CC BY
33
тюшков), а во втором - в жанре оды либо торжественного стихотворения (Г. Державин, И. Дмитриев, Н. Карамзин, А. Радищев, С. Бобров, А. Мерзляков, А. Востоков). Рецепция мифологемы Гения осуществляется в основном посредством модели мифотворчества, но в отдельных случаях востребована и аллегорико-эмблема-тическая модель.
Интерпретируя мифологему Гения как духа-посредника, русские преромантики воплощают ее в образах стихийных духов воздуха / воды, восходящих к европейской средневековой демонологии (С. Бобров, Н. Гнедич), джиннов восточного фольклора (В. Жуковский); в эмблематических образах духов-посланников божества (Г. Державин, И. Дмитриев, А. Востоков). Появляются и образы Гения понятий, знаковые для художественного сознания того или иного поэта (Н. Карамзин, А. Востоков, В. Жуковский, П. Словцов, А. Тургенев, А. Мерзляков), а также мифологические представления о творческой природе Гения, о духе стихотворства, вдохновения (Г. Державин, И, Дмитриев, С. Бобров, К. Батюшков, В. Жуковский, А. Пушкин). С утверждением представлений о Гении как о творческом даре и его носителе это понятие переходит в область эстетики.
Таким образом, в результате анализа таких мифологем поэзии рубежа XVIII-XIX вв., как Золотой век, Смерть и Гений, утверждается представление о своеобразии русского преромантизма -«переходного культурно-исторического явления», обладающего свойствами развивающейся, «открытой, динамичной предсистемы».
В монографии приведены списки библиографии в конце каждой главы.
А.А. Ревякина
ЛИТЕРАТУРА XIX в.
Русская литература
2014.04.023. ГОЛУБКОВА А.А. ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА ВВ. РОЗАНОВА: ОПЫТ СИСТЕМНОГО АНАЛИЗА / Науч. ред. Едошина И.А. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2013. - 432 с. -(Библиотека журнала «Энтелехия»).
Ключевые слова: опыт системного анализа: литературная критика; теория литературы; история русской критики; проблема литературной иерархии.
Автор книги - кандидат филологических наук А.А. Голубко-ва (КГУ) - предпринимает попытку системного анализа литературно-критических взглядов В.В. Розанова (1856-1919), занимающих в его творческом наследии важнейшее место. Литературная критика писателя представлена в монографии в качестве целостного феномена.
Исследовательница подчеркивает, что почти все произведения Розанова затрагивают вопросы смысла литературы, ее целей, задач и возможностей воздействовать на российское общество, изменять исторически сложившуюся в нем ситуацию. Литература, главным образом Х1Х в., постоянно оказывалась в центре размышлений писателя-философа, и потому именно через слово и литературу в целом стало возможным приблизиться к пониманию всей системы его взглядов.
Слово для Розанова имело онтологическое, а иногда и сакральное значение, являясь одним из ключевых понятий в его мировоззрении. «Розанов (и в этом можно усмотреть влияние позитивизма, которым он увлекался в гимназии) считал слово полностью адекватным явлению, которое оно обозначает... Из полного соответствия слова и явления вытекает прямая и однозначная связь литературы и жизни, а также. возможность литературным произведением влиять на жизнь и даже коренным образом ее менять. Не случайно основную вину за произошедшую революцию Розанов приписывал именно русской литературе, которая не только исчерпала все положительные явления русской жизни, но и не сумела правильно воспитать общество» (с. 17).
С точки зрения А.А. Голубковой, оказалось возможным выделить три этапа формирования взглядов Розанова на литературу; условно она их обозначает как «позитивистский», «консервативный» и «декадентский» (с. 25).
К первому этапу относится обучение в гимназии (1868-1878), когда Розанов, как и большинство его сверстников-гимназистов, увлекался работами русских критиков и писателей Х1Х в. -В.Г. Белинского, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, Н.А. Некрасова, а также философов-позитивистов - К. Фогта, Я. Молешот-
та, Г.Т. Бокля, Д.У. Дрепера, Д.Г. Льюиса, Д.С. Милля. Несмотря на то что в дальнейшем писатель посвятил много времени и сил борьбе с «наследием 60-70-х годов» Х1Х в., следы этого влияния так или иначе сказывались на всем протяжении его жизненного пути. Понимание места и роли литературы сформировалось в этот позитивистский период и в дальнейшем практически не менялось: писатель полагал, что именно на литературу возложена основная задача просвещения общества и улучшения его нравов.
