CC BY
82
стана, но и на трудовую часть пришлого населения. Башкиры своей борьбой отстаивали интересы всего многонационального населения Башкортостана (с. 370).
Царизм вынужден был отказаться от крайностей своей политики, пойти на существенные уступки восставшим. «Царские власти отказались от своих намерений обложить башкир подушной податью, превратить всех их в крепостных крестьян. Башкиры сохранили свой статус народа-вотчинника, личную свободу, религию, сохранили часть вотчинных земель» (с. 390). В результате «к началу XX в. не были нарушены особенности социально-экономической и культурной жизни башкир. В составе Российского государства они получили возможность приобщаться к достижениям русской и европейской цивилизаций» (с. 49).
В. С. Коновалов
2017.04.011-012. ЦЕРКОВНО-ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ: ОТ ЭПОХИ ПЕТРА I ДО НАЧАЛА XX в. (Сводный реферат).
2017.04.011. ЛУКЬЯНОВ С. А., ЛЯЛИКОВ И. Л. Полицейские органы и учреждения Российской империи в противодействии религиозному диссидентству (XVIII - начало XX в.). - Саратов: Амирит, 2016. - 378 с. - Библиогр.: с. 366-377.
2017.04.012. РЕСНЯНСКИЙ СИ., КИЕНКОВ А.А. Церковно-государственная политика Петра I в отечественной историографии. -Орехово-Зуево: Ред.-издат. совет ГГТУ, 2016. - 372 с. - Библиогр.: с. 361-372.
Ключевые слова: Российская империя, XVIII - начало XX в.; Пётр I; церковно-государственная политика; полицейские органы; религиозное диссидентство; историография.
В монографии С. А. Лукьянова (д-р юридич. наук, профессор) и И.Л. Ляликова (адъюнкт Московского университета МВД им. В. Я. Кикотя) рассматривается, как возникла и складывалась система государственно-правового противодействия религиозному диссидентству в Российской империи.
Книга состоит из введения, четырех глав, заключения. В исследовании использованы архивные материалы (ГАРФ, РГИА, УГАКО), нормативные правовые акты, статьи из сборников, газет,
журналов. Также привлечены научные исследования, справочная литература, данные интернет-ресурсов.
Во введении объясняется, что «в качестве понятия, которым можно обозначить чрезвычайно сложную и многоликую массу русского старообрядчества и русского религиозного сектантства, авторы настоящей монографии избрали понятие "религиозное диссидентство"... Авторы считают, что данный термин применим в подходе к русскому "инаковерию", выражавшемуся в старообрядческом движении и в русском религиозном сектантстве, которые в Российской империи рассматривались государством и государственной церковью как проявление ереси» (011, с. 6-7).
В дореволюционной России были серьезные исследования, посвященные разным аспектам религиозного диссидентства: подробная характеристика религиозных преступлений в законодательстве X-XIX вв. давалась в работах А.В. Попова; о святотатстве как религиозном преступлении писал В.В. Есипов; П.И. Мельников (А. Печерский) - автор фундаментальной работы по старообрядчеству и сектантству. В работах советских ученых (В.Д. Бонч-Бруевича, Н.М. Никольского, Н.В. Третьякова и др.) «упор делался на элементы социального протеста в старообрядческом и сектантском движении, а не на криминальную составляющую в деятельности старообрядцев и сектантов» (011, с. 8). Среди современных авторов отмечены А.Л. Дворкин, А.А. Сафонов и др. В работе О.В. Старкова и Л.Д. Башкатова показаны возможности нового направления - «криминотеологии» - изучения религиозной преступности.
В первой главе «Правовые основы и правоприменительная практика противодействия религиозному диссидентству на ранних этапах формирования российской государственности (XVII вв.)» дается предыстория вопроса. Первым нормативным актом христианской Руси считается «Устав святого князя Володимира, крестившего Русьскую землю, о церковных судех» 988 г. (предположительно он был разработан в 955-1011 гг.). В Уставе перечислены религиозные преступления (ведьство, зелеииничьство, потвори и др.), проступки против христианской нравственности, но не предусмотрено никаких санкций за их совершение, нет прямого запрета язычества. Дела о подобных правонарушениях рассматривал
церковный суд. С принятием Устава, пишут С. Лукьянов и И. Ля-ликов, началась юридическая жизнь Русской церкви.
