CC BY
196
скольку количественные данные не полны и спорны. Впрочем, очевидно, что военные потери Афин в ходе Пелопоннесской войны были потрясающими, достигая, вероятно, одной трети населения. Особенно значительными и важными по своим последствиям были потери среди гоплитов, происходивших из состоятельных слоев гражданства, обучавшихся пользоваться оружием и приобретавших его за собственный счет. Так, в ходе осады Потидеи в сражениях и от эпидемии погибли около 2 тыс. гоплитов, а в битве при Дели в 424 г. до н.э. в один день Афины потеряли 1 тыс. гоплитов. При этом общая их численность к началу Пелопоннесской войны достигала максимум 15 тыс. человек. В результате уже для Сицилийской экспедиции в 415 г. до н.э. афиняне вынуждены были дополнительно набрать и вооружить в качестве гоплитов (очевидно, за счет государства) 700 фетов (с. 307).
Подобные шаги, наряду с растущим использованием наемников, демонстрируют тяжелые последствия потерь для людских ресурсов афинского государства. Вместе с тем повышалась военная роль беднейших слоев граждан, что вело к дальнейшей демократизации полиса. На вызовы войны Афины отвечали совершенствованием своей военной инфраструктуры, созданием более внятной системы военного командования и военно-морской администрации, которая обеспечивала финансовые потребности флота во время боевых действий.
В целом, заключает автор, война существенно демократизировала афинское общество, что позволило сравнительно легко свергнуть «тиранию 30» и восстановить демократическое государство, процветавшее на протяжении всего IV столетия (с. 313).
А.Е. Медовичев
2016.01.006. ЕГОРОВ А.Б. ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ: ПОЛИТИЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ. - СПб.: Нестор-История, 2014. - 548 с.
Ключевые слова: Римская республика эпохи гражданских войн; социально-политическая история; политическая история; Гай Юлий Цезарь.
Монография профессора Санкт-Петербургского государственного университета, док. ист. н. А.Б. Егорова посвящена политической и военной деятельности Гая Юлия Цезаря, которая рассматривается в контексте социально-экономической и политической
истории Римской республики эпохи гражданских войн. Книга состоит из введения, 14 глав и заключения.
С именем Цезаря, отмечает во введении автор, связан переход от республики к монархии и от римского полиса к политической системе империи, а также превращение римского государства в гигантскую сверхдержаву. Победа Цезаря в гражданской войне 49-45 гг. до н.э. была, следовательно, не просто сменой формы власти. Это был переход римской цивилизации на новый, качественно иной уровень своего развития. Его личность, возможно, как никакая другая, отражает суть этой цивилизации и менталитета ее носителей (с. 5).
Политические взгляды, карьеру, реформы и итоги деятельности Цезаря, пишет А.Б. Егоров, невозможно понять без общего представления о том, что представляло собой римское республиканское государство и так называемая римско-италийская федерация, ставшая в дальнейшем ядром империи, а также без хотя бы суммарного обзора итогов Второй пунической войны (218-201 гг. до н.э.). Именно «наследие Ганнибала», с точки зрения автора, во многом определило последующее развитие римской истории, породив тот глобальный кризис, который начался в 40-30-е годы II в. до н.э., достиг кульминации в катастрофе 80-х годов I в. до н.э. и едва не закончился гибелью не только республики, но и самой римской цивилизации. Изучению этого комплекса проблем посвящены первые три главы книги.
