CC BY
141
РОССИЙСКАЯАКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 5
ИСТОРИЯ
1
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.5
рефераты 98.01.001 -98.01.042
МОСКВА 1998
СРЕДНИЕ ВЕКА И РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
98.02.006. ЛЕ ГОФФ Ж. ЛЮДОВИК СВЯТОЙ.
LE GOFF J. Saint Louis. - P.: Gallimard, 1996. - 956 s.
Автор книги - Жак Ле Гофф (IV-я Секция Практической школы высших социальных исследований, Париж), один из ведущих современных историков культуры западноевропейского Средневековья и признанных лидеров "Новой истории" (La Nouvelle histoire) - интеллектуального движения, у истоков которого стояли основатели журнала "Анналы" М.Блок и Л.Февр. Данная монография, подготовке которой автор посвятил пятнадцать лет напряженного труда, представляет собой не только особый этап в его творчестве. Она знаменует также и важный методологический поворот в развитии самой "Новой истории", а именно - ее овладение одним из важнейших и последних бастионов традиционной позитивистской историографии - политической событийной историей и повествованием.
Более того, эта книга выдающегося историка являет собой первый, столь масштабный опус конкретной апробации новых методов "микроисторического" анализа и социокультурной интерпретации текстов письменных источников, и одновременно - также первый, столь развернутый "ответ скептикам", ставящим под вопрос самую возможность познания исторического прошлого. Задумывая эту книгу, пишет Ж.Ле Гофф в предисловии, я держал все время в уме два "преюдициальных (ущербных) вопроса", которые на самом деле - суть две стороны одной и той же проблемы: "Возможно ли написание биографии Св.Людовика? Существовал ли реальный Св.Людовик?"
Таким образом, новая книга Ж.Ле Гоффа экспериментальна. Неудивительно поэтому то большое внимание, которое отводится в ней методологическим вопросам, в частности, связанным с жанром биографического исследования как исследования социокультурного. Они занимают центральное место также и в данном реферате.
11-67
Обращение к жанру биографии - это обращение к истории персональной, к индивиду, личности, к герою - его поступкам, действиям, внутреннему миру, словом, к индивидуальному в истории. Сама по себе эта ориентация, вышедшая сегодня на передний план, как бы не является абсолютно новой для исторической науки. Интерес к исключительному, героическому в общем-то стоит у истоков европейского историописания. Но менялись времена, смещались акценты, выдвигая на авансцену исследования интерес к массовым явлениям и процессам. Интерес к индивиду, хотя и присутствовал, но оставался сугубо формальным, не выходил за пределы описаний "в контексте эпохи", к тому же, как полагали, "диктующей" свои жесткие правила игры и поведения и в отблеске которой собственно индивидуальным проявлениям не оказывалось места.
Именно таким образом обстояло дело и с освещением персонажа исследования Ж.Ле Гофф - Людовиком IX (1214-1270), французским королем из династии Капетингов (с 1226 г.; до 1236 совместно с регентшей - его матерью Бланкой Кастильской). Даже недавние его биографии, принадлежащие перу американца Уильяма Честера Иордана и француза Жана Ричарда, были вдохновлены не столько личностью самого Людовика IX, сколько завораживающей идеей Крестового похода (Людовик IX возглавлял 7-й и 8-й Крестовые походы; во время последнего умер от чумы) и образом Святой Земли.
Ж.Ле Гофф отходит от этой традиции. Его книга, пишет он, не о "царствовании Людовика Святого", и не о "Святом Людовике и его эпохе" или "Святом Людовике и христианстве", “даже если автор и бывает подведен к рассмотрению этих тем" (с. 13). В ней речь идет о человеке, о его жизни, действиях, поступках, внутреннем мире. Времени "Св.Людовика" автор касается лишь постольку, поскольку оно составляет ткань жизни и деятельности главного персонажа и позволяет лучше его понять.
