрительному отношению гегелевской диалектики к абстрактному мы можем обнаружить порождающую концепцию абстракции в раннем немецком идеализме — в рамках того, что можно назвать утопическим направлением в немецком идеализме.
Мы можем приблизиться к пониманию этого направления с помощью гегелевской критики трансцендентального метода и, в частности, нередко выдвигаемого Гегелем аргумента о пределе познания в кантовской философии. Для этого необходимо принять всерьез вывод, имплицитно следующий из этого гегелевского аргумента, а именно: в немецком идеализме существует и другой, не-гегелевский способ философствования, который Гегель критикует и опровергает; своего рода утопическая альтернатива. В «Малой логике» «Энциклопедии философских наук» упомянутый аргумент звучит так:
Кант был в высшей степени непоследователен, признавая, с одной стороны, что рассудок познает одни лишь явления, и утверждая, с другой, что. познание не может идти дальше явлений, что это — естественный, абсолютный предел человеческого зна-
3. Гегель Г. В. Ф. Кто мыслит абстрактно? // Работы разных лет: В 2 т. М.: Мысль, 1970. Т. 1. С. 389.
4. Он же. Наука логики. М.: Наука, 2002. C. 553.
ния. <...> Знать или даже просто чувствовать предел, недостаток означает в то же время выйти за него. <...> Знание о границе возможно лишь постольку, поскольку неограниченное существует в сознании по эту сторону5.
Или, как Гегель формулирует это в лекциях по истории философии: «Кант говорит, что мы должны оставаться по одну сторону, в то самое время, как он выходит за ее пределы»6. Гегель критикует Канта за выход за пределы человеческого разума в тот самый миг, когда Кант объявляет такой выход невозможным. Иначе говоря, Кант должен был сам предварительно выйти за пределы этих границ, чтобы опознать их как границы. У Канта, получается, философия методологически конституирована моментом невозможной трансценденции. Трансцендентальный философ необоснованно занимает позицию за пределами опыта, осуществляя с этой позиции критику всего данного. Это методологическая позиция, существующая ровно в момент отказа от нее. Выражая это несколько иначе, можно сказать, что философ занимает здесь своего рода невозможное место, не-место, которое в то же время является наиболее подходящим местом, чтобы, занимая его, заниматься критической философией. Философ-трансцендента-лист создает в своих целях методологическую утопию, и именно на утопический характер этой трансцендентальной методологии направлена в первую очередь гегелевская критика.
К аргументу о пределе Гегель присоединяет еще два критических момента. Во-первых, нищету непосредственного: как пишет Гегель, кантовская «точка зрения лишена опосредования и пото-
5. Он же. Энциклопедия философских наук. Т. i: Наука логики. М.: Мысль, 1974. С. 181-182.
6. Hegel G. W. F. Lectures on the History of Philosophy. L.: Routledge, 1896. Vol. 3. P. 472. Более ранняя версия того же аргумента встречается в «Вере и знании»: Гегель Г. В. Ф. Вера и знание. А. Кантовская философия // Философия Гегеля: новые переводы, исследования, комментарии / Под ред. Е. В. Ма-реевой. М.: Изд-во СГУ, 2014. С. 45-46. Недавнюю реконструкцию аргумента о пределе, помещающую его в сердцевину гегелевской философии, см.: Moore A. W. The Evolution of Modern Metaphysics: Making Sense of Things. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. P. 164-166. На предшествующих страницах Эдриан Мур задается вопросом: «Может ли Кант, устанавливая предел человеческому познанию, делать это изнутри самого предела — или непременно откуда-то снаружи?.. Не выходим ли мы тут по необходимости за пределы человеческой точки зрения?» (Ibid. P. 138139). Бесчеловечность абстракции ясно выявится при рассмотрении шеллинговского проекта философии природы; см. далее сноску 38.
о 7
му остается непосредственной» , что отсылает в том числе к «выстрелу из пистолета» в «Феноменологии духа»8. Трансцендентальная методология начинается непосредственно с такого места, где ее метод познания уже находится в безопасности. Гегель говорит об этом так:
... здесь прокрадывается ошибочная мысль, что мы должны познавать до того, как приступим к познанию, что мы не должны вой-
9
ти в воду раньше, чем научимся плавать .
Кантовская невозможная трансценденция понимается тут в том числе как необоснованная претензия на знание заранее. Философ непосредственно полагает себя за пределами познания, чтобы установить эти пределы. Этот момент трансценден-ции всегда случается слишком рано: он не только невозможен, но и преждевременен.
Более того, что неудивительно, Гегель отождествляет такую методологию с производством абстракции. Как он пишет, трансцендентальная философия порождает «пустые абстракции рассудка, придерживающегося абстрактно-всеобщего»10. Это «всецело абстрактное мышление»11, и его абстрактный характер — прямое следствие вышеизложенного: философ, непосредственно выходящий за границы, чтобы преждевременно их снаружи определить, может знать их только внешним образом. Он наделяет явления свойствами «сверху» вместо того, чтобы эксплицировать их изнутри. Познание всегда absehen von, дистанцировано от того, что познается. Именно в противовес такого рода парадигме абстрактной и невозможной трансценденции Гегель выдвигает модель диалектики, которую «следует рассматривать не как привнесенную извне в определения мышления, а как присущую самим этим определениям»". Диалектика иммерсивна".
7. Hegel G. W. F. Lectures... P. 475.
8. См.: Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. М.: Наука, 2000. C. 20.
9. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия. Т. 1. С. 154.
10. Hegel G. W. F. Lectures. P. 472.
11. Гегель. Энциклопедия. Т. 1. С. 175.
12. Там же. С. 155.