Античные теоретики государства и права, особенно Полибий и Цицерон, считали римский государственный строй идеальным. Относительно правомерности данного тезиса в историографии существуют различные мнения, но в целом политическая система Римской республики и система управления завоеванной Римом Италии действительно проявили поразительную устойчивость в III в. до н.э. в эпоху Первой и особенно Второй пунических войн. В результате последней из них Карфаген перестал существовать как великая держава, тогда как политика Рима стала приобретать глобальный (в рамках античного мира) характер. Однако италийское крестьянство и сельское хозяйство Италии понесли непоправимый урон. Как следствие этого, начались масштабные деформации, еще более усилившиеся благодаря завоевательным войнам Рима во II в. до н.э. Среди них автор выделяет рост латифундий,
развитие рабства, концентрацию богатства и рост неравенства. Распространение крупной земельной собственности, основанной на применении рабского труда в больших масштабах, вело к разорению мелких собственников и люмпенизации свободного населения, результатом чего было разрушение социальной базы комплектования армии. Специфика ситуации заключалась в том, что развитие кризиса происходило на фоне экономического подъема, обусловленного ростом товарности крупных хозяйств. Таким образом, кризис носил, прежде всего, социальный и военно-политический характер. Это был кризис государства полисного типа и его военной системы, обусловленный деградацией свободного крестьянства, являвшегося его социальной базой, а также ростом недовольства италийских союзников Рима, которые наряду с римлянами несли бремя завоевательных войн, но не имели привилегий, связанных со статусом римского гражданина (с. 44-49).
Эффективным выходом из кризиса могла бы стать реализация в полном объеме программы реформ Тиберия и Гая Гракхов (133-122 гг. до н.э.). Осуществление их планов, возможно, позволило бы предотвратить Союзническую и гражданские войны. Однако яростное сопротивление этим реформам большей части римской элиты, использовавшей все законные и незаконные методы борьбы, сделало катастрофу 80-х годов I в. до н.э. неизбежной (с. 57).
Восстание против Рима почти всей Италии, так называемая Союзническая война 91-89 гг. до н.э., стала одной из самых кровопролитных в римской истории. За ней, в 88 г., последовал первый в истории Рима военный переворот и захват города армией во главе с Луцием Корнелием Суллой. В 87 г. контрпереворот, организованный Гаем Марием и Луцием Корнелием Цинной, сопровождался резней политических противников. Наконец гражданская война 8382 гг. завершилась установлением диктатуры Суллы и невиданным прежде террором. В целом, полагает автор, кровавая вакханалия 80-х годов стоила Риму и Италии не менее полумиллиона жизней (при общей численности римлян и италиков порядка 3-4 млн человек), что, вероятно, превышало все потери Рима во внешних войнах. Большинство областей Италии было разорено, и в полной мере экономику страны удалось восстановить только во времена Цезаря и Августа (с. 84).
Итогом сулланского террора было почти полное уничтожение марианцев и подавление любой оппозиции. Конфискованное имущество репрессированных послужило средством расплаты с армией и окружением диктатора, из которого образовалась новая олигархия, располагающая гигантскими богатствами и обладавшая высокой степенью единства и корпоративности. Массовую базу режима сформировала сулланская военная колонизация Италии.
Суть сулланской системы сводилась к реставрации старых порядков, существовавших до Гракхов, а отчасти и до основных завоеваний плебса в борьбе за равноправие с патрициатом. Особый удар Сулла нанес по народным (плебейским) трибунам, практически уничтожив трибунскую власть. Формулой нового порядка стал Закон Корнелия об оскорблении величия (lex Cornelia de maiestate), квалифицировавший государственные преступления (с. 99).
Неожиданная добровольная отставка диктатора в 79 г. до н.э. (помимо фактора болезни), по-видимому, была связана с осознанием неизбежного в перспективе краха его политики. Это, полагает А.Б. Егоров, был не столько уход от власти, сколько снятие с себя ответственности, совершенное с характерными для Суллы изворотливостью и цинизмом. После смерти диктатора в 78 г. до н.э. Рим продолжал жить по его законам, а постсулланская элита, хотя и прекратила террор, но еще долго сохраняла свои позиции, контролируя электоральный процесс, суды и силовые структуры. Вопреки распространенному мнению, представляющему Рим этого времени как «свободную республику» и могущественную мировую державу, он являл собой слабое, разваливавшееся государство с пустой казной и раздираемое внутренними противоречиями общество с разоренными, ненавидящими римлян провинциями, обнищанием большинства собственных граждан и невероятным богатством олигархов. Сулла был истинным создателем «республики» последних десятилетий ее существования. Именно он, а не Цицерон или Катон, является и подлинной знаковой фигурой периода 80-49 гг., и именно с наследием и наследниками Суллы Цезарь боролся всю свою жизнь (с. 102).
