CC BY
21
2018.04.061. ДЕЛАНОЭИ. «НЕ ТОЛЬКО ГАЗ И ОРУЖИЕ»: СИЛЬНЫЕ И СЛАБЫЕ СТОРОНЫ ТОРГОВЛИ МЕЖДУ РОССИЕЙ И БЛИЖНИМ ВОСТОКОМ.
DELANOË I. «Au-delà du gaz et des armes»: Atouts et faiblesses du commerce entre la Russie et le Moyen-Orient // Recherches & documents. - P.: FRS, 2017. - N 12. - 37 p. - Mode of access: https://www. frstrategie.org/web/documents/publications/recherches-et-documents/ 2017/201712.pdf
Ключевые слова: Россия; Ближний Восток; торговля; прямые иностранные инвестиции; суверенные фонды; туризм; долгосрочные проекты; исламский банкинг.
В работе заместителя директора аналитического центра при Франко-российской торгово-промышленной палате (Observatoire franco-russe, Chambre de commerce et d'industrie franco-russe) рассматриваются экономические отношения России со странами Ближнего Востока (БВ) в 2008-2016 гг. в условиях построения «коммерческой» модели экономических отношений.
Торговые отношения. С 1991 г. после распада СССР торговые отношения России со странами БВ в целом развивались позитивно, однако их доля в российской внешней торговле оставалась относительно скромной. В 2016 г. объем торговли России со странами БВ в денежном выражении несколько превысил 28 млрд долл. (6,1% оборота российской внешней торговли) (с. 7). При положительном сальдо торгового баланса России со странами БВ (за исключением Катара) в двусторонней торговле сохранялись глубокие диспропорции. Россия экспортирует на БВ в основном нефтепродукты, сырьевые товары (углеводороды, металлы, лес, драгоценные камни), зерновые, машины и оборудование, а импортирует сельскохозяйственную и нефтехимическую продукцию и передовые технологии (из Израиля и Объединенных Арабских Эмиратов, ОАЭ), а также текстильные товары.
Хотя с конца 2000-х годов наблюдается тенденция к стагнации торговли между Россией и странами БВ, средние темпы ее роста в 2008-2016 гг. составляли 6,1% (с. 9), что свидетельствует о высокой сопротивляемости российско-ближневосточных торговых отношений, их способности поглощать экономические (неблаго-
приятная экономическая конъюнктура) и политические («арабская весна») шоки.
В 2008-2016 гг. основными экономическими партнерами России на БВ являлись: Турция, на которую приходилось около 68% торговли со странами региона (совокупный оборот 248 млрд долл. за данный период); Египет - 8 (29 млрд); Израиль - около 7 (24 млрд); Иран - 6% (21 млрд долл.) (с. 10-11).
Рост торговли России с арабскими странами БВ (с 1,4 млрд долл. в 2000 г. до более 10 млрд долл. в 2015 г.) обусловлен в основном удвоением товарооборота между Россией и Египтом в 2008-2016 гг. (с 2 до 4,1 млрд долл.) и ростом в 2,5 раза товарооборота с ОАЭ в 2008-2014 гг. (с 805 млн до 2 млрд долл.). В то же время объем российско-сирийской торговли сократился в 10 раз: с 2 млрд долл. в 2008 г. до 200 млн долл. в 2016 г. (с. 12).
По политическим причинам некоторые рынки БВ (Египет, Ирак) более доступны для России по сравнению с рынками суннитских монархий Персидского залива. Доля стран, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (Conseil de coopération du Golfe, CCG)1, в 2008-2016 гг. составляла лишь 6% внешнеторгового оборота России с БВ. Тем не менее товарооборот между членами CCG и РФ в этот период вырос на 70% (с 1,4 до 2,4 млрд долл.) (с. 13). Наиболее динамично развиваются торговые отношения РФ с ОАЭ, растет товарооборот с Оманом, Кувейтом, Катаром. Хотя в целом в российской внешней торговле доля членов CCG в 2016 г. составила менее 0,5% (с. 14). Экономические отношения между РФ и арабскими странами БВ (кроме Египта) развиты гораздо слабее, чем с неарабскими странами региона (Турцией, Израилем и Ираном), на которые приходится более 80% внешнеторгового оборота России с БВ (с. 15).