В период учебы в университете (1868-1872) в мировоззрении Розанова произошел переворот: он перестал быть «безбожником», что связано с чтением романов и публицистики Ф.М. Достоевского и своеобразным «вживанием» в круг его тем и идей. С тех пор мысли о Боге и религии стали основной темой его размышлений. В тот же период Розанов увлекся поэзией М.Ю. Лермонтова, с восторгом прочел Библию, изучал труды славянофилов - А. С. Хомякова, И.В. Киреевского, Н.Н. Страхова. К консервативному периоду относятся и годы, проведенные в провинции (1882-1893), и первые годы жизни в Петербурге. В это время Розанов опубликовал свой труд «О понимании» (1886), вступил в переписку с Н.Н. Страховым, С.А. Рачинским, К.Н. Леонтьевым. В этот период формировались ключевые понятия розановского мировоззрения: индивидуальность и религиозное начало. Личность Розанов воспринимал как полное воплощение заложенных в человеке потенциальных возможностей; именно это и повлияло на его критерии оценки литературного произведения.
Под воздействием идей славянофилов сформировались розо-новские взгляды на историю, которую писатель воспринимал как исключительно регрессивный процесс: превзойти прошлые достижения человечества невозможно, поэтому современная культура неизбежно оказывается несовершенной.
Эти взгляды отразились и на литературной критике Розанова, выделившего три эпохи в развитии русской литературы: «золотую», «серебряную» и «медную». К первой эпохе писатель отнес «творчество Пушкина, Гоголя и Лермонтова как непревзойденных мастеров слова. Вторую эпоху составили произведения Толстого, Достоевского, Островского, Гончарова и Тургенева, обладавших меньшим словесным мастерством при более глубоком проникновении во внутренний мир человека. К третьей эпохе Розанов отнес
всю современную ему литературу, которая, по его мнению, не создала ничего значительного ни с точки зрения формы, ни по своему содержанию» (с. 27).
Исследовательница подчеркивает, что рамки консервативного направления оказались для Розанова слишком узкими. Еще в 1889 г. он писал Н.Н. Страхову: «...все мы, религиозные искатели, в сущности, еретики, т.е. ужасающе неортодоксальны»1. Поэтому вполне закономерным явилось сближение Розанова в начале 1897 г. с кружком Мережковских, занятых поисками «нового религиозного сознания». Сам Розанов отмечал 1896-1897 гг. как время перемены взглядов на пол, на брак и семью, изменились и его взгляды на творчество русских писателей.
С этого времени начинается декадентский период в формировании мировоззрения Розанова, закончившийся около середины 1900-х годов. Статьи писателя приобрели в этот период черты обрывочности, алогичности, интуитивного и эмоционального постижения предмета. По мнению автора монографии, декадентский период дополнил философские воззрения Розанова двумя понятиями -«пол» и «стихия» (впоследствии совпала с понятиями «движение» и «развитие»). Для Розанова пол - пронизывающее все мироздание мистическое начало, которое соединяет в одно целое небо и землю. С этого момента теория пола проявляется во всех литературных оценках Розанова.
Присущее ему двойственное отношение к литературе связано с изначально существовавшим двойственным представлением о ее природе. Согласно литературно-критической концепции философа, «само по себе искусство слова прекрасно, однако последствия его воздействия на жизнь далеко не всегда оказываются столь же замечательными»; Розанов демонстрирует это на примере творчества Гоголя.
А.А. Голубкова полемизирует с распространенной точкой зрения по поводу розановского отношения к Гоголю как остро неприязненного. По ее мнению, у Розанова существовало две интерпретации гоголевских произведений: первая относится к консерва-
1 Розанов В.В. Собрание сочинений. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. Литературные очерки. О писателях и писательстве / Под общ. ред. Николюкина А.Н. - М.: Республика, 1996. - С. 228.
тивному, а вторая - к декадентскому периоду. Начиная со второй половины 1900-х годов элементы этих интерпретаций начинают смешиваться, причем в отдельных случаях Розанов доводит некоторые аспекты своей концепции почти до абсурда, хотя и остается внутри рамок ранее разработанных интерпретаций.