Гай Юлий Цезарь (102-44 гг. до н.э.) по отцу принадлежал к древнему патрицианскому роду Юлиев, восходящему к богам и основателям Рима, что делало его родословную особенной даже на фоне родословных других представителей римского нобилитета.
Приверженность традиции, вера в исключительность Рима и его миссии, аристократический стиль поведения и обостренное понимание личной чести всегда были определяющими чертами Цезаря как человека и политика.
Вместе с тем род Юлиев был теснейшим образом связан с реформаторами и популярами. Как племянник Гая Мария и зять Корнелия Цинны Цезарь волею самой судьбы должен был стать новым лидером марианцев и антисулланской оппозиции. Однако в политике он едва ли ориентировался на Мария и Цинну, будучи чуждым их радикализму, грубому популизму и склонности к насилию. В основном он придерживался центристской линии политиков круга Лициниев Крассов - Муциев Сцевол. С ними его сближал интеллектуализм и рационализм политики, высокая культура, знание права, сочетание пиетета перед греческой образованностью и исконно римскими традициями.
Сулланские проскрипции также затронули Цезаря, едва не ставшего их жертвой за отказ развестись с Корнелией, дочерью Цинны. В том, что ему сохранили жизнь, возможно, сыграло роль не только ходатайство влиятельных родственников. Сулла глубоко презирал так называемых «новых людей» (homines novi), преобладавших среди марианцев, и безжалостно уничтожал их. Но в случае с Цезарем, по-видимому, проявилась также и аристократическая солидарность, поскольку сам диктатор принадлежал к не менее знатному роду. Впрочем, смертный приговор, по сути, не был отменен, а скорее отсрочен. Цезарь лишился имущества, должности фламина Юпитера и вынужден был покинуть Италию. Он отправился в провинцию Азия, где вступил в действующую армию.
Глава четвертая «Популяр» охватывает период 81-61 гг. до н.э. Возвратившись в Рим после смерти Суллы, Цезарь активно включается в политическую жизнь республики. Впрочем, первоначально это была не столько политическая деятельность в собственном смысле слова, сколько правозащитная. Основные свои усилия он направлял на помощь конкретным людям, пострадавшим от террора диктатора и судебного произвола его последователей, на восстановление прав и юридическую защиту репрессированных, реабилитацию памяти погибших. Попутно, в ходе судебных процессов, разоблачалась и суть сулланской системы с ее коррупцией и круговой порукой, показывалась ее полная политическая неэф-
фективность. То, что объявлялось «государственной необходимостью» или «восстановлением устоев общества», находило в этих процессах свое истинное определение как элементарные уголовные преступления (убийства, взяточничество, подлог и подкуп, превышение власти), совершаемые в особо крупных размерах и с особой жестокостью. Фактически, пишет автор, в 60-е годы Цезарь добился того, что сулланские палачи стали нести ответственность согласно нормам уголовного права.
Именно правозащитная деятельность сделала Цезаря лидером оппозиции и привела к небывалой популярности, гарантировавшей успех на любых выборах. Его постепенное восхождение по ступеням политической лестницы (от квестора до претора) было, как показывает А.Б. Егоров, не результатом какой-то особо ловкой политической игры, а истинной волей народа, выражавшего таким образом свой протест против сулланской системы. Вместе с тем и среди постсулланской элиты имелись силы, готовые в той или иной степени пойти на некоторые реформы в контакте с популярами. Символом этой политики реформ, проводимых при сохранении главных элементов сулланского порядка, был Гней Помпей, ставший к тому времени влиятельнейшим политиком и ведущим полководцем Рима. В результате «мирной революции» 70 г. до н.э. часть сулланских законов была отменена, а власть народных трибунов восстановлена (с. 123).