В 1551 г. на Стоглавом соборе были приняты решения, которые стали канонической основой для разработки нормативных актов светской власти в борьбе с религиозными преступлениями. Преступления против веры рассматривались сначала церковным судом, который выносил решение, основываясь на канонических нормах, затем преступника передавали светскому суду, который назначал «градскую казнь» (наказание по гражданскому суду. - Реф.). Подобная ситуация двойного наказания за религиозные преступления просуществовала до принятия Соборного уложения 1649 г., когда эта функция полностью отошла государству.
Широкомасштабная реформа церкви и государственно-церковных отношений, установление единообразия в отправлении церковных служб вызвала такое сложное и внутренне неоднородное явление, как «раскол». Среди раскольников были и сторонники, и противники реформы. На первых порах (1653-1656) светская власть не предпринимала никаких религиозных гонений, хотя действия противников реформы имели все признаки церковного мятежа. Решение о ссылке лидеров раскола, протопопов Аввакума и Даниила, принимал патриарх Никон. К середине 60-х годов XVII в. движение старообрядчества приобретает массовый характер и носит ярко выраженный оппозиционный настрой против реформы и светской власти. Власть начинает репрессивную кампанию, заручившись поддержкой Церковного собора 1666-1667 гг. Поражение старообрядчества в открытой борьбе породило широкое религиозное подполье, дифференцировало движение на «поповцев» и «беспоповцев», раздробившееся затем на множество «толков» и «согласий». «После 1685 г. "раскол", "простая" принадлежность к нему, его пропаганда и иные связанные с этим противоправные действия станут признаком особого вида религиозного преступления в уголовном законодательстве России» (011, с. 65).
Во второй главе «Полицейские органы и учреждения в борьбе со старообрядчеством и сектантством в XVIII в.» авторы отмечают, что веротерпимость императора Петра I по отношению к «инославным» конфессиям, закрепленная в законодательстве, не распространялась на русских религиозных диссидентов. Их преступления приравнивались к государственным. Хотя с представи-
телями некоторых «толков» раскольников власть заключала соглашения, разрешала заниматься промыслами и торговлей, облегчала налоговое бремя.
В Петровскую эпоху снова стала применяться практика двойного (светского и церковного) наказания за религиозные преступления. Светская власть регламентировала духовную жизнь подданных, например, уклонение от исповеди и принятия причастия квалифицировалось как религиозное преступление, вначале каравшееся денежным штрафом, а в случае рецидива - каторжными работами. Священники были обязаны доносить начальству или полиции, если на исповеди им признались в намерениях или фактах подготовки бунта против царя.
Во второй половине XVIII в., в период правления Екатерины II, государственная политика в области вероисповедания заметно изменилась, были смягчены нормы уголовного законодательства за религиозные преступления, часть их (волшебство, кликушество и т. п.) были декриминализованы. Благоприятные изменения коснулись и иноверцев, например, были построены армяно-григорианские церкви. По отношению к раскольникам в этот период применялись и ограничительные меры (полицейский контроль за деятельностью общин и т.п.) и разрешительные (освобождение от двойного подушного налога). Тем не менее в этот период происходят массовые ритуальные самоубийства старообрядцев, иногда, подчеркивают С. Лукьянов и И. Ляликов, при полном попустительстве полицейских и местных властей.
Во второй половине XVIII в. в России возникают и начинают формироваться религиозные секты. По мнению авторов, провести четкую разграничительную линию между разнообразным и многоликим старообрядчеством и сектантством довольно сложно. Обобщенно можно выделить мистические секты (хлысты, скопцы и т.п.), рационалистические (духоборы, молокане).
Изменениям в религиозной политике государства в XIX в. посвящена третья глава - «Полицейские органы и учреждения Российской империи в противодействии русскому "расколу" в дореформенный и пореформенный период XIX в.». «Золотой век русского раскола» - так образно характеризовали современники период правления Александра I. Император рассматривал религиозное диссидентство как «умственное заблуждение» и проводил
максимально мягкую политику по отношению к «заблуждающимся» (в том числе скопцам и хлыстам). Правительство принимало меры для облегчения существования общин «иноверцев», разрешало им компактные поселения. Некоторые лояльные «толки» и «согласия» старообрядчества формально подчинились Синоду.
