CC BY
133
К 100-летию ПЕРВОЙ МИРОВОИ ВОИНЫ
2015.02.001. ПАВЛОВ ДБ. РУССКО-ЯПОНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. - М.: Политическая энциклопедия, 2014. - 261 с.
Ключевые слова: Первая мировая война; русско-японские отношения.
Монография докт. ист. наук, профессора, заместителя директора Института российской истории РАН Д.Б. Павлова посвящена русско-японским отношениям 1914-1918 гг. в военной, военно-технической, политической, финансово-экономической и гуманитарной областях. Источниковую базу исследования составили неопубликованные материалы из центральных российских архивов -Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и др.
Книга состоит из введения, восьми глав, заключения и приложения. Во введении автор отмечает, что в годы Первой мировой войны Япония, несмотря на союзнические отношения с Великобританией, пошла на сближение с Россией, и «апогеем межгосударственных контактов двух стран» стал союзный договор 1916 г. (с. 4).
Первая глава книги посвящена началу русско-японского военно-политического сотрудничества. 4 августа 1914 г. Япония кулуарно известила русских военных и гражданских представителей на Дальнем Востоке о готовности снабдить Россию всевозможными военными материалами. Частные фирмы «Мицуи» и «Окура» «предложили России орудия, снаряды, ружья, патроны, перевязочные средства, амуницию, военные суда, а также посреднические услуги по фрахту или продаже кораблей японского Добровольного флота для использования в качестве военных транспортов» (с. 12).
Таким образом, как подчеркивает автор, инициатива японо-русского военного сотрудничества «исходила от Токио, а не от Петербурга, как утверждают наши коллеги и предшественники...» (с. 15).
В сентябре-октябре 1914 г. военное ведомство России разместило заказы на 89 млн руб. на 16 крупнейших русских оборонных предприятиях, которые получили многомиллионные государственные дотации на переоборудование. Однако нельзя было ожидать быстрого перевода русской промышленности на военные рельсы. В мирное время не было создано конкретных планов военной мобилизации промышленности, а правительство «было склонно расценивать требования Ставки оружия и боеприпасов как преувеличенные и не спешило их выполнять» (с. 31-32).
Во второй главе рассказывается о первых русских военных закупках в Японии. Учитывая инициативы Японии, российская сторона направила первую военно-закупочную экспедицию в Токио в августе 1914 г. Ее возглавил генерал-майор Э.К. Гермониус. Экспедиция еще собиралась в дорогу, когда японцы отказались от своих порт-артурских трофеев и предложили безвозмездно вернуть России 4 пушки и 12 гаубиц. Российское командование с благодарностью приняло этот дар. Что касается первых военных закупок в Японии, то в их числе было стрелковое оружие и взрывчатые вещества. Общая стоимость русских приобретений и заказов перевалила за 80 млн иен (с. 41).
Кроме того, в годы войны в русской действующей армии постоянно присутствовали пять-шесть японских офицеров, один из которых находился при штабе. С весны 1916 г. японскую армию в русской Ставке представлял полковник Исидзака Зензиро, награжденный за боевые заслуги орденом Св. Анны 2-й степени с мечами. В апреле 1917 г. его сменил полковник Такаянаги Ясутари, произведенный в генерал-майоры летом 1917 г.
Третья глава посвящена русофильству в Японии, приводятся оценки миссии России в этой стране в период войны. В мае-июне 1915 г. под воздействием военных неудач России в Галиции в японской прессе стали раздаваться голоса в поддержку сближения с Германией. Однако и в среде японских военных, и среди простых граждан набирали силу русофильские настроения. Д.Б. Павлов пишет, что «"сердечность" рядовых японцев и их искреннюю доброжелательность к русским отмечали еще члены делегации Гермо-
ниуса» (с. 46). Более того, в японской печати развивалась тема славянского единения под эгидой России и ее утверждения в черноморских проливах. Миссия же Японии рассматривалась как «посредничество в согласовании» цивилизаций Востока и Запада в духе «осуществления идеи равенства» (с. 47).
Русский посол в Японии Н.А. Малевский установил настолько тесные и доверительные отношения с фельдмаршалом Ямага-той, что часами обсуждал с ним актуальные политические вопросы и скрытые пружины японского государственного механизма. Переводчиком на этих конфиденциальных встречах выступал генерал Танака, который в 1897-1902 гг. стажировался в Новочеркасском пехотном полку и работал военным атташе в Петербурге. Целью этих бесед было «преодолеть сопротивление военной бюрократии и найти способ ускорить оснащение русской армии современным японским оружием в ожидаемом Россией количестве и ассортименте» (с. 54).
