CC BY
37
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
СЕРИЯ 2
ЭКОНОМИКА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ
1999-4
издается с 1972 г. выходит 4 раза в год индекс серии 2.2
МОСКВА 1999
20 января 1999 г. Государственная Дума во втором чтении приняла “Закон о газоснабжении в Российской Федерации”. Как подчеркивает С.Береговой, Законопроект закрепляет в государственной собственности 25% плюс одну акцию ОАО “Газпром” и одновременно запрещает какое бы то ни было разделение единой системы газоснабжения (1, с. 7). Специалисты при этом полагают, что законопроект призван обезопасить “Газпром” от попыток разделить его на несколько компаний, разрушив монополию.
Е.А.Пехтерева
99.04.035-038. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ В РОССИИ И АВГУСТОВСКИЙ КРИЗИС. (Сводный реферат).
1. ИЛЛАРИОНОВ А. Как был организован российский финансовый кризис // Вопр. экономики. — М., 1998. — № 11. — С.20-35.
2. КРИЗИС ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ РОССИИ: ОСНОВНЫЕ ФАКТОРЫ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА // Вопр. экономики. — М., 1998. — № 11. — С.36-77.
3. МАУ В. Политическая природа и уроки финансового кризиса // Вопр. экономики. — М., 1998. — № 11. — 4-19.
4. ЯСИН Е. Поражение или отступление?: (Российские реформы и финансовый кризис) // Вопр. экономики. — М., 1999. — № 2. — С.4-28.
Разразившийся в августе 1998 г. финансовый кризис стал для экономики России наиболее серьезным потрясением за весь период рыночных реформ, что привлекло внимание ученых к анализу причин создавшегося положения.
Большинство экономистов полагают, что дестабилизацию финансово-экономической обстановки в России обусловили определенные внешние факторы: начавшийся в Азии и охвативший весь мир финансовый кризис, а также падение мировых цен на энергоресурсы и сырье (3, 4, 2). По мнению А.Илларионова, попытка осуществления последней программы МВФ значительно увеличила масштабы и осложнила долгосрочные последствия российского кризиса (1, с. 21).
Однако подобная уязвимость российской экономики, отмечают все специалисты, является прежде всего результатом собственных, внутренних проблем ее функционирования.
Ключевым вопросом экономики посткоммунистической России после подавления инфляции оказался бюджетный дефицит. Невозможность покрытия расходов за счет налоговых поступлений сделала необходимым заимствование финансовых средств на
внутреннем и внешних рынках.
В.May (руководитель Рабочего центра экономических реформ) считает, что причины, обусловившие кризис доходной базы бюджета, носят в значительной мере политический характер. Во-первых, сохранение политической нестабильности в стране ограничивает способность власти собирать налоги. Во-вторых, несбалансированность бюджета ведет к росту бюджетной задолженности, что обуславливает рост неплатежей, в том числе налоговых. В-третьих, существует связь между уровнем
экономического развития той или иной страны и возможной бюджетной нагрузкой на экономику. Последнее обстоятельство
особенно важно для понимания характера переживаемого Россией кризиса (3).
Очевидно, пишет В.May, более развитые страны имеют возможность перераспределять через бюджет большую долю
производимого продукта. Авторитарные режимы, отрицающие парламентский контроль за бюджетом, могут позволить себе концентрировать в руках государства гораздо большую часть ресурсов, чем при демократическом правлении. Именно поэтому все бывшие социалистические страны, вступившие на путь рыночной демократии, столкнулись с проблемой снижения бюджетных расходов, т.е. сокращения социальных обязательств государства.
Россия, являясь по уровню экономического развития одной из последних в ряду демократических государств, по бюджетной нагрузке находится на уровне США. Бюджетный кризис в посткоммунистической России, по мнению В.May, является политическим не потому, что у правительства не хватает политической воли бороться с сокрытием доходов и налоговыми недоимками. Политический характер бюджетного кризиса отражает несовместимость демократического режима, высокой доли изъятия доходов в государственный бюджет и невысокого уровня экономического развития страны.
На протяжении 1996-1998 гг. власти пытались преодолеть бюджетный кризис путем улучшения собираемости налогов. Решение
этого вопроса служило критерием для международных финансовых институтов при предоставлении России займов. Принимаемые меры давали ограниченный и краткосрочный результат, вслед за чем собираемость налогов вновь падала до прежнего уровня или ниже. В.May считает, что ключевым моментом балансирования бюджета должно было стать сокращение расходов, что исключительно болезненно как с политической, так и с социальной точек зрения. Препятствием на пути решения этой задачи стали особенности российской конституционной системы: парламент не несет
ответственности за результаты реализуемого социально-экономического курса.