Прямые иностранные инвестиции (ПИИ). В плане привлечения ПИИ БВ представляет для РФ двойной интерес. С одной стороны, в регионе есть богатые страны, экономические отношения с которыми используются не в полной мере. С другой стороны, эти государства и Россия имеют общую проблему - снижение цен на нефть, что в определенной мере способствовало установлению бо-
1 Членами ССО являются Саудовская Аравия, ОАЭ, Кувейт, Катар, Бахрейн, Оман. - Прим. реф.
лее тесных контактов между РФ и странами Персидского залива на самом высоком уровне.
Российские ПИИ в страны БВ в 2007-2016 гг. отличались нерегулярностью и неравномерностью. Так, между 2010 и 2011 гг. они выросли на 72% (с 499 млн долл. до 1,8 млрд долл.), а в 2013 г. снизились на 57% по сравнению с 2012 г. (с. 17). Основным получателем ПИИ в этот период была Турция (около 12 млрд долл., т.е. 80% российских ПИИ в регион). Второе место по объему российских ПИИ (около 2 млрд долл.) занимали ОАЭ, третье - Израиль (700 млн долл.) (с. 18).
ПИИ ближневосточных стран в Россию меньше по объему, но более регулярны, и в течение 10 последних лет в целом демонстрируют повышательную тенденцию. В 2007-2016 гг. страны БВ (не считая инвестиций суверенных фондов) вложили в российскую экономику более 2 млрд долл. Первое место занимает Турция (1,6 млрд долл.), второе - Израиль (298 млн), третье (несмотря на сирийский кризис) - ОАЭ (около 249 млн долл.) (с. 20).
Большое значение для привлечения иностранного капитала в РФ из стран БВ имеет создание партнерств и инвестиционных платформ с суверенными фондами (СФ) этих стран. Эта задача возложена на созданный в 2011 г. Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) с зарезервированным капиталом в 10 млрд долл. РФПИ выступает соинвестором во всех сделках с зарубежными СФ. С 2011 г. РФПИ создал 25 партнерств с зарубежными СФ, 9 из которых - СФ ближневосточных стран.
Суверенные фонды стран CCG планируют вложить в российскую экономику 20,5 млрд долл., 10 млрд из которых обещаны саудовским фондом Public Investment Fund, 7 млрд - СФ Mudabala, 2 млрд - СФ DP World (оба из ОАЭ), 2 млрд - СФ Qatar Holding (Катар) и 500 млн долл. - СФ Кувейта (с. 23). При этом Mudabala и DP World уже начали вкладывать средства в российскую экономику, проявляя особый интерес к инфраструктурным проектам, прежде всего, связанным с российскими портами, а также особым экономическим зонам. Mudabala также вложил средства в «Вертолеты России» - одно из стратегических предприятий российского ВПК (с. 24).
По мнению автора, несмотря на сирийский кризис, Россия и монархии Персидского залива сумели продолжить и расширить
диалог. В то же время лидер CCG - Саудовская Аравия - не торопится инвестировать в Россию и расширять с ней торговые связи, хотя СФ других стран CCG довольно активно инвестируют в Россию. Так, в последние годы СФ Qatar Investment Authority (QIA) инвестировал около 2 млрд долл. в проекты компании Новатек (с. 25), участвовал в приватизации «Роснефти». Несмотря на исторические претензии и расхождения между Россией и Катаром по ряду региональных проблем, это говорит о прагматичном подходе обеих сторон к развитию экономических связей.
Падение цены на нефть в 2015 г. показало, что экономическая модель арабских монархий Персидского залива исчерпала себя и их экономика нуждается в диверсификации рынков. Поскольку монархии юга Персидского залива (во главе с ОАЭ) ориентируются на развитие экспортно-импортных операций, они заинтересованы в создании хабов между Азией и европейским рынком, и их СФ вкладывают средства в логистические платформы и транспортные инфраструктуры. Кроме того, монархии Персидского залива стремятся обезопасить транспортировку импортируемой ими для внутреннего потребления сельскохозяйственной продукции. Инвестиции в оборонные предприятия вписываются в стратегию (в основном ОАЭ) создания промышленной и технологической основы оборонной отрасли.
В 2017 г. РФПИ создал российско-турецкое совместное предприятие с капиталом в 1 млрд долл. (финансирование осуществляется сторонами в равных долях) для поддержки проектов на российской и турецкой территориях. Анкара планирует обеспечить функционирование российской платежной системы «Мир» на территории Турции, что позволит защитить население обеих стран от возможных западных санкций в отношении общих проектов, например в Крыму.