В четвертой главе рассказывается о проблеме японских войск в Европе. С самого начала Первой мировой войны страны Антанты обсуждали проблему участия японской армии в военных действиях в Европе. Наибольшую заинтересованность в этом выказывала Франция, которая нуждалась в пополнении своих войск живой силой. Позицию Великобритании определяло принципиальное нежелание «выпускать» японскую армию за пределы Азии. Россия же стремилась не обострять вопрос, но при благоприятном стечении обстоятельств планировала не мешать привлекать японские войска к защите французской территории от немцев. Официальная позиция самой Японии не раз подвергалась корректировке. 19 августа 1914 г. японцы известили русскую Ставку о своей готовности направить регулярные войска в Россию, чем, впрочем, вызвали недовольство российской стороны, которая не считала возможным полностью доверять японцам в отсутствие российских войск в Сибири. В результате в Россию попали всего несколько тысяч человек с лошадьми, а вопрос об участии Японии в европейской войне «распался на ряд самостоятельных тем...» (с. 59).
Пятая глава посвящена миссиям великого князя Георгия Михайловича и принца Кан-ин. Военные представители Японии продолжали оставаться в русской Ставке и после принятия Николаем II поста Верховного главнокомандующего в конце августа 1915 г.
Стиль общения русских с иностранцами стал более открытым, что приводило последних в восторг. По наблюдению могилевского вице-губернатора, японцы, находившиеся при Ставке, «работали не покладая рук», «все видели, все замечали и все добросовестно изучали» (цит. по: с. 74).
В декабре 1915 г. Николай II решил направить в Японию великого князя Георгия Михайловича - старшего из своих родственников, состоявших при Ставке. Георгию Михайловичу было 52 года, из которых 20 лет он руководил Русским музеем и был далек от политики. Тем не менее он был выбран для отправки в Японию как личный представитель императора по совету японского генерал-майора Накадзимы Масатакэ. Русская делегация прибыла в Токио 12 января 1916 г. и пробыла в Японии до 27 января. Стороны широко обменивались обещаниями и подарками. Как отмечает автор, «приобретенные членами великокняжеской делегации в Японии книги, научные и художественные коллекции, подарки, полученные от японцев, а также фотоснимки заморских достопримечательностей собственного изготовления позднее пополнили собрание этнографического отдела Русского музея столицы и его библиотеку» (с. 79). В общеполитическом плане поездка великого князя вполне удалась. По словам русского посла, визит получил в Японии широкий и благоприятный общественный резонанс и был представлен в прессе «как радостное событие, закрепляющее дружественные между обеими державами отношения» (цит. по: с. 80). Уже 13 марта 1916 г. японский посол передал русскому министру иностранных дел проект документа, который лег в основу подписанного в Петрограде летом 1916 г. русско-японского союзного договора. Две открытые и шесть секретных статей договора от 20 июня (3 июля) 1916 г. накладывали на Россию и Японию обязательства не допустить попадания Китая под влияние третьей державы, враждебной одной из сторон, и предусматривали «взаимную вооруженную помощь в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется втянута в региональную войну, а также незаключение мира без предварительного согласия страны-союзницы» (с. 87).
Ответом японцев на визит Георгия Михайловича стала поездка в Россию двоюродного брата микадо принца Кан-ин-но-Мия Котохито в сентябре-октябре 1916 г. Японского принца встречали
столь же торжественно, как и великого князя в Японии. Планировались переговоры о заключении военной конвенции. Однако «консультации показали, что вопрос о послевоенной дислокации русских войск на Дальнем Востоке еще не выяснен, и в Токио согласились с предложением Петрограда отложить заключение конвенции до конца войны» (с. 85).
В шестой главе рассматриваются военные поставки Японии в Россию. В первой половине 1914 г. среднегодовой торговый оборот России и Японии составил 13,4 млн иен. Но уже за первый год войны русские платежи Японии только по военным поставкам перевалили за 150 млн. Летом 1915 г. в Токио под председательством помощника военного министра было созвано секретное Особое совещание, призванное выработать меры к увеличению производства стрелкового оружия и боеприпасов на казенных и частных предприятиях для удовлетворения растущих заказов России. В сентябре 1915 г. правительство микадо объявило, что способно в течение ближайших пяти лет поставить России 1,9 млн винтовок и около 1,5 млрд патронов. Нужда русской армии в японских вооружениях «утратила остроту только к концу 1916 г., когда отечественные, особенно казенные, заводы и арсеналы сумели кратно увеличить свою производительность» (с. 104).
Наряду с центральными и местными учреждениями заказы в Японии размещали общероссийские общественные организации, работавшие на оборону: Красный Крест и Центральный военно-промышленный комитет, а также Главный уполномоченный по снабжению металлами. В 1916 г. Министерство финансов России организовало чеканку русской серебряной монеты на монетном дворе в г. Осака на сумму 22,5 млн руб. Как отмечает автор, «вместе с перевозкой сырья и готовой продукции эти работы обошлись русской казне в 8,1 млн руб.» (с. 110).