Глава пятая посвящена вопросу о целях и характере триумвирата - союза Цезаря с Помпеем и Крассом, окончательно оформившегося к лету 60 г. до н.э. Как показывает автор, триумвират, вопреки распространенному мнению, не был чисто личным альянсом трех политиков с целью захвата власти. Это был союз оппозиции во главе с Цезарем с теми умеренными просулланскими силами, которые были готовы на продолжение преобразований.
В создании триумвирата были заинтересованы все трое его участников. Марк Лициний Красс, оставаясь чужим в кругу пост-сулланских олигархов и понимая пагубность их политики, искал новую политическую силу, способную обеспечить его собственные интересы и интересы связанного с ним делового мира. Гней Пом-пей, столкнувшийся с противодействием сената, опасавшегося роста его политического влияния, рассчитывал с помощью популяров закрепить все свои преобразования на востоке и дать землю солда-
там, служившим в его войсках. Цезарь ставил своей целью создание сильной оппозиции оптиматам в самом сенате и реализацию комплекса мер, направленных на демонтаж политической, социальной, правовой и идеологической системы сулланского Рима. Избранный консулом на 59 г. до н.э. признанный лидер оппозиции, разумеется, готов был действовать в данном направлении более последовательно, чем бывшие сулланцы Помпей и Красс. Разработанная им программа реформ предполагала наделение землей широких масс граждан, что являлось важным фактором борьбы с бедностью. В перспективе это могло создать более эффективную экономику, основанную на мощном фундаменте мелкой и средней собственности, и обеспечить возможность выхода из кризиса (с. 146-149).
Консульство Цезаря запустило процесс изменения состава сената в пользу оппозиции и в сторону известного равновесия сил в нем между оптиматами и популярами. Впрочем, стало очевидным и то, что демократические, электоральные процедуры и технологии проведения преобразований оказались исчерпанными. В руках постсулланской олигархии оставались основные силовые рычаги, армии, провинции, вассальные царства и деньги. Для продолжения слома сулланской системы и предотвращения возможности ее реставрации было необходимо создание мощной силовой структуры. Это, как отмечает автор, несомненно, стало одной из причин галльских кампаний Цезаря в качестве проконсула (глава VI).
Разумеется, пишет А.Б. Егоров, было бы ошибкой считать внутреннюю ситуацию и личные амбиции Цезаря единственными или главными причинами Галльских войн 58-50 гг. до н.э. Накануне появления Цезаря в Галлии, помимо перспективы социального взрыва, вызванного закрепощением рядовых общинников и невероятным усилением знати, вполне реальной стала угроза завоевания страны германскими племенами. Для Рима и Италии возникала опасность вторжения, аналогичного вторжению кимвров и тевтонов в конце II в. до н.э. Завоевание Цезарем Галлии создало мощный барьер, надолго обезопасивший Италию и западные провинции от нашествий с севера. Есть мнение, что Цезарь разрушил оригинальную и самобытную цивилизацию кельтов. Однако, как полагает автор, она в любом случае вряд ли устояла бы перед натиском германцев. Примечательно, что во П^ вв. н.э. галлы, несомненно,
считали Цезаря защитником и освободителем страны от германцев. Разумеется, римское завоевание стоило Галлии колоссальных жертв и разрушений, но, заплатив столь высокую цену, она стала частью римского мира, что обеспечило этой провинции длительный период экономического и культурного процветания (с. 156— 158, 198).
За годы галльских кампаний Цезарь создал мощную, высокопрофессиональную и безгранично преданную ему армию, вероятно, лучшую армию за весь период I в. до н.э., а возможно, и за всю римскую историю. В ходе галльских войн оформилась и сильная личная «партия Цезаря», из которой вышли многие военные и политические деятели последующего периода. Наконец образ самого Цезаря приобрел еще один важный аспект. К образу правозащитника и талантливого политика добавилось то, что в античном мире ценилось, вероятно, больше всего - слава великого полководца (с. 202).