13. Это не значит, разумеется, что Гегель употребляет «абстракцию» только в отрицательном смысле. В его зрелой мысли абстракция сохраняет некоторую амбивалентность. Как это формулирует Питер Осборн, «прилагательное abstrakt остается по преимуществу ругательным словом в гегелевском лексиконе, обозначая односторонность и конечность рассудочных понятий. „Дурные" абстракции, по Гегелю, суть односторонние, бинарные абстракции рассудка, принимаемые за истинные формы зна-
2. Порождающая абстракция
Фихте был первым, кто цельно артикулировал утопическую методологию, позже раскритикованную Гегелем14. В самом деле, Фихте предельно откровенно говорит об утопическом акте невозможной трансценденции, направляющем его философию. В «Первом введении в наукоучение» он пишет:
Конечное разумное существо не имеет ничего вне опыта; опыт содержит в себе весь материал его мышления. Философ необходимо находится в тех же условиях, поэтому кажется непостижимым, как это он мог бы возвыситься над опытом. Однако он способен абстрагировать (abstrahiren), то есть через свободу мышления разделять то, что связано в опыте. <...> Тем самым он абстрагируется от опыта и возвышается над ним".
Абстракция у Фихте означает именно акт, с помощью которого философ непостижимо возвышается над опытом. Человеческое существо определяется как ограниченное и привязанное
ния. „Хорошая" же абстракция — это конкретная абстракция абсолютной идеи, в которой заключены системные связи между рассудочными абстракциями» (Osborne P. The Reproach of Abstraction // Radical Philosophy. 2004. № 127. P. 25). Эта амбивалентность еще более выражена в ранней мысли Гегеля (в частности, во время его «ученичества у Шеллинга» в 1801 году); см., напр.: Hegel G. W. F. The Difference between Fichte's and Schelling's System of Philosophy. Albany: State University of New York Press, 1977. P. 97, 113. О самой гегелевской философии также можно сказать, что она не полностью свободна от упрека в абстрактности. О скрытой приверженности Гегеля методологически «дурной» абстракции см.: During L. Hegel's Critique of Transcendence // Man and World. 1988. № 21. P. 287-305; Buchwalter A. Hegel, Marx and the Concept of Immanent Critique // Journal of the History of Philosophy. 1991. № 29 (9). P. 260-267.
14. Хотя Гегель и отсылает напрямую именно к Канту, в работах последнего метод абстракции наличествует еще лишь в скрытом виде. Наиболее ясно приверженность критической философии к абстракции формулируется в методологической коде раздела «Трансцендентальная эстетика» первой «Критики»: «Итак, в трансцендентальной эстетике мы прежде всего изолируем чувственность, отвлекая все, что мыслит при этом рассудок посредством своих понятий, так чтобы не осталось ничего, кроме эмпирического созерцания. Затем мы отделим еще от этого созерцания все, что принадлежит к ощущению, так чтобы остались только чистое созерцание и одна лишь форма явлений» (Кант И. Критика чистого разума // Он же. Соч. на нем. и рус. яз. 2-е изд. М.: Наука, 2006. Т. 2. Ч. 1. A22/B36. С. 93). См. также: Kant I. The Jäsche Logic // Lectures on Logic / J. M. Young (ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 2004. § 6.
15. Фихте И. Г. Первое введение в наукоучение // Соч.: В 2 т. СПб.: Мифрил, 1993. Т. 1. С. 451.
к опыту; философ «необходимо находится в тех же условиях». И все же каким-то чудесным образом философ посредством абстракции порождает некое невозможное место или пространство за пределами опыта, и только с этого места и возможна подлинная философия. Философ достигает того, чего не может достичь человек,—утопии.
Стало быть, согласно Фихте, философия основывается на невозможном и в то же время успешном упражнении в абстракции, и по крайней мере в этом Фихте близок к той карикатуре на трансцендентальную философию, которую критикует Гегель. На это, впрочем, Фихте возразил бы, что тип знания, производимый этим первоначальным актом абстракции, не односторонен, не пуст и не беден, но, наоборот, богаче, чем был бы в противном случае. Это порождающая форма абстракции: она являет философу грани реальности, которые до того не были видны. Вот что говорит об этом Дэниел Брэзил:
Мы не в большей мере сознаем наши непосредственные «чувства», чем непосредственное единство субъекта и объекта, выраженное в Tathandlung... [Они] становятся объектами тетиче-ского сознания только в философской рефлексии, где они абстрагированы от полного, насыщенного контекста жизненного опыта16.
Лишь путем нейтрализации «жизненного опыта» через абстракцию философское содержание впервые осознается.
Кроме того — и это важно,— Фихте ясно дает понять: абстракция — не отрицание. Абстракция от чего-то не отменяет это что-то, но ведет к безразличию по отношению к нему. Абстракция есть в собственном смысле операция безразличия. По словам Фихте, «понятие. не мыслится здесь вовсе — ни положительно, ни отрицательно»^. Абстрагированный элемент ни в какой форме не полагается, так что здесь имеет место не антитетическое суждение, а воздержание от суждения (своего рода эпохэ). В отличие от Гегеля, понимающего абстракцию лишь как разновидность отрицания, Фихте настаивает на фундаментальном различии между абстракцией и отрицанием. Вот, например, гегелевское определение абстракции в «Кто мыслит абстрактно?»:
16. Breazeale D. Fichte's Abstract Realism // The Emergence of German Idealism / D. O. Dahlstrom, M. Baur (eds). Washington: CUA Press, 1999. C. 112. Курсив мой. — Д. У
17. Фихте И. Г. Соч.: В 2 т. Т. 1. С. 482.
Это и называется мыслить абстрактно — видеть в убийце одно только абстрактное, что он убийца, и называнием такого качества уничтожать в нем все остальное, что составляет человеческое существо18.
По Гегелю, абстракция «уничтожает», поддерживая тем самым гегемонию диалектики, движимой отрицанием. В то же время в противовес Гегелю в раннем немецком идеализме имеется и традиция мысли, настаивающая на фундаментальном отличии абстракции от отрицания, как то видно у Фихте и как мы увидим у Шеллинга в 1801 году.