Ж.Ле Гофф формулирует свою концепцию биографического исследования и его особых функций в современной историографии, вскрывая одновременно несостоятельность традиционных
приемов, весьма живучих еще в области этого исторического жанра. Биографические сочинения, в изобилии появившиеся в последние несколько лет, пишет Ж.Ле Гофф в этой связи, порождают иллюзию легкости работы в этом жанре, где, якобы, достаточно лишь обладать некоей документальной базой и некоторым повествовательным талантом. Их авторы не затрудняют себя критическим анализом документальных свидетельств, подлинным психологическим объяснением действий и поступков своих персонажей, но, с легкостью оперируя понятием "менталитет", сообщают в изобилии анекдоты, изображают "экзотику" прошлого. Историческая биография, как и политическая история в целом, как это с сожалением констатировал в свое время еще М.Блок, слишком долго оставалась в стороне от обновления мышления и исследовательской практики.
Работа над исследованием жизненного пути Св.Людовика, пишет Ж.Ле Гофф, убедила меня в том, что историческая биография - один из наиболее тяжких "способов делать (писать) историю". Она не только требует от историка обычных для его практики действий - постановки проблемы, поиска и критики источников, обработки их во временном интервале, достаточно длительном, чтобы позволить зафиксировать диалектику континуитета и дисконтинуитета, самого написания, отражающего понимание автором "дистанции сознания" между ним и обсуждаемым персонажем.
Сегодня, в условиях "интенсивной критической ревизии своей достоверности", которую совместно с социальными науками переживает и история, биографический жанр представляет собой пространство, в котором историк сталкивается также и с принципиальными - "но классическими для его профессии", как подчеркивает Ле Г офф, - проблемами, сложными и острыми, в частности, касающимися отражения им исторической реальности. Биография, как особый жанр исторического изучения, полагает автор, имеет возможность стать привилегированным, "свободным от блокировки ложными проблемами" полем научного наблюдения и полезных размышлений относительно "условностей, правил, устремле-п*
ний (амбиций) ремесла историков, границ их опыта и ревизии дефиниций, потребность в которой настоятельна". Биография позволяет на своем поле, хотя и нелегком, показать "долю участия человека в истории", того, как делается история, "переживающая мутацию" здесь более зримо, чем в каком-либо другом месте (с. 15).
Методологически, Ж.Ле Гофф видит свое исследование как тотальную историю. Крупная личность, подобная Людовику, полагает он, организует вокруг себя все исследовательское поле. Он интегрирует не только "ансамбль своего непосредственного окружения", но и все те области, сферы человеческого бытия, "которые выделяет историк в пространстве исторического знания" (с. 16).
Людовик IX так или иначе был причастен ко всем им. Он соприкасался одновременно и с экономикой, и с политикой, религиозностью, участвовал в социально-культурной жизни, как-то осмысливая их. И они, в свою очередь, оставляли след в его деятельности. Все это историк должен понимать и объяснить.
В большей мере, чем в отношениях других объектов исторического исследования, изучение исторической биографии, пишет Ле Гофф, требует "соблюдение уважения" к лакунам, умолчаниям документов, к разрывам и разъединениям "в единстве воображаемой линии жизни". Вместе с тем, биография - не есть только коллекция всего, что можно, и всего, что должно знать о персонаже. Ле Гофф считает ложным существующее традиционное противопоставление исторической биографии широкому историческому исследованию, как "конкретного" "абстрактному" в рамках, например, политической истории. Вместе с тем, он подчеркивает присущую исторической биографии в большей мере, чем "другим демаршам историков", "нацеленность на эффект реальности". Это достигается здесь особыми, заимствованными у романистов литературно-стилистическими приемами, а также и благодаря источникам, их "соответствующему монтажу", усиливающему "эффект реальности", об “истинности которого можно только предполагать" (с. 16). Вместе с тем, подчеркивает Ле Гофф, только документы - их наличие и характер определяют пределы амбиций, устремлений историка и диктуют ему границы его анализа. В этом
отличие историка от романиста, постоянного его соперника в жанре биографии.