К 50 г. до н.э. Цезарь фактически был хозяином Галлии и располагал огромными материальными и людскими ресурсами. Его могущество сравнялось с могуществом Помпея. Тем не менее его положение не было прочным. Гибель в 53 г. до н.э. Марка Красса в Парфии вместе почти со всей своей армией лишила Цезаря самого надежного и сильного союзника. Триумвират распался, и баланс сил сместился в сторону оптиматов. В союз с ними вступил Пом-пей. Обеспокоенный усилением позиций Цезаря, он, таким образом, сделал выбор в пользу своего сулланского прошлого, старых союзников из числа постсулланской элиты и собственных диктаторских амбиций. После 53 г. оптиматы и помпеянцы определенно взяли курс на захват власти и жесткое подавление оппозиции, решив использовать против Цезаря силовой вариант.
Идеологами «партии Помпея» были Катон и Цицерон. Именно эти люди, имевшие высокую нравственную репутацию, создали «миф о свободной республике», низвергнутой «тираном» Цезарем. Фигуры Катона, Цицерона и Брута «прикрыли» властолюбие Помпея, эгоизм, политические манипуляции и близорукость постсул-ланских олигархов и представили их гибельную для Рима политику как оппозицию «лучших людей» и «мыслящей интеллигенции» тоталитаризму и военной диктатуре. Благодаря им вопрос о непосредственном виновнике гражданской войны античная традиция
почти однозначно решала не в пользу Цезаря. Сходную позицию занимает и большинство современных исследователей. Между тем, пишет А.Б. Егоров, анализ событий 50-49 гг. до н.э. свидетельствует о том, что постсулланское окружение Помпея, посредством главным образом неправовых действий, совершило откровенный государственный переворот. Все попытки Цезаря и его сторонников найти политический выход из кризиса были заблокированы в сенате несмотря на то, что большинство сенаторов склонялось к предложенному Цезарем разумному компромиссу. Заключительным актом переворота стал senatusconsultum ultimum (7 января 49 г. до н.э.), вручивший неограниченные полномочия Помпею и объявивший Цезаря врагом отечества. В результате вся галльская армия, от ее командующего до простых солдат, оказалась под угрозой роспуска и неминуемых репрессий. Фактически готовилась расправа с победителями и полная реставрация сулланской системы во главе с Помпеем. Но у нее, как подчеркивает автор, не было будущего: альтернативой победе Цезаря была не победа Помпея или Катона, а всеобщий крах и распад государства.
Изображаемый как насильственный захват власти поход Цезаря в Италию в январе - марте 49 г. до н. э., по существу, был бескровной революцией, поддержанной практически всеми слоями италийского населения и солдатами собственных армий Помпея. Эти события фактически стали своеобразным «референдумом», на котором Цезарь и его «партия» одержали полную и убедительную победу. Установление контроля над Италией в конечном счете предопределило благоприятный для него исход гражданской войны (с. 227-228).
Впрочем, отмечает А.Б. Егоров, и сам Помпей, по-видимому, не верил в возможность удержать Италию. Его стратегический план, как это четко видно из писем Цицерона, предполагал мобилизацию всех стоявших в провинциях армий и флотов, войска вассальных царей и даже разного рода антиримских сил с целью удушения Италии морской блокадой и тяжелой войной на измор и уничтожение. Этот план во многом был сходен с планом Ганнибала, также рассчитывавшего на объединение всего средиземноморского мира против Рима и нанесение ударов из Испании, Африки и Греции. С военной точки зрения он был почти безупречен. Однако Помпей проиграл, и его поражение было обусловлено именно тем,
что это был план войны против собственного народа, решительно вставшего на сторону Цезаря (с. 229, 233).
