CC BY
7
следние 10-15 лет наблюдаются достаточно активная миграция внутри России, а также перемещение иноязычных носителей из зарубежья, что затрудняет прогнозирование во всех сферах общественной жизни.
В.В. Потапов
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЯ
2018.02.042. МАРКОВА Т.Д. СЛАВЯНО-РУССКАЯ ГЛАГОЛЬНАЯ ТЕМПОРАЛЬНОСТЬ КАК ПРОИЗВОДНАЯ ЛИНГВО-КУЛЬТУРНОГО КОДА. - Н. Новгород: НГЛУ, 2017. - 325 с.
Ключевые слова: историческая грамматика; лингвокульту-рология; антропоцентрическая лингвистика; темпоральность; лингвокультурный код; этнос.
Монография состоит из предисловия, шести глав и заключения.
Работа написана по результатам исследования, которое выполнялось в русле антропоцентрической лингвистики. Автор размышляет о том, что специфика реализации базовых функционально-семантических категорий языка (в том числе темпоральности) не может быть объяснена одними лишь внутриязыковыми причинами и предпосылками. Мотиваторы языковых процессов находятся за пределами языка - в историческом опыте, культуре и мироощущении этноса. Уникальность историко-культурных обстоятельств обусловливает уникальность лингвокультурного кода. Именно в этой плоскости следует искать причины, в частности (применительно к проведенному исследованию), реформы подсистемы славяно-русских претеритов.
Материалом исследования являются славяно-русские Прологи ХГУ-ХУГГ вв.: 1) славяно-русские Прологи из фондов Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и 2) славяно-русские Прологи из фондов Фундаментальной библиотеки ННГУ им. Лобачевского.
Выбор материала исследования не случаен. Во-первых, пролог как феномен русской книжности заслуживает самого пристального внимания лингвистов и в аспекте языка, и в аспекте содержания. Во-вторых, Пролог представлял собой вид массового и любимого чтения для своего времени. И именно через Пролог
транслировались в сознание этноса важнейшие идеологические установки эпохи. В-третьих, эпоха, о которой идет речь, действительно представляет собой важнейший период русской истории. Именно в это время уверенно формировались собственно русское миропонимание и собственно русская национальная культура, выраставшие на Византийском наследии.
Целью исследования было определение ментальных и этнокультурных причин преобразования русской претеритальной подсистемы в составе системы глагольных времен, с одной стороны, и в аспекте реализации функционально-семантической категории тем-поральности как производной лингвокультурного кода - с другой.
Актуальность проведенного исследования обусловлена поиском этнической задачи в современной России. Чтобы определить свое место в мире, этнос должен осмыслить себя во времени. Ретроспектива, зафиксированная в языке, позволяет осуществить прогноз; выявление тенденций в работе языкового механизма позволяет увидеть скрытую проекцию этнического сознания.
В результате проведенного исследования автором было установлено следующие факты. Причины реформы парадигмы прошедших времен и превращения древнерусского перфекта в универсальное прошедшее время не сводятся только к переменам в собственно грамматике, а связаны со спецификой лингвокультур-ного кода и находятся в сознании этноса, впервые взглянувшего на время в контексте Вечности. Именно духовное напряжение, переживаемое Русью в первые века после принятия христианства, стало основной предпосылкой глобальных преобразований. Эволюция претеритов - это лишь один из наиболее заметных шагов на пути активного, осознанного и глубокого воцерковливания этнического сознания.
Носители языка свободно владели книжной нормой и осознанно ориентировались на нее, читая и создавая письменные тексты. Как и разговорный стандарт, книжная норма воспринималась как живая, естественная современная, а не просто традиционно копируемая и тиражируемая из текста в текст. Об этом свидетельствует функционирование в исследуемых Прологах претеритов с максимальным использованием всего потенциала их грамматической семантики - как синтагматической, так и парадигматической.
Ориентация на книжную норму связана не только со стилистической функцией, но и с функцией, которую можно назвать сис-темостабилизирующей. Она состоит в том, что в рамках удерживаемой претеритной парадигмы завершается формирование нового универсального претерита, сохраняющего в себе уникальную семантику древнего восточнославянского перфекта.
В Прологах выбор претерита определяется, прежде всего, художественной и коммуникативной задачами текста. Претериты вносят в текст Пролога событийную и модальную полифонию. Семантический потенциал каждой глагольной формы прошедшего времени и претеритальной парадигмы в целом в каждом конкретном случае призван передать глубинную ценностную концепцию не только текстового фрагмента, но и всей эпохи в целом.