Подобная политика правительства Александра I «приводила к полному бездействию полицейской и церковной власти, к отказу от какого-либо активного противодействия деятельности "раскольников"» (011, с. 160). В результате в некоторых губерниях, например Нижегородской, целые приходы отходили от православия.
В это же время в стране стали появляться мистические секты, основанные на западноевропейских религиозных учениях. В основном они были распространены среди высшей аристократии: например, общество «Братство во Христе», собиравшееся в салоне баронессы Е.Ф. Татариновой. В 1812 г. князь А.Н. Голицын создал «Русское библейское общество» по аналогии с «Британским и иностранным библейским обществом».
В период правления Николая I происходит резкий и крутой поворот в отношении религиозных диссидентов. В Своде законов Российской империи (1832) провозглашалась свобода веры всех народов России. Но это не распространялось на раскольников. Николай I считал русский раскол не народной религией или христианским исповеданием, а отступлением от православной веры.
В 1826 г. было создано III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, которое осуществляло гласный и негласный надзор за религиозными диссидентами, православным духовенством, склонным к расколу, за светскими властями, бездействующими в отношении старообрядцев и сектантов. Губернскими секретными совещательными комитетами по делам раскола была проведена широкомасштабная кампания против сект и раскольников, ее пик пришелся на 1838-1852 гг. Государство ограничивало и, по возможности, ликвидировало материальную основу раскольничества: изымалось имущество, разорялись молельные дома и скиты, увеличивались налоговые платежи. Также была введена жесткая регламентация семейно-брачных отношений.
«Определенная часть старообрядцев, представленная торгово-промышленным капиталом, пошла на компромисс с церковью и государством. Крупнейшие московские фабриканты братья Гучко-
вы в 1847 г. из "федосеевцев" перешли в более лояльный "поморский толк", а в 1853 г. - в "единоверие" путем присоединения к "поповцам"... Всего же, по данным МВД, в период с 1842 г. по 1850 г. в православие и "единоверие" обратились 31 432 старообрядца» (011, с. 202).
В «Обзоре мероприятий МВД по расколу с 1802 по 1881 г.» так оценивалась проводимая императором политика: «Тяжелая, стойкая и последовательная борьба императора Николая с расколом не имела желаемого результата. Полная неопределенность огромного числа раскольничьего населения, дошедшего до 12 миллионов, множество секретных комитетов, секретных указов, противоречащих один другому и имевших характер давлений, усиленный полицейский надзор - вот что досталось в наследство императору Александру II» (цит. по: 011, с. 207).
Молодой император Александр II предпринял ряд мер, ограничивающих репрессивную политику. В созданном Особом секретном управлении по делам о раскольниках кроме чиновников работали крупные исследователи, которые ездили по регионам расселения старообрядцев. Собранный учеными обширный исследовательский материал стал основой доклада главы МВД императору, а также использовался в многочисленных научных работах. Начался постепенный процесс ликвидации ограничений, принятых в период правления предыдущего императора.
После гибели императора Александра II снова начинается постепенное ужесточение религиозной политики государства. Одним из ярких представителей охранительного направления стал обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев. Он, как пишут авторы, ставил перед собой задачу если не полного искоренения русского иноверия, то, по крайней мере, создания эффективных преград к распространению ересей и раскола. И ему «удалось направить вероисповедную политику государства и государственные правоохранительные органы в отношении русского религиозного диссидентства по пути репрессий и религиозной нетерпимости» (011, с. 272). В конце XIX - начале XX в. в отношении сектантов полицейские органы и учреждения (сыскная, политическая полиция и т.п.), осуществляли контрольно-надзорные функции, проводили оперативно-розыскную деятельность.
В заключительной, четвертой главе «Государственно-правовая политика в отношении религиозного диссидентства в условиях кризиса российской монархии (1905-1917 гг.)» отмечается, что в конце XIX - начале XX в. проблемы политики вероисповедания, необходимости ее реформы, а также свободы совести и вероисповедания обсуждались в церковных и научных кругах, в обществе в целом.