Следует подчеркнуть: поскольку, по Фихте, абстракция не есть отрицание, то всякая философия, основанная на ней, содержит (по меньшей мере один) недиалектический момент. Абстракция не может быть подведена под диалектическую игру отрицания и отрицания отрицания, так как она подчинена иной логике. Ранняя мысль Фихте и Шеллинга, предпосылкой которой является изначальный акт абстракции, предлагает тем самым нечто отличное от гегемонии диалектики, конкретности и имманентной критики, свойственных гегелевской мысли,— своего рода утопическую альтернативу в раннем немецком идеализме, сопротивляющуюся притяжению конкретно-всеобщего.
3. Проблема Фихте — через Мане
И все же фихтевская теория абстракции ограничена по меньшей мере в одном отношении (я хотел бы назвать это ограничение проблемой «иммунитета трансцендентального»), а именно: по Фихте, философствование начинается с абстрагирования от объекта созерцания, чтобы вычленить «Я», или активность созерцания:
... абстрагируйся от всего, от чего можно абстрагироваться, пока не останется то, от чего совершенно невозможно абстрагироваться; это остающееся есть чистое «Я»".
Абстрагирующее «Я» тем самым остается пределом для Фихте; это то, что остается после удаления всякого объекта сознания в процессе наиполнейшей абстракции. Более того, от этого «Я» невозможно абстрагироваться, как кажется, именно потому, что оно
18. Гегель Г. В. Ф. Кто мыслит абстрактно? С. 392.
19. Фихте И. Г. О различии духа и буквы в философии // Иваненко А. А. Философия как наукоучение. СПб.: Владимир Даль, 2012. С. 331-332.
и делает эту активность возможной. Трансцендентальное условие абстракции само не может быть подвергнуто абстракции — оно обладает иммунитетом. Самость остается не затронута производимой ею операцией абстрагирования.
Эту логику можно проиллюстрировать и на совершенно ином примере — из книги Жоржа Батая о Мане. Согласно Батаю, для живописи Мане характерен процесс обезразличивания, или абстракции:
В своих наиболее существенных чертах трезвая элегантность Мане мгновенно производила впечатление абсолютной целостности благодаря не просто своему безразличию к предмету, но тому активному самоутверждению, с которым она выражала это безразличие. Мане было свойственно высшее безразличие, непринужденное и жалящее. Его трезвость была более полной и эффективной, когда переходила от пассивного к активному состоянию. Эта активная, решительная трезвость была источником высшей элегантности Мане20.
Батай выбирает картину «Казнь императора Максимилиана» в качестве примера такой абстракции: она отказывается сочувствовать или становиться на ту или иную сторону либо вообще аффективно воздействовать на зрителя. Изображение убийства превращается в безаффектный натюрморт:
Мане намеренно изобразил смерть человека с тем же безразличием, с каким он изобразил бы рыбу или цветок. Могло бы показаться, что холодную, методичную смерть через расстрел нельзя изображать столь безразлично, ведь эта тема заряжена смыслом для каждого из нас. Но Мане подошел к ней с почти что черствым безразличием, которое, что удивительно, в полной мере передается зрителю2\
Изображает ли картина убийство или, например, фрукт, для Мане безразлично: он «помещает изображение человека на тот же уровень, что изображение розы или булочки»^. Обезразличивание — цель, к которой он стремится во имя нейтральности. Как говорит Батай о картине «Бал-маскарад в Опере», «каждая из фигур на вид
о -у Я.
целиком нейтральна» .
20. Bataille G. Manet. N.Y.: Skira, 1983. P. 73.
21. Ibid. P. 46.
22. Ibid. P. 97.
23. Ibid. P. 86.
Однако именно здесь, при рассмотрении процесса абстракции в картинах Мане, вновь возникает та же проблема, которая преследует Фихте. Согласно Батаю, художественная субверсия принимает у Мане облик эстетизма, отвергающего жизнь, витальность и значение ради нового утверждения изолированного суверенного субъекта, упоенного своей творческой силой. Мане отторгается от мира во имя самости, и картины служат для него лишь отражением его собственного мастерства. Другими словами, аффект, посредством которого Мане обезразличивает мир,— это снисхождение; субъект как господин возвышается и дистанцируется от материала, от которого он абстрагируется. Снисхождение есть аффект, возникающий, когда все становится безразличным, кроме себя. Помимо прочего, в основании этой не-тотальной операции обезразличивания вновь лежит та же проблематичная трансцендентальная структура, которую мы видели у Фихте. В обоих случаях операция нейтрализации или абстракции оказывается неполной; в обоих случаях обнаруживается предел, за который она не может продвинуться, и этот предел соответствует необходимому условию, которое и делает саму операцию возможной.
Эту же проблему можно выразить и в терминах «утопии». Фихте, как и Мане у Батая, воспроизводит логику «дурной утопии», творя некое трансцендентное, неотмирное пространство (будь то пространство картины или тетическое пространство), ставящее под вопрос все ценности мира, кроме тех, которые утверждает сама эта утопия. Говоря словами Луи Марена, «утопическая критика идеологична, поскольку сама не является объектом крити-ки»24. Другими словами, критика здесь неполна, результатом чего является конструирование некоего безопасного места, критикующего все ценности, кроме своих. В этом и состоит проблема иммунитета трансцендентального.
Вопрос, который я хотел бы рассмотреть во второй части этой статьи, состоит поэтому в том, страдает ли шеллингова теория абстракции, выдвинутая им в 1801 году, от этого же недостатка и возможны ли иные формы абстракции и безразличия. На кону, стало быть, понятие тотализирующей абстракции и вопрос о возможности хорошей утопии. Это могло бы послужить основанием для такой процедуры абстракции, которая поставила бы под вопрос свои собственные трансцендентальные условия, в то же время отвергая диалектическое прославление конкретно-всеобщего.
24. Marin L. Utopies: The Semiological Play of Textual Spaces. N.Y.: Humanity Books, 1984. P. 195.
4. Иммерсивная абстракция
В январе 1801 года Шеллинг предпринимает попытку сформулировать, что отличает его натурфилософскую методологию от методологии Фихте25. Он пишет:
Причина, по которой даже те, кто хорошо постиг идеализм, не поняли натурфилософии, состоит в том, что им трудно или невозможно отойти от [методологии фихтевского идеализма]2б.