Резкому обострению финансового кризиса способствовало, по мнению В.May, разрушение социально-политической базы либерально-стабилизационного макроэкономического курса 1995-
1997 гг. Этот курс поддерживался эффективными экспортными отраслями и банками, для которых стабильность рубля создавала благоприятные условия деятельности.
В 1997 г. ситуация начала меняться. Падение мировых цен на энергоносители и металлы обусловило заинтересованность экспортеров в снижении курса рубля. Нефтяное лобби добилось снижения акцизов, что негативно сказалось на состоянии федерального бюджета. Важным фактором противодействия девальвации стала ситуация в банковской сфере. В случае существенного снижения курса рубля ведущие российские банки, имеющие значительные валютные обязательства, оказались бы на грани банкротства. Поскольку банковский и нефтяной бизнес в посткоммунистической России были тесно переплетены, ситуация в экономике осложнялась и обострялась борьба между различными группами российского бизнеса. В эту борьбу оказалось вовлечено и правительство России.
Бюджетный кризис вновь заставил правительство усилить внимание к собираемости налогов. От компаний, дающих значительную долю поступлений в бюджет (“Газпром”, нефтяные компании), потребовали немедленно расплатиться по налогам и обеспечить прозрачность хозяйственно-финансовой деятельности. Реакция на действия правительства со стороны указанных компаний была резко негативной и подкреплялась тем, что эти компании сами страдали от неплатежей за поставленные нефть и газ. Кроме того,
усилия по повышению собираемости налогов предпринимались в условиях падения мировых цен на энергоносители (3, с.8).
В тот же период власти пересмотрели отношение к приватизации и на первый план были выдвинуты задачи пополнения бюджета. Предпринятая государством попытка получить максимальную выручку от продажи акций ряда крупных и привлекательных компаний вызвала резкое недовольство среди банковской элиты, ранее ориентированной на поддержку исполнительной власти.
Итогом всех этих событий стало усиление политической борьбы внутри самого кабинета. Формирование в марте 1997 г. правительства В.Черномырдина породило определенные надежды. Однако с начала 1998 г. возобновился рост бюджетной задолженности, обострилась внутриправительственная политическая борьба.
Новое правительство С. Кириенко, сформированное в марте 1998 г. было призвано стабилизировать ситуацию в стране и ослабить воздействие мирового финансового кризиса на экономику России. Однако финансовый кризис в России в тот период уже перешел в качественно новую фазу, когда объем поступлений в бюджет отстает от потребностей по обслуживанию и погашению внутреннего долга. Преодоление кризиса предполагало объединение усилий законодательной и исполнительной ветвей власти для принятия комплекса антикризисных законодательных актов. Власти оказались неспособны договориться между собой по антикризисному пакету мер, и дефолт оказался неизбежен.
А. Илларионов также видит основную причину финансового кризиса августа 1998 г. в несбанлансированности бюджета (1). Прежде чем начать непосредственный анализ проводимой правительством бюджетной политики, он посчитал необходимым уточнить фактические размеры российской экономики.
В отличие от большинства стран мира в России официальная величина производимого валового внутреннего продукта (ВВП) включает в себя оценку так называемой теневой экономики, т.е. той экономической деятельности, которая не отражается в официальных статистических отчетах и, следовательно, не облагается налогом. Это означает, что для определения легального сектора российской экономики, официальный ВВП должен быть уменьшен на величину оценки объемов теневой экономики. Автор рассчитал, что теневой
ВВП, учитываемый в структуре официального ВВП, составляет примерно 25% (1, с. 22). Легально производимый ВВП при этом имеет виртуальную (фиктивную) и реальную составные части. Под виртуальной экономикой понимается целый ряд особенностей функционирования российской экономики: сохранение устойчивой задолженности по платежам, неденежные формы расчетов и т.п.
Главная идея концепции виртуальной экономики состоит в том, что наличие значительного объема просроченной задолженности между предприятиями, а также ее постоянный рост свидетельствуют о том, что фактическая цена, по которой продукция продается покупателю, существенно ниже цены, которая официально объявлена, внесена в отчеты и на основании которой рассчитывается прибыль, начисляются налоги, заработная плата и т.д.
Тысячи предприятий, в течение длительного времени не получающих плату за произведенную продукцию, не прекращают своей производственной деятельности и продолжают поставлять продукцию потребителям, в том числе тем, чья просроченная задолженность по платежам нарастает. По мнению А.Илларионова, это означает лишь то, что фактическая плата за эту продукцию все же производится, хотя и в размерах явно меньше объявленных. Таким образом, номинально устанавливаемые, объявляемые и регистрируемые цены превышают цены, по которым совершаются фактические сделки. Следовательно, по сравнению с реальными официально объявляемые объемы производства, прибыли, ВВП, рассчитываемые на основе официальных цен, также завышены. Точно так же уровень фактической заработной платы в стране намного меньше номинально начисленной. По подсчетам автора, величина реального, легального ВВП, фактически производимого и действительно налогооблагаемого, в России примерно на 1/3 меньше, чем по официальным данным Госкомстата (1, с.25). В результате величины экономических показателей, рассчитываемых в процентах к ВВП, оказываются нереальными и завышенными.