17 апреля 1905 г., в день православной Пасхи, был опубликован указ «Об укреплении начал веротерпимости», в одном из пунктов которого оговаривалось правовое положение старообрядцев и сектантов. Им предоставлялись определенные права и свободы в сфере собственности, в отправлении религиозных обрядов, создании школ и преподавании в них, строительстве культовых сооружений и т.п. Последователи «изуверных учений» преследовались в уголовном порядке.
Проблемы вероисповедной политики по отношению к староверам и сектантам обсуждались на заседаниях Думы всех созывов, в МВД проводилась работа по подготовке документов, конкретизирующих положения указа 1905 г. Но в общем в этот период правительству «не удалось пойти дальше продекларированных в 19051906 гг. обещаний. В период 1906-1914 гг. не была создана новая законодательная база отношений государства с конфессиями, в том числе и с Российской православной церковью. Не был разработан правовой механизм для реализации на практике провозглашенных принципов вероисповедания» (011, с. 296).
11 марта 1917 г. Временное правительство упразднило Департамент полиции МВД, объявило об амнистии религиозных преступников за исключением лиц, совершивших преступления изуверского характера. 14 июля при участии Департамента духовных дел МВД был принят закон «О свободе совести». Впервые в истории страны закон признавал «внеисповедное состояние граждан». В августе 1917 г. Святейший синод Российской православной церкви и Департамент духовных дел МВД были слиты в новое учреждение - Министерство исповеданий, которое возглавил историк церкви, председатель Петроградского религиозно-философского общества А.В. Карташев. Задачей министерства был контроль за соблюдением вероисповедных законов всеми конфессиями. Временное правительство, пишут С.А. Лукьянов и И.Л. Ляликов, суме-
ло осуществить ряд мероприятий, ознаменовавших существенный прорыв в сфере вероисповедной политики.
С установлением Советской власти были ликвидированы органы и учреждения Временного правительства. А указ от 20 января 1918 г. «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» обозначил начало принципиального нового периода в отношениях государства и конфессий. В Советском государстве исповедание любого вероучения и тем более его пропаганда расценивались как проявление недопустимого политического диссидентства, заключают авторы.
Монография С.И. Реснянского (д-р ист. наук, профессор ГГТУ) и А.А. Киенкова (канд. ист. наук, преподаватель Орехово-Зуевского медицинского колледжа) состоит из предисловия (автор -д-р ист. наук, профессор Е.А. Селезнев), введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы. Исследование основано на широком круге литературы, посвященной вопросам истории Российского государства и церковной политики Петра I, истории русской православной церкви; анализируются философские исследования духовной жизни общества в конце XVII - начале XVIII вв.
В первой главе «Реорганизация Петром I высшего церковного управления русской православной церкви в освещении русских историков XIX - начала XX вв.» С.И. Реснянский и А.А. Киенков подчеркивают, что в первой половине XIX в. в допускавшихся к печати работах господствовала апологетическая оценка церковной реформы. В рамках этого «апологетического направления» авторы выделяют несколько вариантов трактовки церковной реформы: 1) церковная реформа была продиктована интересами церкви. Об этом писали А.Н. Муравьев, историк церкви, архиепископ Черниговский Филарет (Гумилевский)1 и др.; 2) церковная реформа была вызвана интересами государства. Эту точку зрения обосновал И. И. Голиков2, который считал, что реформа имела положительные последствия и для церкви, и для государства; 3) ликвидация патри-
1 Муравьев А.Н. Истории российской Церкви. - СПб., 1838; Гумилевский Ф. Истории русской Церкви. - СПб., 1848.
2 Голиков И.И. Сравнение свойств и дел Константина Великого, первого из римских христианского императора, со свойствами и делами Петра Великого, первого российского императора, и происшествий, в царствование обоих сих монархов случившихся. - М., 1810.
аршества была естественным и исторически обусловленным решением. К. А. Неволин писал: «Власть Государственная утвердилась, сознала свое призвание и приняла на себя дело, которое прежде не составляло существенного ее занятия. После сего власть Духовная сосредоточила свою деятельность на предметах, по преимуществу духовных» (цит. по: 012, с. 18).