Недостатки последней ясны Шеллингу и связаны, опять же, с центральным положением «Я». Фихте остается в рамках проблем и структур самости, будучи не в силах их преодолеть и потому не в силах созерцать ничего большего: «В течение всего [фихтевского] рассмотрения я никогда так и не выхожу за пределы себя»2?. Фихтеанский идеалист остается пойманным в «круге сознания», из которого «невозможно выбраться»^8. Философ здесь и субъект, и объект своего философского интереса. Он философствует, и он же—тот, о ком философствуется; высшая степень философского нарциссизма.
Какова же шеллинговская альтернатива фихтевской модели? Удивительным образом это теория абстракции. Хотя и сам Фихте часто говорит об абстракции, Шеллинг тем не менее выбирает именно это понятие, чтобы обозначить различие между их методологическими практиками — обозначить то, что, согласно Шеллингу, способно вырвать из круга сознания:
Увидеть объективное в его первом возникновении возможно лишь через депотенциацию... Это, в свою очередь, возможно только через абстракцию29.
То, что Шеллинг именно в учении об абстракции видит свое методологическое отличие от Фихте (у которого абстракция тоже занимает центральное место), означает, что Шеллинг каким-то образом трансформирует это понятие в противоположное фихтев-
25. Подробную реконструкцию шеллинговского учения об абстракции 1801 года и ее отличия от фихтевской см. в моей статье: Whistler D. Schelling's Doctrine of Abstraction // Pli. 2014. № 26. P. 58-81.
26. Schelling F. W. J. Werke. Bd. 4. S. 87 (англ. изд.: Schelling F. W. J. On the True Concept of Philosophy of Nature and the Correct Way of Solving its Problems / J. Kahl, D. Whistler (trans.) // Pli. 2014. № 26. P. 14). Далее в скобках приведены страницы английского издания. — Прим. ред.
27. Ibid. S. 89 (11).
28. Ibid. S. 90 (12).
29. Ibid. S. 89 (12).
скому. По Шеллингу, в отличие от Фихте абстракция не отдаляет от мира, но приближает к нему. В то время как фихтеанский идеалист возвышает себя над предметами повседневного опыта посредством акта абстракции (потенциации), философ-шеллингианец переступает через нижнюю границу сознания вглубь природы (депотенциация)30.
Так, в работе «Об истинном понятии натурфилософии» Шеллинг следующим образом отличает свой подход от фихтевского. Фихтевский подход изменяет, или потенцирует, объект (то есть природу), пока последний не становится тождественным с субъектом,— можно сказать, вносит природу в «Я» и превращает ее в ощущение или восприятие. Шеллинг видит в этом громадную проблему, ведь все, что не поднимается на уровень потенции сознания, по-прежнему остается скрытым от философа. Реальность существует на уровне как сознательных, так и бессознательных потенций, но последние остаются недоступны философу-фихтеанцу. Шеллинг говорит об этом так:
... [фихтеанец] не способен узреть ничего объективного, кроме как в момент вхождения этого объективного в сознание. [то есть не способен узреть объективное] в его изначальном возникновении в момент его первого появления (в бессознательной деятельности)31.
Ограничение задачи философии тем, чтобы доводить реальность до сознания, делает невозможным изучение и описание бессознательных потенций. Шеллинг утверждает, что вследствие фихтевского метода «я уже предполагаю себя в качестве высшей потенции,
о о Я?
и потому мой ответ имеет силу также только для этой потенции» .
Шеллингианец же идет в обратном направлении. Его подход изменяет сознание таким образом, чтобы оно стало тождественным не-сознательной реальности и тем самым могло познать ее. Иначе говоря, не природу нужно изменить, отождествив с сознанием, но сознание, чтобы оно стало равным природе. Философ должен низвести свое созерцание на уровень более низких потенций, что-
30. Абстракция обозначает тем самым один из способов, с помощью которых философ-шеллингианец уходит от типичного для немецкого идеализма движения в сторону все большей метатеории. Абстракция в ее шеллинговской разновидности, наоборот, восстанавливает приоритет имманентного и «мирского». Шеллинг «абстрагируется», чтобы философствовать о камнях.
31. Ibidem.
32. Ibid. S. 90 (11). Курсив мой.—Д. У.
бы слиться с невоспринятым, скрытым природным миром — он сам должен стать подобным природе, погрузиться в нее33. По сути, для Шеллинга основной методологический вопрос звучит так: что философ должен сделать, чтобы самому стать природой? Ответ заключен в абстракции. В работе «Об истинном понятии натурфилософии» именно абстракция является практикой, погружающей философа в мир. Посмотрим полностью этот ключевой пассаж:
Увидеть объективное в его первом возникновении возможно лишь через депотенциацию объекта всякого философствования, то есть объекта высшей потенции = Я, и затем через конструирование, начинающееся с этого сведенного к первой потенции объекта. Это, в свою очередь, возможно только через абстракцию../4
Природа на всех уровнях своей продуктивности, а не только на сознательном становится видимой лишь через процесс абстрагирующей депотенциации, посредством которого философия отходит от высших потенций (на уровне которых философствует Фихте) и исследует низшие, чтобы узнать, как возникает природа. Эта форма абстракции и отличает Шеллинга от Фихте: «С помощью этой абстракции перемещаешься из области наукоучения в область чисто теоретической философии»/5. Согласно истинному понятию философии природы, философия должна быть посредством абстракции низведена до нулевой потенции, до самых своих глубин, а уже затем постепенно реконструировать реальность во всех ее потенциях, подражая продуктивной силе природы. Противоположность шеллингианской и фихтеанской абстракций может, таким образом, быть представлена следующей схемой:
Высшая потенция (свобода / чистое тетическое полагание «Я»)
Т Практическая абстракция (начало наукоучения)
Обыденное/дофилософское сознание
I Теоретическая абстракция (начало натурфилософии)
Потенция 0 (бессознательное возникновение природы / чистая продуктивность)
33. Таким образом, родительный падеж во фразе «философия природы» имеет не только объективно-родительный смысл (философия о природе), но и — в первую очередь — субъективно-родительный смысл (философия с точки зрения природы). Отсюда и «бесчеловечность» точки зрения так понятой абстракции.