Но важно не только определить круг источников, но и хорошо представлять их жанровую специфику, особенно, когда речь идет о персонах такого масштаба, как Людовик IX, король и святой. Историки во все времена, и Средневековье не составляет здесь исключения, были особенно расположены рассказывать о "великих", "героях" и совсем не интересовались теми, кого мы называем "индивидами". Досье Св.Людовика предоставляет историку широкое поле для сомнений и интерпретации. Здесь больше, чем в любом другом случае риск, если не солгать, то представить воображаемого, мнимого Святого Людовика, выдумать его.
Ж.Ле Гофф дает общую характеристику источниковой базы своего исследования и ее качества, правил и стереотипов, присущих каждому жанру. Главный их корпус составляют агиографические биографии, представляющие "не святого короля", но, согласно идеалам идеологических групп, к которым принадлежали их авторы, раздельно - и короля, и святого. Существует также Св.Людовик доминиканцев и францисканцев - "святой нищий", и Св.Людовик доминиканцев королевского аббатства Сен-Дени, "скроенный по национальной модели". Широкий простор для манипуляций, пишет Ле Гофф, открывают литературные источники. Это - преимущественно разнообразные Vitae святого, представляющие королевскую персону. Они, хотя и отражают эволюцию концепции святости в XIII в., но жестко стеснены жанром и полны стереотипов. Первая и центральная часть монографии Ле Гоффа как раз и посвящена изучению "правдоподобности" ее источников - условий и состояний выработки памяти-воспоминаний о Св.Людовике "как продукции систематики памяти" в XIII в. и начале XIV столетия. Автор подчеркивает, что, решая эту задачу, он следовал не только "классическому методу критики источников", но и использовал более радикальные приемы анализа текстов, "как продукции систематики памяти" (с. 17). Сама природа этих житий, пишет Ле Гофф, оправдывая это предприятие, одновременно создавала и новую опасность для него. Агиографическое житие есть
история, даже если изложение организовано вокруг выражений доблести и благочестия и предполагает в большей своей части каталог чудес. Это открывает возможность, переходя от биографии агиографической XIII в. к биографии исторической конца XX столетия, верифицировать глубину различия и противоположности ("которую имели намерение недавно воскресить") между историей нарративной и историей "структуралистской" - еще в недалеком прошлом именовавшейся социологической, а еще раньше - институционной (с. 18).
Однако, пишет Ле Гофф, имея в виду эту линию полемики и критики в адрес историков, повествовательна всякая история, потому что, размещаясь, по определению, во временной последовательности, она неизбежно ассоциируется с рассказом, повествованием. Но не только это. Прежде всего, само повествование, вопреки тому, что многие верят, продолжает рассуждение Ле Гофф, даже у самих историков не содержит в себе "непосредственного", прямого, отражения действительности. Оно, в конечном счете, все целиком суть результат серии интеллектуальных и научных, профессиональных операций, которые имеют одну задачу: сделать рассказ наглядным, убедительным, доказательным.
Повествование также вводит интерпретацию и чревато (и оно тоже) серьезной опасностью. Именно это имеет в виду Жан Клод Пассерон, говоря об "избытке смысла и внутренней связности, присущей в целом биографическому подходу". То, что он называет "биографической утопией", считает Ле Гофф, заключается не только в риске поверить, что, якобы, допустимо биографическое повествование без критического подхода к отбору материала и его свидетельств, но и в иллюзии, не менее опасной, что историк реконструирует судьбу своего персонажа аутентично.