События гражданской войны подробно описываются в седьмой и восьмой главах. Центральной темой девятой главы является характер власти Цезаря, его диктатуры, а также проведенные им реформы. Принятие Цезарем статуса постоянного диктатора (dictator perpetuus) часто рассматривается как установление монархии и переход к единоличной власти. И именно на этом основываются обвинения Цезаря в тирании. Разумеется, пишет автор, власть Цезаря была огромна, но, тем не менее, она была оформлена в рамках республиканской традиции, хотя и носила чрезвычайный характер, обусловленный чрезвычайной ситуацией. В основном она касалась военной сферы. Диктаторский империй Цезаря, по сути, мало отличался от проконсульского империя Августа и, таким образом, имел в виду скорее обеспечение внешней безопасности, чем «наведение порядка» внутри государства. Для проведения реформ Цезарь использовал полномочия консула и, главным образом, трибунскую власть (tribunicia potestas), которая позволяла ему вносить законопроекты, давала право veto и, что, по-видимому, особенно важно, демонстрировала особую связь между Цезарем и римским народом (с. 322). В отличие от монархии или деспотии, чрезвычайная авторитарная власть Цезаря была механизмом выхода из кризиса, защиты империи и средством реформ.
История отвела Цезарю мало времени, но сделанное им за два последних года жизни (46-44 гг. до н.э.) заложило основу для перехода на новый уровень развития всей римской цивилизации и будущего двухвекового процветания Рима. Особое значение имел закон о муниципиях (lex Iulia municipalis), ставший основой организации муниципальной системы, городского благоустройства и самоуправления Италии, а затем и всей Империи. При Цезаре начинается и крупномасштабное распространение прав римского гражданства среди провинциального населения. И хотя полностью этот процесс завершился лишь через два с половиной столетия, практически недостижимый прежде статус римского гражданина теперь становился для провинциалов вполне реальной перспективой. В результате непроходимая грань, а вместе с ней и напряженность в отношениях между римскими гражданами и населением провинций, постепенно исчезает. Новые взаимоотношения провин-
циального населения и римской администрации регламентировал закон Цезаря о вымогательствах (lex repetundarum), призванный оградить провинциалов от насилия, произвола и коррупции со стороны властей (с. 358).
Важное политическое значение имела также реформа сената, существенно изменившая его состав, в результате чего нобилитет (как помпеянский, так и цезарианский) в значительной степени растворился в италийской муниципальной знати и среди представителей всаднического «сословия». Это означало переход власти от римских олигархов к италийскому верхнему и среднему классу. Возможно, пишет автор, именно эта реформа, даже больше, чем личная власть Цезаря, лишала римскую аристократию монополии на политическое господство (с. 336).
Глава XI посвящена заговору против Цезаря и его последствиям. В начале 44 г. до н.э., когда Цезарь был объявлен постоянным диктатором и получил титул «отца отечества» (pater patriae), иллюзии относительно возможности реставрации «старого порядка» были окончательно утрачены антицезарианской оппозицией, объединившей как бывших помпеянцев, так и некоторых недавних сторонников диктатора. На фоне распространяющихся слухов о предстоящем принятии Цезарем титула царя (rex), несомненно, инспирированных его политическими противниками, происходит эскалация антицезарианских настроений.
В этой ситуации «республика» становится той идеей, вокруг которой объединяются все недовольные политикой диктатора. И хотя Марк Брут, вставший во главе заговора, вероятно, был одним из немногих искренних ее сторонников, именно «республиканская идея» была самым опасным оружием против Цезаря. Поведение последнего показывает, что скорее всего он знал о существовании заговора, хотя, вероятно, не был осведомлен о его деталях и составе участников. При желании он, несомненно, смог бы его раскрыть и ликвидировать. Однако репрессии исключались. Расправа над заговорщиками дискредитировала бы проводимую диктатором политику милосердия к политическим противникам и лишь «подтвердила» бы обвинения в тирании. Обладавший редким мужеством Цезарь предпочел скорее стать жертвой, чем отказаться от своих принципов и тем самым дискредитировать «дело Цезаря». Он демонстративно распустил личную охрану и отказался от пред-
ложенной ему почетной охраны из числа сенаторов и всадников. Диктатор, несомненно, понимал, что, приговаривая к смерти его, заговорщики выносили смертный приговор себе как политикам. Таким образом, смерть Цезаря могла обернуться победой «дела Цезаря»
Заговорщики, пишет автор, просчитались в главном. Народ Рима, и даже большинство сенаторов, население Италии и провинций были на стороне новой власти, за реформы Цезаря и против помпеянских «республиканцев» и республиканских «идеологов». Битва при Филиппах осенью 42 г. до н.э., явившаяся самым большим и кровопролитным столкновением между римскими армиями, фактически стала посмертной победой Цезаря и подвела черту под историей республики (с. 417).