34. Ibidem.
35. Ibidem.
5. Беспредельная абстракция
Более того, такой разворот происходит потому, что Шеллинг мыслит абстракцию беспредельной — как тотализирующий процесс абстрагирования, обезразличивающий не только предметы опыта, но и субъекта (и, стало быть, сам акт абстрагирования). У Фихте абстракция достигает предела, упираясь в субъект; у Шеллинга у нее отсутствует предел. Шеллингианский процесс абстракции нейтрализует и субъективное, и объективное, чтобы произвести чистое безразличие.
Неудивительно, что шеллинговская «система тождества» начинается в «Изображении моей системы философии» с изначального методологического момента абстракции — как от того, что субъективно, так и от того, что объективноЗб. Поэтому первое из пяти положений, с которых начинается работа, звучит так:
§ 1. Определение. Я называю разумом абсолютный разум, или разум, мыслимый как тотальное безразличие субъективного и объективного. Чтобы помыслить разум как абсолютный, чтобы, стало быть, достичь точки зрения, к которой я призываю, нужно абстрагироваться от мыслящего. Для того, кто осуществляет такую абстракцию, разум непосредственно перестает быть чем-то субъективным. В то же время он уже не может мыслиться и как нечто объективное, поскольку объективное или помысленное возможно лишь как противоположность мыслящего, от которого мы здесь полностью абстрагируемсяЗ'.
И субъект, и объект нейтрализуются, чтобы выделить то, что Шеллинг называет здесь «тотальным безразличием субъективного и объективного». Абстрагируясь от того, что субъективно для сознания, философия абстрагируется и от того, что для сознания объективно. Это так по той простой причине, что философ «бес-
36. В то же время «Изображение» 1801 года по-прежнему ограничивает абстракцию тем, что она оказывается применима лишь к тому, о чем вообще возможно философствовать. Так, небытие, которое Шеллинг отождествляет в § 2 этой работы с тем, о чем философствовать нельзя, остается вне этой операции, и вместе с ним за ее пределами остаются те аспекты реальности, которые Шеллинг в 1801 году относит к небытию: время, сила, история и качественное различие. Можно сказать, что попытки развития философии тождества, которые Шеллинг предпринимает в последующие несколько лет, представляют собой во многом попытки восстановить применимость абстракции к этим аспектам реальности.
37. Ibid. S. 114-115; Idem. Presentation of My System of Philosophy / M. Vater (trans.) // Philosophical Forum. 2001. Vol. 32. № 4. P. 349.
человечно» абстрагируется от сознания как такового, а тем самым и от его структуры субъективного и объективного. Дело обстоит не так, как если бы фихтеанская абстракция избавлялась от объективного, а шеллингианская — от субъективного. Согласно Шеллингу, истинный и единственно последовательный процесс абстрагирования нейтрализует — во имя «чистого» субъект-объекта — и субъективное, и объективное в их качественном различии.
Таким образом, полная абстракция порождает абсолютное безразличие. Тотализирующий жест такой абстракции подразумевает ценность абстрактного в противовес конкретному (тем самым отказываясь от диалектики), даже террор абстрактного против конкретного, равно как и нейтрализацию своих собственных трансцендентальных условий. В том, как начинается Шеллингова система тождества, мы видим, стало быть, и начало возможной структуры «хорошей утопии». Обезразличивание для Шеллинга абсолютно: ничто вообще не полагается. Область философии конституируется для него полной приостановкой суждения (абсолютным эпохэ). Абстрагировать — значит создавать философское пространство, безразличное к полаганию, безразличное к самосознанию, вообще безразличное к чему бы то ни было субъективному или объективному. Такого рода философское пространство
перформативно исполняет абсолютное безразличие38.
* * *
Эта операция абстрагирования, кроме того, важным образом помогает ответить на вопрос, преследующий всех читателей Шеллинга: в чем именно задача философского текста? Ведь именно в этот период Шеллинг стремится к отказу от многих типичных для философии способов аргументации, объяснения и описания.
38. Здесь следует также подчеркнуть радикальность шеллинговской позиции: именно становясь безразличным к сознанию, философ приходит к знанию. Как утверждает Шеллинг, чтобы философствовать, «Я» должно «положить [себя] как не-сознательное... не-Я» (SchellingF. W. J. Werke. Bd. 4. S. 92 (14)). Депотенцируя сознание, интенсифицируешь знание. Большее познается через меньшее — меньшую свободу, меньшую личност-ность, меньшее мышление. Отчасти поэтому можно обозначить перспективу, которую открывает абстракция, как утопическую; ведь как вообще возможно знание без сознания? Как философствовать безмысленно? Современное значение этих вопросов можно связать с проблематикой работы Рэя Брасьера Nihil Unbound: «Как мысль мыслит смерть мысли?», то есть как «философский субъект. опознает, что уже мертв?» (см.: Brassier R. Nihil Unbound: Enlightenment and Extinction. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2007. P. 223, 239).
Он отвергает, например, все формы описания, основанные на категории представления, поскольку они предполагают дуализм, «с одной стороны, мышления, а с другой стороны, материи или эмпирического вообще»39, тем самым идя вразрез с требованием тождества. Свою задачу Шеллинг видит поэтому в том, чтобы философствовать без опоры на категорию представления (или сопутствующие ей понятия, такие как рефлексия или соответствие). Поскольку представление как категория неадекватно философской деятельности, то метафилософски необходимо мыслить философскую деятельность без опоры на представление.