Однако, жизнь, и тем более выдающейся личности, наделенной силой воздействия на реальность, политическую и символическую, подобно королю, предстающему к тому же в ореале святости, - такая жизнь может быть обманчиво рассказана, как предопределенная и своей функцией, и своим полным совершенства финалом. Не добавляем ли мы, ставит в этой связи вопрос Ле
Гофф, к моделям, инспирированным агиографией, еще и модель, внушенную исторической риторикой, имеющей функцией упорядочение хронологического ряда, придание связности, последовательности действиям и поведению выдающейся личности, которой, якобы, неведомы инерция и колебания в принятии решений.
Ле Гофф в своем исследовании стремится избежать подобной, "опасной логики", создающей лишь "иллюзию биографии". Св.Людовик, пишет он, не был ведом в своей судьбе "предзаданными условиями и господствующими моделями XIII в." Он делал сам себя и конструировал свою эпоху так же, как она конструировала его. И это созидание суть факт случайностей, колебаний, трудностей выбора. Тщетно, полагает автор, пытаться представить биографию (впрочем, как и любой другой исторический феномен) иначе, чем, как нам известно, она осуществилась.
История не пишется с условным "если бы...". Но исследователь должен чувствовать и понимать, пишет Ле Гофф, что в многочисленных случаях, даже если сам Св.Людовик верил, что история направляется Провидением, вступало в действие нечто такое, что заставляло его поступить именно так, как он поступал, ведь для христианина существует много способов реакции на "провокации Провидения" (с.19).
Ле Гофф стремится в своей книге показать, как постепенно, через непрерывный ряд неожиданных выборов определялась индивидуальность Людовика. Автор прерывает постоянно нить его "биографической траектории", чтобы суммировать и осмыслить проблемы, с которыми его герой сталкивается на различных этапах жизни.
Ле Гофф фиксирует трудности, методологического и методического свойства, которые ставит перед историком-"биографом" определение этапных моментов в жизни его персонажа. Так, именно то обстоятельство, что Людовик IX, ставший королем в возрасте 12 лет, долгое время "формировал историю Франции" вдвоем со своей матерью' Бланкой Кастильской, являвшейся регентшей, делает невозможным определить время "захвата власти" им, в противоположность, например, тому, как это имеет место
для Людовика XIV. Ле Гофф показывает, что важнейшие, этапные моменты жизни Св. Людовика (к примеру, рейд против монголов в Центральную Европу, болезнь, поставившая его на грань смерти, освобождение из мусульманского плена в Египте, возвращение из * Святой земли в свое королевство после шести лет отсутствия и др.) были результатом его личного выбора. Он должен был принимать тяжелые решения, которые в своей непредвиденности формировали личность, ставшую Св.Людовиком. Она угадывается и утверждается в повседневной практике осуществления своей королевской функции и созидания ("сокровенного, неосознаваемого, неясно выражаемого") своей святости "как образа жизни Святого Людовика".
Ж.Ле Гофф цитирует Дж.Леви, утверждавшего, как полагает он, с полным основанием, что "биография конституирует... идеальное пространство для верификации, подтверждения свойства промежуточного и тем не менее важного - свободы, которой располагают субъекты действия как будто для того, чтобы уяснить способ, которым функционируют конкретно нормативные системы, никогда несвободные от противоречий" (с. 19). Ле Гофф в своем исследовании стремится оценить пределы свободы, которой обладал его персонаж, - той "возможности, силы", которой снабдили Св.Людовика "природа и пластичность монархических институтов середины XIII в.", "возрастающий престиж священной королевской власти, еще далекой от того, чтобы стать абсолютной". Автор монографии не стремится скрыть противоречия, запечатленные личностью и жизнью Людовика IX: склонности плоти, чревоугодие и благочестивость медианта, наряду со строгой аскетической практикой монастырской традиции; пышность и блеск королевского достоинства и смертность суверена, который стремился вести себя, если не как самые униженные и несчастные из мирян, то, по крайней мере, как примерный христианин; король, считающий, что нет никого в этой жизни выше его и человек, который часто подвергал себя смертельному риску, постоянно думал о своей смерти и о смертях, король, который сверх того, что был правителем Франции, мечтал видеть себя главой христианского
мира. Внутреннюю противоречивость, неуверенность, сомнения и колебания, проходящие через всю жизнь Святого Людовика, позволяют ощутить, почувствовать почти все его жизнеописания, пишет Ж.Ле Гофф. Но они же утверждают о резком переломе в его жизни (и поведении) где-то после крестового похода. Если перед 1254 г. мы имеем дело с королем, благочестивым, подобно любому христианскому королю, то после этой даты речь идет о суверене, настроенном эсхатологически, кающемся, который готовится и хочет подготовить всех ему подвластных к Вечному спасению. Подобная репрезентация жизни и правления Людовика IX, как показывает Ле Гофф в своем исследовании, находится в зависимости от агиографической модели, которая ищет в житии святого момент "конверсии", "превращения". В то же время, здесь дает знать о себе и библейская модель королевской власти, представляющая Св.Людовика новым Св.Иосифом, царствование которого трактуется Ветхим Заветом "как расщепление на двое" - до и после открытия заново Пятикнижия.