Поскольку официальные оценки ВВП существенно преувеличивают размеры действительно производимой в стране добавленной стоимости, фактическая бюджетная нагрузка на реальный ВВП существенно больше официально объявленной. Совокупные налоги, собираемые на всех уровнях бюджетной системы, составляли в последние годы 42-50% ВВП, все доходы правительства—
44-53%, а все его расходы — 52-65%. Автор при этом подчеркивает, что к этим цифрам следует относиться лишь как к оценкам, позволяющим понять масштаб рассматриваемого явления. В любом случае удельный вес в ВВП финансовых ресурсов, перераспределяемых через российскую бюджетную систему, намного превышает соответствующие показатели стран с сопоставимым уровнем экономического развития и является одним из самых высоких в мире (1, с.28).
Важной особенностью российского бюджетного процесса является наличие значительной налоговой задолженности экономических агентов в бюджеты разных уровней. Экономическая природа налоговой задолженности обусловлена отмеченным выше своеобразием функционирования российской экономики. По сути дела это виртуальные (фиктивные) налоги, начисленные на виртуальную (фиктивную) продукцию. Доля налоговой задолженности в начисленном уровне налогообложения в значительной степени соответствует доле просроченной дебиторской задолженности покупателей в номинальных объемах производства или доле виртуальной части ВВП во всем легальном ВВП. При этом основная часть просроченной задолженности по налогам вряд ли может быть погашена, поскольку за ней нет ни произведенной продукции, ни вновь созданной добавленной стоимости.
Отмечаются и другие характерные особенности бюджетного процесса в России: сверхоптимистичность в прогнозировании
бюджетных доходов, постоянная завышенность объема государственных обязательств, неадекватность бюджетных притязаний властей. Ожидавшиеся доходы бюджета в течение 1993-
1998 гг. в среднем были на 1/4, а планировавшиеся расходы — на 1/3 выше, чем их фактическое исполнение. Это приводило к регулярному воспроизводству несбалансированности бюджетной системы, прежде всего (хотя и не только) на уровне федерального правительства (1, с.31).
Российские власти для финансирования бюджетного дефицита пробовали применить все инструменты: денежную эмиссию,
приводившую довольно быстро к росту инфляции, и неинфляционные инструменты: внутренние кредиты и внешние займы. После “черного вторника” 1994 г. власти отказались от эмиссионного кредитования бюджетного дефицита. Сохранение бюджетного дефицита,
финансируемого неинфляционными способами, вело к быстрому росту государственного долга. Объем государственного долга по отношению к ВВП постоянно увеличивался. В конце июля 1998 г. совокупный объем государственного долга по отношению к реальному легальному ВВП составил 80%. Ситуация серьезно ухудшилась, когда российские финансовые власти весной-летом 1998 г. решили заменить долговые инструменты, номинированные в рублях, обязательствами, номинированными в валюте (1, с.ЗЗ).
Постоянный рост государственного долга неизбежно приводил к повышению абсолютных и относительных расходов на его обслуживание, другие расходы бюджета соответственно сокращались. В январе-июле 1998 г. величина непроцентных расходов снизилась до 10,1% официального ВВП или до 16,2% реального легального ВВП. Сокращение этих расходов осуществлялось путем задержек бюджетных платежей. Даже при таких условиях расходы федерального правительства (в процентах к ВВП) превышали аналогичный показатель для расходов американского правительства. По мнению А.Илларионова, сокращение непроцентных платежей российского правительства было возможным и необходимым на основе проведения бюджетных реформ и сокращения сети бюджетных учреждений. Однако власти этого не сделали и долговой кризис стал неизбежен (1, с.35).
Е.Ясин, комментируя экономические и социальные последствия финансового кризиса в России, пишет, что сегодня не стоит говорить о поражении российских рыночных реформ. Реставрации командной системы не произошло. Однако в целом для российских реформ августовский кризис стал если не отступлением, то паузой, которая опасна тем, что может затянуться лет на 10-15, в течение которых страна будет находиться в промежуточном, переходном состоянии, лишенная сильных импульсов развития. Но эта пауза по крайней мере позволит зафиксировать результат: ослабленная и разоренная Россия вырвалась из западни плановораспределительной системы и обратно ее туда не загонишь. В России начинается новый этап борьбы за преобразования, способные создать в стране эффективную рыночную экономику и социальную базу демократии. Сторонники рыночных преобразований оказались в оппозиции и вынуждены начинать почти с нуля (4).
Е.А.Пехтерева