В первом из своих «Дальнейших изображений» 1802 года Шеллинг настаивает, помимо этого, что дедукция, деривация, инфе-ренция, объяснение и даже анализ и синтез суть неадекватные способы познания40. Опираясь на принцип причинности или на отдельные и обусловленные конечные сущности, эти мето-
41
ды приводят к «незнанию, растворяющемуся в полное ничто» . Вообще
... весь этот способ познания ложен как таковой, согласно своему принципу. Он есть вечный и неистощимый источник ошибок. Не только форма должна измениться, но весь взгляд в целом должен быть полностью перевернут и в самом своем принципе изменен42.
В таком случае возникает вопрос, чем именно занимается шеллинговская философия, раз описание, объяснение и все способы аргументации ей недоступны. Если она не аргументирует, не объясняет и не описывает, что же она делает? Коротко говоря, ответ в том, что работы Шеллинга — это именно Darstellungen. Его философские тексты суть изображения. Сам факт, что Шеллинг столь многие из своих работ озаглавливает Darstellung, свидетельствует об этом. Задача его текстов — словесно изобразить реальность, или, как он это сам величаво выражает, «философия есть непосредственное или прямое изображение божественного»^. В этом смысле первые пять положений «Изображения» 1801 года обра-
39. Schelling F. W. J. Werke. Bd. 4. S. 341. Еще критику представления см.: Ibid. Bd. 6. S. 137-140.
40. См.: Ibid. Bd. 4. S. 343-346.
41. Ibid. S. 343-344.
42. Ibid. S. 342. Далее в той же работе Шеллинг нападает также на методы критической и скептической аргументации (см.: Ibid. S. 350-352).
43. Ibid. Bd. 5. S. 81.
зуют то, что Шеллинг в другом месте называет «изображением с полным безразличием»44—идеальный текстуальный символ ате-тического пространства, или (буквально) «фигура абсолюта»45. Реальность здесь иллюстрирует себя атетически.
У этой процедуры изображения две основные компоненты — абстрагирование и конструирование. Здесь не место подробному обсуждению конструирования у Шеллинга46, но стоит заметить, что обе эти взаимодополнительные операции недиалектичны, поскольку производят абстрактные частности, а не конкретные всеобщности. Вослед Канту Шеллинг понимает конструирование как процедуру изображения идей в созерцании, а поскольку созерцания всегда особенные, или частные, то конструкции следует понимать как частные примеры абстрактных сущностей4?. Абстрактное невозможное пространство, которое я описал в этой статье, схожим образом одновременно и частно, и абстрактно. Шеллинговский текст в целом представляет собой нечто абстрактно-особенное; вместо аргументации, объяснения или описания первые пять положений «Изображения» порождают абстрактные языковые частности, цель которых—изобразить реальность безразлично.
6. Утопическое пространство «Изображения» 1801 года
Указанная шеллингианская процедура может быть обозначена как производство утопического пространства. Для шеллинговской концепции абстракции характерна актуальная в современной теории связь между утопией и нейтральным, впервые отмеченная Луи Мареном в начале 1970-х годов, а затем встречающаяся в качестве одного из мотивов лекций Ролана Барта в Коллеж де Франс в 1978 году (в самом деле, фигура нейтрального сама была для Мориса Бланшо и его последователей своего рода утопическим убежищем от структуралистской гегемонии означающего^8. Даже Деррида, чей антиутопизм часто мешает ему должным образом
44. Ibid. S. 411.
45. Toscano A. Philosophy and the Experience of Construction // The New Schelling / J. Norman, A. Welchman (eds). L.: Continuum, 2004. P. 117.
46. См.: Whistler D. Schelling's Theory of Symbolic Language. Oxford: Oxford University Press, 2013. Ch. 6.
47. См.: Кант И. Указ. соч. A713/B741. См. также шеллинговское принятие этого определения: Schelling F. W. J. Werke. Bd. 5. S. 128.
48. См.: Teeuwen R. An Epoch of Rest: Barthes' "Neutral" and the Utopia of Weariness // Cultural Critique. 2012. № 80. P. 1-26.
апроприировать понятие нейтрального по Бланшо, словно отсылает к Фихте, подчеркивая сопротивление диалектике, присущее операции нейтрализации: «Движение „нейтра-" не является, очевидным образом, ни отрицательным, ни диалектическим»49.
Впрочем, ближе всего к атетической логике шеллингианской абстракции подходит Марен, определяющий утопическое пространство как «место нейтрального»50, или, более полно, «место, где происходит взаимная нейтрализация противоположных свойств»/! Шеллинговский перформанс иммерсивной абстракции сливается с определением утопии как «дискурсивного выражения нейтрального (определенного как „ни то, ни другое" в отношении противоположностей)»/2. В данном случае взаимно нейтрализуются противоположности субъекта и объекта, результатом чего выступает не-место, или невозможное пространство. Марен пишет:
[У утопии] нет отрицательной функции, поскольку она предшествует суждению или даже какой бы то ни было позиции, она ни до, ни после утверждения или отрицания, но между ними. Ни да, ни нет, ни истина, ни ложь, ни одно, ни другое — таково нейтральное. Так понимаемое нейтральное простирается между истинным и ложным, открывая внутри дискурса пространство, которое сам дискурс не может принять. Это — третье по отношению к двум противоположностям, но как нечто дополнительное, а не как синтез53.
Утопическое пространство есть атетическое пространство, сопротивляющееся диалектическим ухищрениям противоречия и отрицания. Оно, можно сказать, а-гегелевское, или, говоря словами Марена, «нулевая степень гегелевского синтеза>/4. Марен выражает это сопротивление диалектике с помощью фигуры нуля55, безразличного к неустойчивой игре чисел и предшествующего суждению,— того, «что остается после выхода из. отрицания»/6.
49. Derrida J. Parages. P.: Galilée, 19 36. P. 70.
50. Marin L. Op. cit. P. 11.
51- Ibid. P. 13.
52. Ibid. P. xiii.
53- Ibid. P. 7.
54- Ibid. P. 7.