Вместе с тем, Ле Гофф вполне допускает действительную важность, чрезвычайность обстоятельств случайной встречи Людовика IX, возвращавшегося из Св.Земли и только что вступившего на землю Прованса, с францисканцем Хуго де Динем, проповедовавшем милленаристские идеи и призывавшем к реализации здесь, на Земле "порядка справедливости и мира", как прообраза Рая. Но так уж ли велико различие между королем, почитающим реликвии страстей Христовых, приобретенные им в 1239, сувереном, верящим судьям, "поборникам справедливости" в 1247 г. и законодателем "Великого ордонанса" конца 1254 г., "который устанавливал моральный порядок в своем королевстве"? (с.20).
Ж.Ле Гофф тщательно анализирует системы и типы аргументации, к которым прибегают средневековые биографы-современники Людовика IX. Действуя в полном согласии с принятой практикой школяров и интеллектуалов XIII столетия, пишет Ле Гофф, они прибегали к трем типам аргументации, переплетение которых позволяет исследователю избежать опасности подпасть под влияние одного какого-нибудь вида рационализации
12-67
образа изучаемого персонажа. Биографы апеллируют к авторитетам - Святому Писанию и Отцам Церкви, что позволяет им использовать библейские модели Аргументируя, давая мотивировки, они обращаются к приемам новой схоластики; наконец, они широко используют нравоучительные анекдоты - "передатчики общих мест и стереотипов", формирующие нарративную фантазию и ткань рассказа, смягчающую строгость и сдержанность свидетельств и утверждений, опирающихся на первые два типа аргументации.
Несмотря на всю сложность "рационализированной" "подосновы" биографических повествований, пишет Ле Гофф, они во всех практически случаях позволяют уловить эксплицитно выраженное подтверждение складывающемуся впечатлению, что Людовик IX, хотя и не имел собственного надменного желания видеть себя святым, все же был в некотором смысле "запрограммирован" на это своей матерью и советниками своей юности, и что он сам очень рано стал мечтать о том, чтобы стать воплощением идеала христианского короля. Несмотря на это, Ле Гофф полагает, что идея воплощения идеала христианского короля была ассимилирована Людовиком "до уровня бессознательного проявления", и что он "ментально и практически совмещал без внутренних мук политику и религию, реализм и мораль". Проведенное исследование, показывает его автор, позволяет во многих случаях верифицировать это его соображение.
Людовик IX избежал драм, но это не исключало неуверенности, раскаяний, "разрывов", "нарушений линейности" в его биографии, и в зеркале некоторых свидетельств, пишет Ле Гофф, образ короля выступает "в высшей степени и причудливо деформированным" (с 21).