В то же время Н. М. Карамзин в «Записке о древней и новой России» отрицательно оценил реформу. По его мнению, «Петр уничтожил патриаршество как опасное именно для неограниченного самодержавия, в то время как духовенство никогда не противодействовало ни княжеской, ни царской власти, а служило ей» (012, с. 19). В изданиях этой работы Н.М. Карамзина в XIX в. было исключено все, что касалось критики церковной политики Петра, подчеркивают С. Реснянский и А. Киенков.
Во второй половине XIX в. заметно расширился круг рассматриваемых тем, а оценки стали более разнообразными. Наиболее активно в научной литературе обсуждались следующие темы.
1. «Вопрос о том, когда Петр решил ликвидировать патриаршество». Некоторые исследователи (И.А. Чистович, Н. Розанов) считали, что царь пришел к этому решению сразу после смерти патриарха Адриана. Другие авторы (И.Я. Образцов, Н. Востоков) утверждали, что Петр решил ликвидировать патриаршество после 1718 г., и связано это с определенными историческими обстоятельствами.
2. «Вопрос о причинах преобразования Петром I высшего церковного управления». Н.М. Костомаров, Вл. Попов считали, что царь хотел покончить с ситуацией, когда глава церкви воспринимается как равный государю. С.М. Соловьев писал, что в русской церкви накопились проблемы, которые нельзя было решить силами только церкви. А.Г. Брикнер полагал, что Петр опасался возможной оппозиции реформам со стороны главы церкви. Стремлением царя ввести церковь в систему государственного руководства объясняли этот шаг И. Чистович, Н. Востоков.
3. «Вопрос о месте Св. Синода в системе органов власти начала XVIII в.». Большинство исследователей сходились в том, что власть Синода была равновелика патриаршей власти (012, с. 26-30).
В начале XX в. ученые больше внимания уделяли обсуждению Духовного регламента1 и его источников. Сторонники восстановления патриаршества (П.В. Верховский и др.) указывали на иностранные заимствования в тексте Регламента и Манифеста 25 января 1721 г. Так они пытались найти доказательства того, что замена патриаршества синодальной формой правления противоречит православной вере. Их оппоненты (М.Н. Никольский, Б.В. Тит-линов и др.) парировали, что заимствование западных идей еще не означает их несовместимости с православной верой.
Во второй главе «Проблема реформирования недвижимых имуществ духовенства в царствование Петра I в русской исторической науке дооктябрьского периода» С. Реснянский и А. Киенков показывают, что особый интерес к этой теме проявился в 60-80-е годы XIX в. Они связывают это с тем, что реформы Александра II изменили систему земельных отношений, а в обществе возрос интерес к переломным этапам в истории и к истории землевладения.
С. И. Реснянский и А.А. Киенков выделяют нескольких авторов, чьи работы внесли значительный вклад в раскрытие темы «церковной собственности»: В. А. Милютин подробно рассмотрел возникновение и изменение структуры церковной недвижимости в истории страны2; о церковном и монастырском землевладении писали М. И. Горчаков3, П. Знаменский4 и др.
В работах, написанных во второй половине XIX в. - начале XX в., авторами выдвигались разные версии о целях реформы церковной недвижимости: «1. Остановка дальнейшего умножения церковной недвижимости (Милютин, Знаменский, Образцов, Кед-
1 Духовный регламент 1721 г. - законодательный акт, главный юридический документ, определявший правовой статус Церкви в России в синодальный период вплоть до 1917 г. Введен в действие Манифестом от 25 янв. 1721 г., которым учреждалась Духовная коллегия как высший орган церковной власти и одновременно государственное ведомство - Святейший Правительственный Синод. -Режим доступа: http://www.pravenc.ru/text/180687.html - Прим. реф.
Милютин В. О недвижимых имуществах духовенства в России. - М.,
1862.
3
Горчаков М.И. Монастырский приказ 1649-1725 гг. - СПб., 1868; он же: О земельных владениях всероссийских митрополитов, патриархов и Св. Синода (988-1738 гг.). - СПб., 1871.
4 Знаменский П. Церковные вотчины при Петре Первом // Православный собеседник. - 1864. - Ч. 1.