С учетом культурно-исторических доминант эпохи, позволяющих достаточно объективно прогнозировать тот фрагмент смыслового восприятия, на который рассчитывал автор и который был усилен в сознании читателя текста в исследуемую эпоху, грамматическая семантика перфекта отличается от семантики других пре-теритов наиболее высоким аксиологическим «градусом». Именно по принципу наличия в глагольной форме ценностно-модальных оттенков и выбирался универсальный претерит.
Ведущим средством семантической эволюции перфекта является контекст. Особенно это касается такого подчеркнуто назидательного, а следовательно, модально насыщенного текста, как пролог. Особенность Пролога как творческого текста обусловливает и то, что модальность, выраженная здесь, не заимствована, а оригинальна. Аксиологичность действия, обозначенного перфектом, выводит результат этого действия за рамки времени, «приподнимает» действие над осью времени, позволяет акцентировать качественную составляющую этого действия и его результата. Таким образом, в формах перфекта, используемых в Прологе, просматриваются смыслы, которые можно назвать этернальными (вечност-ными), а сам перфект соответственно - этернативом.
Превращение перфекта в универсальный претерит на некоторое время позволили адекватно выстроить в языке триаду «ПРОШЕДШЕЕ - ВЕЧНОСТЬ - БУДУЩЕЕ». При этом все в поступках человека стало осмысливаться как не актуальное для Вечности, а
трансляцию этой установки обеспечивали идеологически значимые тексты.
Перфекту для сохранения уникальной семантики в условиях функционирования как универсального претерита был необходим ресурсный механизм, который бы сохранил и систематизировал семантику, не вмещаемую новым претеритом после распада прете-ритной парадигмы и ухода из языка аориста и имперфекта. Таким ресурсным механизмом стала категория вида. Вид не вытеснял простые претериты, а частично компенсировал семантику уходящих форм, заполнив образовавшиеся смысловые лакуны, организовав семантику всего глагола как морфологической категории в аспекте результата и усилив модальные и эвиденциальные семантические компоненты форм перфекта.
Специфика реализации функционально-семантической категории темпоральности в литературном древнерусском (церковнославянском) языке состоит в ее подчеркнутой, актуализированной связи с категорией эвиденциальности и категорией модальности. Ведущим средством выражения специфических модально-эвиден-циальных оттенков при этом является древнерусский перфект, в котором соединяется эвиденциально-модальная безглагольность Вечности и темпорально-аспектуальная протяженность действия, совершенного в мире времени. В этом смысле русский перфект является отголоском древнего гиперсинкрета, совмещавшего в своей семантике все характеристики бытия как такового.
В заключение отмечается, что все-таки на сегодняшний день лингво-культурная реальность выглядит довольно тревожно. Этнос, ориентированный на результат, буквально потерялся в мутном «бульоне» поликультуры и плюроинформации - спутались оценки, скорость информационных вихрей сделала невозможным прогнозирование результата, сбила настройки «ценностного компаса». Если вероятность прогноза стремится к нулю, то постановка цели и стремление достичь ее не имеют смысла - желаемый результат не просто теряет ценность и привлекательность, но и перестает быть мотиватором процессов, действий, усилий. С особой остротой и безнадежностью встает вопрос «зачем?», принципиально не имеющий ответа в мире абсурда. И тогда аксиологический статус получает процесс как таковой: перспектива затягивается полным туманом, глобальные цели в приближении перестают видеться и
осознаваться, процесс идет ради процесса - и в этом начинает видеться цель. Изменение темпоральных и модальных установок сознания найдет и уже находит свое отражение в языке. В речи растет частотность глагольных форм настоящего времени - «неопределенного настоящего», семантика которого поглощает семантику не только перфективного прошедшего, но и футурума, условного наклонения и императива. Все более распространяются страдательные и безличные конструкции. Время компрессируется до полного растворения в текущем моменте, неуловимом и мгновенно тающим, параметр долговременности и отсюда - доброкачественности перестает быть актуальным. Темпоральная настройка на «здесь и сейчас» получает статус приоритетной аксиологемы. Так называемые «вечные ценности», в числе которых и необходимые для выживания человека как феномена, деаксиологизируются и переос-мыслются в утилитарном ключе.
В этой ситуации возможность позитивного прогноза для нашего этноса обусловлена культурно-текстовым пространством, в котором реализуются формировавшиеся веками языковые и ментальные категории.
Таким образом, наш профанированный в высшей степени и поэтому потерявший простор и свободу мир могли бы спасти «великие тексты», моделирующие «новое пространство и новое время».
Е.А. Казак