Исследование биографии Св.Людовика, пишет Ле Гофф, однако, ярко обнаруживает и ложность широко дискутируемой сегодня проблемы об оппозиции, якобы существующей между индивидом и обществом. Индивид не мыслим вне разнообразных социальных связей и именно это разнообразие позволяет ему также вести и развивать собственную игру.
Познание и знание общества - необходимое условие понимания того, как формируется и действует там индивидуальность, персонаж биографического исследования в том числе. В своих более ранних работах, пишет Ж.Ле Гофф, им было изучено появление в ХШ в. двух новых социальных групп. Это - купечество, которое подвело к проблеме экономики и морали и уяснению их взаимоотношений - проблеме, возникающей и в связи со Св.Людовиком. Другая социальная группа - "университетские люди", которых автор монографии именует "интеллектуалами". Они оснастили своими лучшими кадрами церковные институты и, в известной мере, также и систему мирского управления. Сверх того, они утвердили "третью власть" - институализированного знания (вШсНит), наряду со священной властью церкви и политической властью - княжеской и королевской. С этими интеллектуалами и новой властью отношения Людовика IX были весьма ограниченными.
Ж.Ле Гофф также автор исследования о "загробном институте", "открытом" XIII столетием, - Чистилище и его обитателях и их взаимоотношениях с живущими. Касающиеся фундаментальной системы представлений Высокого Средневековья, эти исследования помогли глубже понять Св.Людовика как человека своей эпохи, его ценностей, норм - того, что было для него ординарным и чрезвычайным. Знание социального пейзажа, по образному выражению Ле Гоффа, открывало ему доступ и к "политическому Олимпу и к Раю и к Чистилищу", но тем самым также и к индивиду
Проблема индивида является генеральной в современной историографии и одной из сложнейших применительно к эпохе, к которой относится данное исследование. Скорее, пишет Ле Гофф, я должен был бы спросить себя: "Могу ли я получить доступ к нему?"
Рассуждениям на эту тему автор отводит значительное место в своей монографии. На вопрос: "Был ли Св.Людовик индивидуумом и в каком смысле?" Ле Гофф отвечает, руководствуясь "разумным", с его точки зрения, различением, предложенным
12*
М.Моссом, - между "сознанием своего "Я" и "концепцией индивидуума" (с.22). Св.Людовик, я уверен, пишет Ле Гофф, обладал первым и не ведал второго. Он был, несомненно, первым королем Франции, обнаруживающим индивидуальную манеру поведения и своеобразие в понимании проявления королевской добродетели и доблести.
Круг проблем и ракурсов рассмотрения Св.Людовика в книге Ж,.Ле Гоффа не исчерпывается обозначенными в реферате. В частности, новое измерение получило в ней рассмотрение занимающей Ж.Ле Гоффа на протяжении всей его творческой жизни проблемы времени (время биологическое; индивидуальное; чувство времени; его соотношения с различными временными конъюнктурами XIII в. - экономик, социальной, политической временной, религиозной). Св.Людовик, пишет автор, был современником завершения великого экономического подъема, крушения крестьянского серважа, роста социального веса города и горожан, сложения новой организации феодального государства, триумфа схоластики и утверждения благочестия мендиантов и идеала святой бедности. Ритм этих великих событий и явлений по-разному перекрещивался с юностью, зрелостью и старостью короля, с фазами его собственного поведения и поступков. Иногда это была гармония, иногда возникала сумятица, ускоряя, торопя историю, а порой и тормозя ее.
