CC BY
33рые упоминают об иерархии, хотя последовательно ее не используют, в международном праве нет оснований для создания иерархии преступлений» (с. 71).
В заключение автор подчеркивает, что оценка преступления происходит с учетом его тяжести, а не места в иерархии. Построение иерархии с методологической точки зрения представляется упорядочивающим действием, может осуществляться только абстрактно на основе определенной модели, но не на совершенных преступлениях. Построение иерархии не является механизмом, позволяющим лучше или более эффективно проводить правовой анализ, особенно учитывая, что с эвентуальной иерархией преступлений не связана суровость наказания (с. 71).
А.А. Рёрихт
2017.01.041. ХЕНДРИКСЕН А. JUS AD BELLUM И ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АМЕРИКОЙ СИЛЫ В МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНОЙ БОРЬБЕ С ТЕРРОРИЗМОМ. HENRIKSEN A. Jus ad bellum and American targeted use of force to fight terrorism around the world // Journal of conflict & security law. -Oxford, 2014. - Vol. 19, N 2. - P. 211-250.
Ключевые слова: международное право; контртеррористические организации; право прав человека; право вооруженных конфликтов.
Статья написана адъюнкт-профессором международного публичного права факультета права Университета Копенгагена (Дания). Автор рассматривает принципы и нормы международного права, подлежащие применению в международных контртеррористических операциях, анализирует целенаправленные операции (targeted operations) США против предполагаемых террористов в Пакистане, Йемене, Сомали и Ливии на предмет их соответствия праву войны (jus ad bellum).
С 2012 г. США провели десятки целенаправленных специальных военных контртеррористических операций, сотни бомбовых ударов беспилотников и т.п. на иностранной территории. Официальным правовым оправданием совершаемых действий США называют наличие вооруженного конфликта с террористической группировкой «Аль-Каида» и движением «Талибан» и ассоцииро-
ванными с ними силами. В ответ на террористические атаки 11 сентября 2001 г. использование силы является неотъемлемым правом на самозащиту в соответствии с международным правом.
В связи с подобным положением дел возникает ряд вопросов. Локация бомбовых ударов и иных военных мероприятий существенно удалена от театра боевых действий в Афганистане. Регулируются ли экстерриториальные контртеррористические операции США международным правом прав человека и правом вооруженных конфликтов (jus in bello)? Действительно ли существует вооруженный конфликт между США и теми, на кого направлено применение ими силы? Кто решает, что такое правомерные военные цели? Данные вопросы затрагиваются в докладах 2013 г. Специального докладчика ООН по вопросу о внесудебных казнях, казнях без надлежащего судебного разбирательства или произвольных казнях1 и Специального докладчика ООН по вопросам поощрения и защиты прав человека в условиях борьбы с терроризмом2, а также в докладах ряда неправительственных организаций.
В то же время мало исследований посвящено вопросам соответствия действий США праву на ведение военных действий, а также вопросу правомерности нарушения ими территориального суверенитета государств при проведении военных операций на их территории. В этом отношении автор разделяет нормы jus ad bellum и jus in bello, подлежащие равному применению в военных контртеррористических операциях. Военные операции США относятся к протекающему в настоящее время конфликту. Соответственно подлежат рассмотрению вопросы правомерности выбора целей, обеспечения прав участников и т.п. Тем не менее ведение операций не исключает вопросов наличия их правовых оснований.
Основным принципом, требующим соблюдения в контртеррористических операциях на иностранной территории, является принцип территориального суверенитета. Автор берет за основу
1 Heyns C. Extrajudicial, summary or arbitrary executions: UN report A/68/382. 2013 (13 Sept.). - Mode of access: http://www.cfr.org/drones/un-report-68382-extrajudicial-summary-arbitrary-executions/p31650
Emmerson B. Promotion and protection of human rights and fundamental freedoms while countering terrorism: UN report A/68/389. 2013 (18 Sept.). - Mode of access: http:// s3. documentcloud. org/documents/131293 9/un-report-on-human-rights-and-terrorism.pdf
текст Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г. Не меньшее значение имеет п. 4 ст. 2 Устава ООН, содержащий принцип неприменения силы или угрозы силой в международных отношениях.
Запрету подлежит использование силы, прямо направленное на территориальную целостность и политическую независимость государств (М. Мак Дугал (M McDougal), Г. Лассвелл (H. Lasswell), Л. Чен (L. Chen), Д. Боветт (D. Bowett)). Таким образом, использование силы в контртеррористических целях не является нарушением этого принципа. Однако большинство ученых, а также материалы подготовительной работы по Уставу ООН говорят обратное.
Использование силы в борьбе с терроризмом на территории иностранного государства может быть правомерным в трех случаях. Во-первых, при наличии согласия государства на применение силы на его территории (в соответствии со ст. 20 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния 2001 г. Комиссии международного права ООН). Равно правомерным считаются случаи предварительного и последующего согласия. Во-вторых, возможно использование силы при наличии санкции Совета Безопасности ООН. Руководствуясь гл. 7 Устава ООН, Совет Безопасности может уполномочить государства - члены ООН «предпринимать такие действия воздушными, морскими или сухопутными силами, какие окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности». В-третьих, существует право самозащиты (самообороны) от международного терроризма.
Согласно ст. 51 Устава ООН «Устав ни в коей мере не затрагивает неотъемлемого права на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдет вооруженное нападение на члена Организации, до тех пор пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности». До событий 11 сентября 2001 г. возможность рассмотрения террористических атак с позиции указанной статьи была предметом дискуссий. Изменения произошли в связи с принятием Советом Безопасности ООН резолюции № 1368 от 12 сентября 2001 г. Однако автор указывает на существующие неопределенности.