ров). 2. Уничтожение привилегий духовенства. Преодоление обособленности церкви по отношению к государству (Милютин, Знаменский, Горчаков, Востоков, Доброклонский, Ольшевский, Милюков). 3. Ограничение средств к содержанию монастырей только самым необходимым, чтобы уничтожить деморализацию монахов и заставить их служить обществу. Освобождение монахов от крайнего увлечения экономическими стремлениями. Ограничение общения монахов с миром (Знаменский, Образцов, Соловьев, Ольшевский, Рункевич, Верховский). 4. Ликвидация частной благотворительности и замена ее общественной (Милютин, Знаменский). 5. Более-менее точное определение границы церковного права и ведомства. Отделение его от права и ведомства государственного (Кедров). 6. Поднятие церковного просвещения (Соловьев, Рункевич). 7. Упорядочение монастырской и приходской жизни. Решение многочисленных проблем, накопившихся в русской православной церкви (Соловьев, Шляпкин, Рункевич, Верховский). 8. Получение материальных средств на неотложные нужды государства (Горчаков, Соловьев, Востоков, Доброклонский, Ольшевский, Кедров, Милюков, Ключевский, Рункевич)» (012, с. 81-82). Итак, видно, что большинство ученых считали, что в основе действий государя лежало стремление получить материальные средства (в разных формах) для государственных нужд. Так, С.Г. Рункевич называл одной из целей реформ «упорядочивание церковной жизни, освобождение монастырей от несвойственной им деятельности. Освобожденные от многочисленных забот о своем земном богатстве монахи и священники должны были отречься от чрезмерного увлечения экономическими сторонами жизни и направить свои помыслы на духовное» (цит. по: 012, с. 83).
В третьей главе «Политика государства по отношению к старообрядцам и неправославным направлениям христианства в годы правления Петра I в отечественной историографии XIX - начала XX в.» отмечается, что в первой половине XIX в. заметно увеличилось количество неправославных христиан за счет присоединения территорий Финляндии и Польши. Поэтому общее отношение к иноверцам формировалось под влиянием сложных и неоднозначных исторических обстоятельств. В это время господствовала концепция, согласно которой «политика государственных властей во времена Петра I по отношению к католикам и протестантам рас-
сматривалась как идеальный вариант решения проблемы обеспечения мирного существования разных ветвей христианства на территории одной страны» (012, с. 109). О том, что Петр I разрешил свободное отправление разных вероисповеданий, писали И. И. Голиков, Г. Гагенмейстер, Н. Розанов и др. Н. Устрялов, А. Щапов показали, что отношение общества к иноверцам было неоднозначным. В частности, А. Щапов писал, что благосклонность монархов к иностранцам и иноверцам была вызвана необходимостью перенимать передовой опыт Западной Европы, а бояре и священники из-за своего консерватизма ненавидели иноверцев.
Что касается отношения Петра I к староверам, то в научной литературе того времени утвердилось мнение, что намерение царя создать систему мирного сосуществования светской власти и старообрядцев не осуществилось. Причинами тому стали как ошибки Петра I во внутренней политике, так и действия самих старообрядцев.
«Изменение социального статуса, материального положения и духовного образования белого духовенства в ходе петровской церковной реформы в оценке русской историографии XIX - начала XX в.» - тема небольшой четвертой главы. Одним из первых формирование структуры белого духовенства проанализировал А. Щапов1. Историк считал, что к первой четверти XVIII в. православное духовенство «закоснело в своей как бы отдельной от общества касте» (цит. по: 012, с. 160), а реформы Петра усугубили эту ситуацию. Как сложный неоднозначный процесс, складывающийся под влиянием многих факторов, рассматривали эволюцию духовного сословия Н.И. Кедров, А.П. Доброклонский, В.О. Ключевский и др.
В заключительной пятой главе «Церковно-государственные отношения в первой четверти XVIII века в освещении советской и постсоветской историографии» авторы показывают, как изменялись историографические подходы и оценки в зависимости от исторической ситуации в стране. С одной стороны, в 1917 г. было восстановлено патриаршество. С другой стороны, в 1918 г. был принят декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», который лишил церковь государственной поддержки и
1 Щапов А. Русский раскол старообрядства. - Казань, 1859.