Книга Ле Гоффа изобилует глубокими смысловыми ремарками, делающими понимание его героя и его сочленения "со своим временем" более полным, разносторонним. Не следует забывать, пишет Ле Гофф, в частности, что индивиды и целые группы приобретают и конституируют большую часть своих знаний, привычек и навыков в своем детстве и юности, когда они особенно подвержены влиянию более старших по возрасту, родителей, наставников, учителей, стариков. Авторитет последних особенно велик в обществах, где господствует устная традиция. Их хронологический компас ориентирован на время их рождения и жизни. "Люди, - пишет в этой связи Ле Г офф, - дети не только своего времени, но и времени своих отцов". Рожденный в 1214 г., Людовик
IX был первым французским королем, который знал своего деда (Филиппа-Августа) и был во многом больше человеком XII в., чем XIII столетия. Он был канонизирован через 27 лет после своей смерти в 1297г. За эти годы биография его была мощно переработана, появился значительный объем дополнительных свидетельств о его жизни, которые надлежало взять в расчет для канонизации. Историографически, это новый сюжет исторического образа святого короля - "захватывающий, но поднимающий совсем другую проблематику". В этот контекст попадают и записки Жуанвиля, друга и близкого человека короля, диктовавшего свои мемуары более чем через 30 лет после его смерти.
Монография Ж.Ле Гоффа по своей структуре состоит из трех частей. В первой из них - "Жизнеописание Св.Людовика" -автор представляет результаты своего опыта написания биографии короля. Эта часть наиболее повествовательна и ориентирована на проблемы, возникавшие на главных этапах жизни Св.Людовика, -такой, какой он сделал ее сам. Это отражено и в названиях глав: "От рождения до брака (1214-1234)"; "От брака к Крестовому походу (1234-1248)"; "Крестовый поход и пребывание в Святой земле"; "От одного крестового похода к другому и кончина (1254-1270)"; "К святости: от смерти к канонизации (1270-1297)".
Вторая часть - "Создание воспоминаний, памяти о короле: существовал ли Св.Людовик?" - как уже упоминалось, посвящена критическому исследованию произведений, свидетельствующих и рассказывающих о короле. Она имеет целью обосновать положительный ответ на поставленный вопрос о реальности Св.Людовика: как и св.Франциск Ассизский, он персонаж XIII в., о котором мы осведомлены свидетельствами из первых рук. Он был королем и к тому же святым, пишет Ж.Ле Гофф. В этой части десять глав: "Король официальных документов"; "Король мендиант-ских агиографий: святой король обновленного христианства"; "Король Сен-Дени: святой король династический и
"национальный"; "Король "ехетр1а"; "Прообраз Св.Людовика в Ветхом Завете"; "Король иностранных хроник";. "Король общих
мест: существовал ли Св.Людовик?"; "Истинный" Людовик IX Жуанвиля"; "Св.Людовик между моделью и индивидом".
Третья часть - "Св.Людовик - идеальный и единственный в своем роде король (от внешнего к внутреннему)" посвящена внутреннему миру и личности Св.Людовика. Автор цитирует здесь большое число текстов. "Я хочу, - пишет Ле Гофф, - чтобы читатель видел и слышал моего героя, как видел и слышал его я сам, потому что Св.Людовик - первый французский король, голос которого хорошо различим в источниках" (с.25). В этой части также десять глав, названия которых сами по себе несут огромную методическую нагрузку: "Св.Людовик в пространстве и во времени"; "Образные выражения (les images et) и словесные (les mots)"; "Слова и жесты: король добропорядочный человек"; "Король трех функций"; "Св.Людовик: король феодальный или современный?"; "Св.Людовик и семья"; "Религия Св.Людовика, конфликты и критики"; "Св.Людовик, священный король, чудотворец и святой"; "Король страждущий, король, уподобляющий себя Христу".
Людовик IX предстает в исследовании Ж.Ле Гоффа более сложной и значительной фигурой, чем это было принято думать, а его эпоха, время, в которое он жил - в высшей степени динамичными, наполненными брожением, что, в общем, также плохо согласуется с распространенной общей оценкой XIII в. как "апогея Средневековья". Св.Людовик, резюмирует Ле Гофф главный итог своей книги - наиболее крупная личность из числа выдающихся индивидуальностей христианского мира XIII в.
А.Л.Ястребщкая