Седьмая глава посвящена частному бизнесу в русско-японском сотрудничестве, обмену делегациями и «желтому труду» в России. Поставки оружия, боеприпасов и других военных товаров в Россию осуществлял главным образом японский синдикат «Тай-хей-Кумиай». Многолетние военные поставки позволили японцам перестроить собственное производство в связи с потребностями российской стороны. Благодаря русским казенным заказам и закупкам в Японии появлялись новые и расширялись старые про-
мышленные предприятия - был заново отстроен механический завод Мацуда Сэйсакучи в Осака, бывший целлулоидный комбинат Абоси Иваи стал пороховым и т.д. В 1915 г. перспективы торгово-экономического сотрудничества двух стран оптимистически оценивались обеими сторонами. Но если японцы делали упор на военные поставки в Россию, то русские выявили заинтересованность Токио в традиционных статьях российского экспорта (кожах, зерне, бобах), а также «в листовом железе, нефти, древесине, стекле, солоде, хмеле, шерсти и в других товарах, до войны отправлявшихся сюда из Германии и Австрии» (с. 115).
Партнеры установили «прямые отношения» друг с другом в военных, политических и торгово-промышленных кругах. Свои постоянные представительства в Петрограде, Москве и Владивостоке учредили компании «Кухара», «Мицуи», «Мицубиси», «Та-ката», «Окура» и др.
В годы войны японские делегации посещали российскую действующую армию, оборонные объекты, промышленные предприятия. Военные и гражданские чиновники приезжали в многомесячные командировки в Россию. При этом высшие японские должностные лица постоянно подчеркивали, что «военные поставки России не следует рассматривать как простую коммерческую операцию или выполнение какого-либо заказа, поскольку они производятся главным образом "по мотивам политического свойства", нередко в ущерб обороноспособности самой Японии» (с. 117).
В России использовался труд японских чернорабочих (кули) на угольных копях юга страны. Кроме того, интерес к применению «желтого труда» проявляли крупные предприятия оборонного значения. Так, в мае 1915 г. управляющий одного из округов Нижнетагильского железоделательного завода в Пермской губернии молил губернатора «не допустить до полного кризиса» и остановки отдельных производств и разрешить привлечь на подсобные работы «китайцев, японцев и корейцев числом до 1000 человек» (цит. по: с. 124).
Восьмая глава посвящена русско-японским отношениям на заключительном этапе войны. В начале 1917 г. российская элита надеялась на военный успех в прежнем единстве с союзниками по Антанте. К началу зимы 1916/1917 гг. было окончено «грандиозное» снабжение русской армии артиллерийским оружием и снаря-
дами, после которого русские генералы уже не мыслили о дальнейшем отступлении. Однако страна начала стремительно погружаться в хаос, поэтому надежды русских военных на победу не сбылись. Рост оппозиционных настроений в российском обществе и другие признаки кризиса российской монархии вызывали серьезную обеспокоенность японцев. Устанавливать связи с русскими оппозиционерами они не пытались и ограничились наблюдением за ситуацией. Токио официально признал Временное правительство только 22 марта 1917 г. после обязательства министра иностранных дел П.Н. Милюкова соблюдать международные договоры, заключенные «при прежнем государственном строе» (с. 130).
Настроение японских правящих кругов стало менее благоприятным для России после действий большевиков в первой половине 1917 г. и военных неудач русской армии лета 1917 г. Еще с весны 1917 г. по Петрограду поползли слухи о тайном отъезде из России всех японских дипломатов. А в декабре 1917 г. русская дипломатическая миссия в Токио официально отказалась сотрудничать с «рабоче-крестьянской» властью. В начале 1918 г. Япония заявила, что не намерена поддерживать «германских марионеток» Ленина и Троцкого (с. 139).
В заключении Д. Б. Павлов пишет, что «военные поставки в Россию дали серьезный толчок развитию промышленности Японии, заметно оздоровили ее экспортно-импортный баланс и общее финансово-экономическое состояние» (с. 150). Изменился и образ русских в глазах японцев: на смену представлений о русских как о вероломных и кровожадных варварах пришел образ искреннего, духовно близкого азиатам северного соседа. Японские правящие круги взяли курс на укрепление связей с Петербургом по целому ряду направлений, но «события 1917 г. в России перечеркнули эти надежды» (с. 151).
Приложение к книге представляет собой ряд не публиковавшихся ранее документов, таких как шифрованные и секретные телеграммы военных агентов, послов и других участников русско-японских переговорных процессов в МИД, различные учреждения и частным лицам, а также японские материалы аналогичного характера.
О. В. Бабенко