заметно ограничил в правах как церковные организации, так и священнослужителей. Историческая наука находилась в жестких идеологических рамках. «В условиях существования конфронтации между церковью и государством, действия Петра I, направленные на ликвидацию самостоятельности церкви, секуляризацию церковного землевладения, могли оцениваться сторонниками советской власти только как безусловное благо для общества» (012, с. 200201).
В 1920-1930-е годы в некоторых работах по истории страны (А. Дмитриева, Г. Макарова, Н.М. Никольского, М.Н. Покровского и др.), затрагивалась церковная политика русских царей. В немногочисленных статьях того времени рассматривались экономические аспекты церковных преобразований. В 1950-1970-е годы церковная политика русского государства начала XVIII в. кратко описывается в работах по истории страны. В то же время, отмечают авторы книги, публикуются научные статьи, в которых взаимодействие церкви и государства затрагивается в связи с обсуждением проблем развития капитализма в России или эволюции русского государства в XVI-XVIII вв.
В 1970-1980-е годы увеличивается количество публикаций, расширяется тематика исследований. В 1970 г. О.Ф. Козлов защитил диссертацию «Церковная реформа первой четверти XVIII в.». Выходят работы по истории церковного и монастырского землевладения, монастырского хозяйства, монастырских крестьян1; появляются труды по истории духовенства в отдельных регионах страны2; изучается влияние культурных факторов на политику государства в отношении православной церкви и т.п.
В диссертационных исследованиях конца XX - начала XXI в. рассматриваются такие темы, как традиции религиозного уклада дворянства; духовная и религиозная жизнь иноземцев в Москве;
1 Булыгин И.А. Земельная аренда монастырских крестьян в первой четверти XVIII в. // История СССР. - М., 1978. - № 4. - С. 164-175.
2 Прокофьева Л.С. Повинности и платежи крестьян Кирилло-Белозерского монастыря в первой четверти XVIII в. // Аграрная история и социалистические преобразования северной деревни. - Вып. IV. - Вологда, 1973. - С. 230-250.
проблемы приходского духовенства в России; истории отдельных монастырей1 и т.п.
Подводя итог исследованию, С. И. Реснянский и А.А. Киен-ков подчеркивают, что делать обобщающие выводы о развитии изучения темы в современной исторической науке преждевременно. Церковная политика русского государства конца XVII - начала XVIII в. - это «сложное, противоречивое явление, имевшее неоднозначные последствия для общества» (012, с. 360). И хотя отечественная наука сделала многое для изучения этой темы, еще остаются недостаточно изученные или вовсе не изученные вопросы.
Ю.В. Дунаева
2017.04.013-015. ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ И БОРЬБА РУССКИХ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ 1870-х годов. (Сводный реферат). 2017.04.013. САБУРОВА Т., ЭКЛОФ Б. Дружба, семья, революция: Николай Чарушин и поколение народников 1870-х годов. - М.: НЛО, 2016. - 448 с.
2017.004.014. ХИЛБРЕННЕР А. Парадокс Перовской, или Скандал в женском терроризме в России XIX в.
HILBRENNER A. The Perovskaia paradox or the scandal of female terrorism in nineteenth century Russia // The journal of power institutions in Post-Soviet societies. - 2016. - Vol. 17. - Mode of access: http://pipss.revues.org/4169
2017.04.015. ДЖОНСОН Э.М. Революционный роман: Любовь и брак в среде русских радикалов 1870-х годов.
JOHNSON E.M. Revolutionary romance: Love and marriage for russian radicals in the 1870 s // Russian history. - Leiden, 2016. - Vol. 43, N 34. - P. 311-337.
Ключевые слова: Россия, 1870-е годы; русские революционеры; женщина и терроризм; частная жизнь.
Реферируемые материалы показывают, как формировались отношения между мужчиной и женщиной в русском радикальном
1 Кириченко О.В. Традиции православной религиозности русских дворян в XVIII столетии. - М., 1997; Ковригина В. А. Иноземное население Москвы в конце XVII - первой четверти XVIII вв.: (По материалам Немецкой слободы). - СПб., 1997; Стефанович П.С. Приходское духовенство в России в XVI - начале XVII вв.: (По материалам центральных уездов). - М., 1999. и др.