«Партия Цезаря» сумела обеспечить континуитет руководства и переход власти к преемнику Цезаря. Среди различных группировок цезаристской элиты, симпатии самого Цезаря и его планы на будущее, очевидно, были связаны с теми, кого, с точки зрения автора, можно назвать молодыми «неоконсерваторами». Старые соратники были слишком связаны с республиканским прошлым. «Монархисты», группировавшиеся вокруг Марка Антония, вероятно, были наиболее чужды диктатору. И хотя именно Марк Антоний фактически спас «дело Цезаря» в трагические 44-42 гг. до н.э., продолжить его могли только молодые «неоконсерваторы» во главе с Гаем Октавием, будущим Октавианом Августом. Тот факт, что Цезарь видел своим преемником именно Гая Октавия, причем не только в личном, но и, прежде всего, в политическом плане, по мнению автора, не подлежит никакому сомнению. Август действительно оказался человеком, сумевшим довести до конца «дело Цезаря». Как показывает А.Б. Егоров в главе XII, будущее Рима диктатор, скорее всего, видел как вариант системы принципата, мало отличавшийся от того, который воплотил в жизнь его наследник. Различия были не столь значительны в сравнении с единством их политического курса. В силу данного обстоятельства в сознании многих римлян, а также античных писателей и современных историков, «дело Цезаря» стало восприниматься как «дело Августа» (с. 452).
Последние две главы (XIII и XIV) посвящены изучению того, как формировался образ Цезаря или, точнее, «миф о Цезаре» в ан-
тичной традиции, а также анализу оценок его личности и деятельности в историографии Нового и Новейшего времени.
Подводя итоги исследования, автор в заключении еще раз подчеркивает тот факт, что Цезарь, несомненно, был демократом и популяром, и все, что он делал до галльских войн, вполне совпадало с их программой. Однако он не был демократом гракханского типа, стремящимся превратить Рим в демократическое государство (для этого Цезарь был слишком реалистом). Вместе с тем он достаточно рано понял, что для победы реформ и ликвидации суллан-ской олигархической системы необходимы единоличная власть и армия. Даже в период своей диктатуры Цезарь в известной степени сохранял верность идеалам популяров. Его масштабные аграрные и колонизационные программы, законы против коррупции и роскоши, несомненно, взяты из их арсенала, а среди окружения диктатора было много бывших представителей этого политического направления. После 52 г. до н.э. именно лагерь Цезаря стал прибежищем популяров и демократов, разгромленных помпеянцами в союзе с оптиматами. В целом, заключает автор, Цезарь, вопреки существующему мнению, не был продолжателем Суллы. Напротив, вся его жизнь была посвящена борьбе с сулланским Римом. И если Рим Суллы оказался на грани полного коллапса, то Рим Цезаря стал жить своей новой жизнью (с. 544).
А.Е. Медовичев
2016.01.007. ЦИРКИН Ю.Б. «ВОЕННАЯ АНАРХИЯ» В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ. - СПб.: Нестор-История, 2015. - 472 с.
Ключевые слова: Ранняя Римская империя; Поздняя Римская империя; система принципата; система домината; гражданские войны.
Монография профессора Новгородского государственного университета, док. ист. н. Ю.Б. Циркина посвящена переходному периоду от Ранней Римской империи к Поздней. Акцентируя внимание на политическом аспекте этого процесса, автор показывает то, как конкретно в ходе военных переворотов и гражданских войн происходило разрушение политической системы принципата и вызревание другой, в значительной степени ей противоположной,