55. Ibid. P. xvii-xix, 7.
56. Ibid. P. 13.
У Шеллинга такое пространство находит свое лучшее выражение как раз в первых пяти положениях «Изображения» 1801 года, которые не только описывают, но и перформативно исполняют порождение безразличия через абстракцию. Лишь в шестом по-
57
ложении тождество полагается, и тем самым возникает первоначальный (и единственный) тезис «системы тождества». Положения с первого по пятое, напротив, должны описывать и исполнять атетическое положение дел, образуемое из абстрактных частностей. Эти положения содержат единственно операции абстрагирования, определения и аналитического следования. Тут, как Шеллинг не раз указывает и как мы видели, субъект и объект целиком нейтрализуются с помощью акта тотальной абстракции; тут возникает недиалектический язык безразличия. Другими словами, в первых пяти положениях «Изображения» Шеллинг абстрагирует абсолютно, чтобы выявить атетическое утопическое пространство:
§ 1. Определение. Я называю разумом абсолютный разум, или разум, мыслимый как тотальное безразличие субъективного и объективного. Чтобы помыслить разум как абсолютный, чтобы, стало быть, достичь точки зрения, к которой я призываю, нужно абстрагироваться от мыслящего. Для того, кто осуществляет такую абстракцию, разум непосредственно перестает быть чем-то субъективным, каким его представляет большинство. В то же время он уже не может мыслиться и как нечто объективное.
§ 2. Вне разума нет ничего, а внутри него — все. Если разум мыслится так, как мы потребовали в § 1, то непосредственно понимаешь, что вне его не может быть ничего.
Примечание. Нет никакой другой философии, кроме как с точки зрения абсолюта.
§ 3. Разум полностью един и полностью себе равен.
§ 4. Высший закон для бытия разума, а поскольку вне разума ничего нет (§ 2), то и для всего бытия (поскольку оно постигнуто разумом) есть закон тождества, который в отношении всего бытия выражается посредством А = А. Доказательство этого непосредственно следует из § 3 и предшествующих.
§ 5. Определение. А, занимающее первое место, я называю с целью его различения субъектом, второе А — предикатом.
§ 6____Единственное бытие, полагаемое посредством этого положения, есть бытие самого тождества.58
57. Schelling F. W. J. Werke. Bd. 4. S. 117.
58. Ibid. S. 114-117.
Библиография
Bataille G. Manet. N.Y.: Skira, 1983.
Brassier R. Nihil Unbound: Enlightenment and Extinction. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2007.
Breazeale D. Fichte's Abstract Realism // The Emergence of German Idealism / D. O. Dahlstrom, M. Baur (eds). Washington: CUA Press, 1999. P. 95-115. Buchwalter A. Hegel, Marx and the Concept of Immanent Critique // Journal of the
History of Philosophy. 1991. № 29 (9). P. 260-267. Derrida J. Parages. P.: Galilée, 1986.
Diderot D. Apologie de l'Abbé Galiani // Oeuvres politiques / P. Vernière (ed.). P.:
Garnier, 1963. P. 59-124. During L. Hegel's Critique of Transcendence // Man and World. 1988. № 21. P. 287-305.
Hegel G. W. F. Lectures on the History of Philosophy. L.: Routledge, 1896.
Hegel G. W. F. The Difference between Fichte's and Schelling's System of Philosophy.
Albany: State University of New York Press, 1977. Kant I. The Jasche Logic // Lectures on Logic / J. M. Young (ed.). Cambridge:
Cambridge University Press, 2004. P. 521-642. Marin L. Utopics: The Semiological Play of Textual Spaces. N.Y.: Humanity Books,
1984.
Moore A. W. The Evolution of Modern Metaphysics: Making Sense of Things.
Cambridge: Cambridge University Press, 2011. Osborne P. The Reproach of Abstraction // Radical Philosophy. 2004. № 127. P. 21-28. Schelling F. W. J. On the True Concept of Philosophy of Nature and the Correct Way of Solving its Problems // Pli: The Warwick Journal of Philosophy. 2014. № 26. P. 24-45.
Schelling F. W. J. Presentation of My System of Philosophy // Philosophical Forum.
2001. Vol. 32. № 4. P. 339-371. Schelling F. W. J. Werke / K. F. A. Schelling (Hg.). Stuttgart: Cotta, 1856-61. Teeuwen R. An Epoch of Rest: Barthes' «Neutral» and the Utopia of Weariness //
Cultural Critique. 2012. № 80. P. 1-26. Toscano A. Philosophy and the Experience of Construction // The New Schelling /
J. Norman, A. Welchman (eds). L.: Continuum, 2004. P. 106-127. Whistler D. Schelling's Doctrine of Abstraction // Pli: The Warwick Journal of
Philosophy. 2014. № 26. P. 58-81. Whistler D. Schelling's Theory of Symbolic Language. Oxford: Oxford University Press, 2013.
Гегель Г. В. Ф. Вера и знание. А. Кантовская философия // Философия Гегеля:
новые переводы, исследования, комментарии / Под ред. Е. В. Мареевой. М.: Изд-во СГУ, 2014. С. 22-53. Гегель Г. В. Ф. Кто мыслит абстрактно? // Работы разных лет: В 2 т. Т. 1. М.:
Мысль, 1970. С. 387-394. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. М.: Наука, 2002. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. М.: Наука, 2000.
Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1: Наука логики. М.: Мысль,
1974.
Кант И. Критика чистого разума // Он же. Соч. на нем. и рус. яз. 2-е изд. Т. 2. М.: Наука, 2006.
Фихте И. Г. О различии духа и буквы в философии // Иваненко А. А. Философия как наукоучение. СПб.: Владимир Даль, 2012. Фихте И. Г. Первое введение в наукоучение // Он же. Соч.: В 2 т. Т. 1. СПб.: Ми-
фрил, 1993. С. 443-476. Шеллинг Ф. В. Й. Изложение моей системы философии. М.: Наука, 2014.
ABSTRACTION AND UTOPIA IN EARLY GERMAN IDEALISM
Daniel Whistler. Senior Lecturer, Philosophy Department, Liverpool University. Address: Mulberry Court, Mulberry Str., L69 7ZY Liverpool, UK. E-mail: daniel.whistler@liverpool.ac.uk.