Туризм. Нестабильность на южном побережье Средиземного моря с начала «арабской весны», война в Сирии, кризис в российско-турецких отношениях, обесценение рубля привели к сокращению туристического потока из России на БВ, что в наибольшей степени затронуло Египет и Турцию. Если в 2015 г. страны БВ посетили 4,3 млн российских туристов, то в 2016 г. - лишь 1,7 млн (с. 26). Альтернативой Египту и Турции в определенной мере стал Израиль, хотя и сюда туристический поток из России сократился.
Уменьшилось количество российских туристов в ОАЭ: 0,5 млн в 2016 г. против 737 тыс. в 2014 г. (с. 27). В то же время отмечается рост числа российских туристов в Иордании: 38 тыс. человек в 2016 г. против 9 тыс. в 2015 г. (с. 28). При этом для российских туристов основным остается турецкое направление.
Долгосрочные проекты. С приходом к власти в Египте президента ас-Сисси в июле 2013 г. интенсифицировались отношения между Россией и Египтом, что позволило оживить проект создания российской промышленной зоны (РПЗ), рассматривавшийся еще при президенте X. Мубараке. Стремление Москвы восстановить этот проект связано с географическим положением Египта, через который (Суэцкий канал) ежегодно проходит 20% мировой торговли. Местом размещения РПЗ выбран Порт-Саид Вест. Строительство РПЗ предполагается начать в конце 2018 г. (с. 30). Потенциальными резидентами РПЗ являются российские автозаводы (УАЗ, ГАЗ и др.), предприятия энергетического сектора (Газпромнефть, Татнефть и т.д.) и ряда других отраслей, а также производители вооружений, в частности Уралвагонзавод, который готов организовать в Египте сборку по лицензии танков Т-90 С.
Проект РПЗ, представляющийся трамплином для выхода российского бизнеса на африканский рынок, вписывается в российскую стратегию диверсификации и завоевания рынков, размещения производственных мощностей вблизи морских путей, позволяющих получить прямой доступ к странам Африки южнее Сахары, а в долгосрочной перспективе и к латиноамериканским странам, с которыми Москва поддерживает тесные политические связи.
Коридор Север — Юг. Идея коридора, связывающего Иран с Россией через Азербайджан, была выдвинута в 2000 г. на трехсторонней встрече между Индией, Ираном и Россией. Такой коридор открывает России новый путь к монархиям Персидского залива и может стимулировать развитие торговых связей с ними при одновременной поддержке российско-иранской торговли. С точки зрения Ирана, коридор Север - Юг мог бы способствовать диверсификации торговых путей и снизить зависимость от Турции, через которую идет основной поток иранских товаров на Запад. В целом проекты Север - Юг и РПЗ, требующие значительных инвестиций, позволяют России занять место на важнейших торговых направлениях, конечной точкой которых является европейский рынок.
Исламский банкинг. В отношениях со странами БВ Москва активно использует «исламский фактор» в лице некоторых республик РФ, в частности Татарстана и в меньшей мере Чеченской Республики. Татарстан, например, не только инвестирует в развитие торговых связей с мусульманскими странами, но и стремится сделать республику экономической платформой между Центральной Азией, Россией, БВ и мусульманской Африкой.
В то же время Россия с мусульманским населением почти в 20 млн человек является привлекательным рынком для исламского банкинга, к которому проявляют большой интерес все мусульманские республики РФ, видя в нем новый источник капиталов. Хотя этот способ финансирования открывает канал для привлечения средств из региона Персидского залива, в настоящее время российское законодательство не позволяет использовать исламский банкинг на территории РФ. С одной стороны, Москва была бы рада привлечь средства из стран Персидского залива в российские регионы. С другой - она не хочет потерять контроль над мусульманскими регионами, памятуя о финансировании арабскими суннитскими монархиями сепаратистских и террористических движений на Кавказе в 1990-2000-е годы. В этих условиях Россия рассматривает другой путь - создание российско-иранского исламского банка, что гарантирует Москве право контроля над происхождением и направлением средств.
В заключение автор подчеркивает, что за последнее десятилетие России удалось укрепить свои экономические позиции в Ближневосточном регионе, опираясь на принципы реальной политики Realpolitik (с. 37).
И.Ю. Жилина