Для квалификации в качестве вооруженного нападения террористическая атака должна иметь определенную степень тяжести (ср.: дело «Никарагуа против США» 1986 г., I.C.J. Rep., 14). События 11 сентября 2001 г. представляют экстраординарный случай и не могут характеризовать более общую практику. Тем не менее серии единичных атак, причинивших не настолько существенный вред, могут быть оценены во взаимосвязи согласно доктрине «суммированного вреда» (accumulation of events doctrine). Таким образом правительство Израиля оценило действия организации «Хиз-болла» при проведении военных операций в 2006 г. Степень тяжести единой ответной реакции на серию террористических актов должна отвечать принципу пропорциональности во избежание эскалации конфликта (Р. Аго (R. Ago)).
Право на самооборону подразумевает ответ на вооруженное нападение другого государства. Таким образом легитимируется нарушение суверенитета последнего. Насколько тесной должна быть связь между государством и террористическими организациями, чтобы у государства возникла международная ответственность за действия террористов (ст. 8 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния 2001 г.)? Практика международных судов по этому вопросу противоречива. В деле «Никарагуа против США» 1986 г. руководящая роль в финансировании, организации, подготовке и экипировке частных лиц, а также выбор их военных целей и общее планирование операций не были признаны Международным судом ООН как основание ответственности. Суд указал на необходимость эффективного контроля проведения операций способом, повлекшим нарушения. В решении Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии в деле «Обвинитель против Душко Тадича» 1999 г. применен значительно менее строгий принцип «общего контроля» (overall control test). В то же время в последующей практике Международный суд ООН не отступил от принципа эффективного контроля, настояв на его обязательном применении1.
Как поступать в случае, если действия террористов не могут быть ассоциированы с государством согласно принципу эффектив-
1 См. например: Application of the œnvention on the рrevention and рunish-ment of the aime of genocide (Bosnia and Herzegovina vs Serbia and Montenegro) [2007].
ного контроля? Иными словами, можно ли распространить право на самооборону на отношения государства и частных лиц? Такое толкование данного права не получило подтверждения в практике Международного суда ООН. Парадоксом автор называет современную ситуацию в науке, когда в условиях отрицания Международным судом права самообороны против частных лиц ученые уделяют внимание не вопросу о существовании такого права, а тому, как данное право должно реализовываться (К. Тамс (C. Tams)).
Когда у государства возникает право на самооборону? Статья 51 Устава ООН говорит о произошедшем вооруженном нападении. Некоторые ученые допускают в исключительных случаях упреждающую самооборону, когда ожидаемая угроза неминуема (И. Динштайн (Y. Dinstein), Р. Хиггинс (R. Higgins), Д. Бетлехем (D. Bethlehem), Д. Кретцмер (D. Kretzmer)). В политике США заметно стремление к новой упреждающей, превентивной доктрине самообороны (Bush-doctrine). Согласно ей США считают себя вправе действовать в отношении возникающих угроз до того, как они сформировались полностью. Даже ближайший союзник США -Великобритания не поддерживает подобного подхода, считает автор, ссылаясь на заявления ее Генерального прокурора 2004 г. (с. 227).
Международно-правовым обычаем автор называет условия необходимости (necessity) и пропорциональности (proportionality) при реализации права на самооборону. Государство должно определить, существуют ли иные, более мирные средства возмещения, прежде чем использовать силу. Применение силы - последнее средство, к которому государство должно обращаться. Ему следует соблюсти справедливый баланс между степенью тяжести претерпеваемого вооруженного нападения и характером ответных мер. Самооборона подразумевает в качестве цели прекращение, остановку вооруженного нападения до момента, когда Совет Безопасности возьмет контроль над ситуацией.
В реализации критериев необходимости и пропорциональности существуют сложности. Самооборона в отношении частных лиц на территории иностранного государства допустима лишь в случаях неспособности либо нежелания (unable or unwilling test) последнего остановить действия частных лиц (А. Дикс (A. Deeks)). В то же время в международном праве не решены вопросы уста-
новления подобных обстоятельств, особенно в случаях нейтральных государств или при отрицании государством использования его территории террористическими организациями. Нет правовой процедуры, чтобы потребовать от государства остановить атаки. Нет критериев разумности сроков по самостоятельному разрешению ситуации и т.п. Что касается пропорциональности мер самообороны, то мнения ученых расходятся по вопросам о степени ответных мер, необходимых для прекращения нападения, возможности превенции будущих нападений, уничтожения источника нападения как такового и др. Применительно к борьбе с терроризмом использование силы зачастую осуществляется после того, как террористические атаки имели место. Однако военные репрессалии запрещены правом войны.
США часто получают согласие государств для обеспечения правомерности предпринимаемых военных действий. Однако, например, в Пакистане, они опираются на право обороняться от действий террористических организаций. В последнем случае фактически реализуется право на самооборону от частных лиц.
Широкомасштабными контртеррористическими военными операциями США по всему миру подпитывается доктрина «суммированного вреда». По-новому рассматривается критерий пропорциональности ответа на вооруженное нападение (защитные военные репрессалии (defensive armed reprisals)). Существует неопределенность в правовом оправдании трансграничных целенаправленных контртеррористических операций США.
Спор о будущем содержания права войны, международном регулировании применения силы между государствами исключительно важен. Оценка соответствующих действий США касается не столько вопросов теорий интерпретации международных договоров, сколько оспариваемого видения войны и мира, роли ООН в XXI в. Чем больше возможностей предоставляется таким государствам, как США, тем меньше ответственности остается у Совета Безопасности ООН как одного из ее главных органов.
Т. В. Захаров