Keywords: Friedrich Schelling; Louis Marin; abstraction; utopia; early German idealism.
This paper is based on a close reading of the first five propositions of Schelling's Darstellung meines Systems der Philosophie (1801). The author argues that what is distinctive and significant about these propositions is that they both describe and create an ideal space determined by an a-thetic logic. The first five propositions of the 1801 Darstellung are intended to transport the reader outside of time and space, outside of affirmation and negation, to a neutralised utopia defined by three functions alone: abstraction, entailment and definition.
The author considers this intention in the context of German Idealist discussions of abstraction: Hegel's critique of the abstract particular and abstractive methodology, as well as Fichte's and early Schelling's attempt to theorise abstraction as the starting point for the philosophical enterprise. This leads the author to consider what a philosophical text that practices abstraction and construction (rather than deduction, inference, or explanation) looks like, and he draws upon the early work of Louis Marin to characterise such a text as utopic. In so doing, he attempts to demonstrate the significance and cogency of a non-dialectical, a-Hegelian tradition in early Ger-
man Idealism that culminates in the
opening pages of Schelling's 1801 Darstellung.
References
Bataille G. Manet, New York, Skira, 1983.
Brassier R. Nihil Unbound: Enlightenment and Extinction, Basingstoke, Palgrave Macmillan, 2007.
Breazeale D. Fichte's Abstract Realism. The Emergence of German Idealism (eds D. O. Dahlstrom, M. Baur), Washington, CUA Press, 1999, pp. 95-115.
Buchwalter A. Hegel, Marx and the Concept of Immanent Critique. Journal of the History of Philosophy, 1991, no. 29 (9), pp. 260-267.
Derrida J. Parages, Paris, Galilée, 1986.
Diderot D. Apologie de l'Abbé Galiani. Œuvres politiques (ed. P. Vernière), Paris, Garnier, 1963, pp. 59-124.
During L. Hegel's Critique of Transcendence. Man and World, 1988, no. 21,
pp. 287-305.
Fichte J. G. Pervoe vvedenie v nau-kouchenie [Erste Einleitung in die Wissenschaftslehre]. Soch.: V2 t. T. 1. [Works: In 2 vols. Vol. 1], Saint Petersburg, Mifril, 1993, pp. 443-476.
Fikhte I. G. O razlichii dukha i bukvy v filosofii [Ueber Geist und Buchstab in der Philosophie]. In: Ivanenko A. A. Filosofiia kak naukouchenie [Philosophy as the Doctrine of Science], Saint Petersburg, Vladimir Dal', 2012.
Hegel G. W. F. Entsiklopediia filosof-skikh nauk. T. 1: Nauka logiki [Enzyklopädie der philosophischen Wissenschaften. Bd. 1: Wissenschaft der Logik], Moscow, Mysl', 1974.
Hegel G. W. F. Fenomenologiia dukha Moore A. W. The Evolution of Modern
[Phänomenologie des Geistes], Mos- Metaphysics: Making Sense of Things,
cow, Nauka, 2000. Cambridge, Cambridge University
Hegel G. W. F. Kto myslit abstrak- Press, 2011.
tno? [Wer denkt abstrakt?]. Raboty Osborne P. The Reproach of Abstrac-
raznykh let: V 2 t. T. 1 [Works of Dif- tion. Radical Philosophy, 2004, no. 127,
ferent Years: In 2 vols. Vol. 1]. Mos- pp. 21-28.
cow, Mysl', 1970, pp. 387-394. Schelling F. W. J. Izlozhenie moei sistemy
Hegel G. W. F. Lectures on the History of filosofii [Darstellung meines Systems
Philosophy, London, Routledge, 1896. der Philosophie], Moscow, Nauka,
Hegel G. W. F. Nauka logiki [Wissenschaft 2014.
der Logik], Moscow, Nauka, 2002. Schelling F. W. J. On the True Concept of
Hegel G. W. F. The Difference between Philosophy of Nature and the Correct
Fichte's and Schelling's System of Phi- Way of Solving its Problems. Pli: The
losophy, Albany, State University of Warwick Journal of Philosophy, 2014,
New York Press, 1977. no. 26, pp. 24-45.
Hegel G. W. F. Vera i znanie. A. Kantovs- Schelling F. W. J. Presentation of My Sys-
kaia filosofiia [Glauben und Wissen. tem of Philosophy. Philosophical
A. Kantische Philosophie]. Filosofiia Forum, 2001, vol. 32, no. 4, pp. 339-
Gegelia: novye perevody, issledovaniia, 371.
kommentarii [Hegel's Philosophy: Schelling F. W. J. Werke (Hg. K. F. A. Schel-
New Translations, Studies, Commen- ling), Stuttgart, Cotta, 1856-61.
taries] (ed. E. V. Mareeva), Moscow, Teeuwen R. An Epoch of Rest: Barthes'
Izd-vo SGU, 2014, pp. 22-53. "Neutral" and the Utopia of Weari-
Kant I. Kritika chistogo razuma [Kri- ness. Cultural Critique, 2012, no. 80,
tik der reinen Vernunft]. Soch. na pp. 1-26.
nem. i rus. iaz. 2-e izd. T. 2 [Col- Toscano A. Philosophy and the Experi-
lected Works in German and Russian ence of Construction. The New Schell-
Languages. 2nd ed. Vol. 2], Moscow, ing (eds J. Norman, A. Welchman),
Nauka, 2006. London, Continuum, 2004, pp. 106-
Kant I. The Jäsche Logic. Lectures on 127.
Logic (ed. J. M. Young), Cambridge, Whistler D. Schelling's Doctrine of
Cambridge University Press, 2004, Abstraction. Pli: The Warwick Journal
pp. 521-642. of Philosophy, 2014, no. 26, pp. 58-81.
Marin L. Utopics: The Semiological Play Whistler D. Schelling's Theory of Symbolic
of Textual Spaces, New York, Human- Language, Oxford, Oxford University
ity Books, 1984. Press, 2013.