Розанов прошел достаточно сложный путь духовных исканий, но он никогда полностью не отказывался от своих прежних взглядов, которые подспудно продолжали существовать в его мировоззрении, актуализируясь в разные периоды и определяя общий тон его литературно-критических статей. После начала революции 1905 г. на первый план снова вышли юношеские представления писателя, а в 1916-1917 гг. вновь ожил его консерватизм.
Рассматривая вопросы литературной теории в работах Розанова, автор отмечает, что литературно-теоретическими проблемами писатель специально не занимался, и каждое такое обращение было обусловлено какими-то особыми причинами. В книге «О понимании» (1886) Розанов выстроил всеобъемлющую систему человеческого знания, естественной частью которого была и литература. В статье «Три момента в развитии русской критики» (1892), написанной в консервативный период, содержится полемика с критикой позитивистской направленности.
В своих рассуждениях о литературе Розанов обращался не только к самим художественным произведениям, но и к оценивающей их критике, которую он считал неотъемлемой частью литературного процесса. Очень часто он воспринимал критические статьи с художественной точки зрения, включая, таким образом, критику в границы собственно литературы. Однако в целом представление Розанова о задачах литературной критики вполне соответствовало той эпохе: критика должна помогать читателям понять литературное произведение. Претензии критики на руководство литературой Розанов отвергал, иногда возлагая на нее ответственность за неправильное прочтение произведения, которое, как в случае с Гоголем, имело негативное воздействие на русское общество. Розанов не занимался отдельным анализом поэтики (за редким исключением). Литературное произведение интересовало его в первую очередь в связи с личностью писателя - как пример пережитого им экзистенциального опыта. Интересовал Розанова и момент прочтения - т.е. присвоение чужого писательского опыта и пере-
живание его читателем как факта собственной внутренней жизни. Таким образом, по верному суждению А.Н. Николюкина, в таком подходе «вполне можно усмотреть зачатки рецептивной эстетики» (с. 32).
Рассматривая литературный процесс Х1Х в. в интерпретации Розанова, А.А. Голубкова отмечает, что список интересовавших писателя фигур не очень велик - он гораздо меньше списка тех авторов, которые Розанову так или иначе представлялись значительными. По количеству статей и отдельных изданий лидируют Гоголь, Толстой и Пушкин. Если учитывать объем написанного, то за счет книги «Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского» к ним присоединяется еще и автор «Братьев Карамазовых».
В работах о Достоевском Розанов наметил многие линии будущих исследований творчества писателя, а также указал на его прямую связь с русской литературой ХХ в. Розанов ведет с Достоевским постоянный диалог, и потому часто работы о писателе написаны у него в форме полемического комментария. Пик его интереса к автору «Братьев Карамазовых» приходится на консервативный розановский период, далее практически все статьи пишутся по какому-нибудь внешнему поводу. «Определенная актуализация Достоевского происходит во второй половине 1900-х годов - в период начала некторого полевения Розанова, а затем его возвращения обратно к консерватизму. Из всего набора ценностей, применяемых Розановым в литературной критике, в интерпретации творчества Достоевского проявились индивидуальность, религиозное начало, семья, стихия / движение, жизнь / быт, в меньшей мере слово / литература, в качестве дополнительной ценности используется народность и также здесь в качестве отдельной единой ценности выступает творчество Пушкина. В общих чертах интерпретация творчества Достоевского восходит к консервативному периоду, а ее отдельные моменты были развиты и дополнены уже в декадентский период» (с. 240), - приходит к выводу А.А. Голубкова.
В значительной части написанного о Л. Толстом Розанов рассматривает его философские, а не литературные произведения, и с этой точки зрения Л. Толстой, наряду с Михайловским, Вл. Соловьёвым, Мережковским, а впоследствии с Бердяевым, предстает одним из основных идейных оппонентов Розанова. Несмотря на то что этот писатель был современником, все его самые
значительные художественные произведения, по мнению Розанова, относятся к Х1Х в. Необыкновенно важен для Розанова Лермонтов, хотя в количественном отношении он написал о русском поэте гораздо меньше. Комедия Грибоедова используется в основном при сопоставлении с произведениями Гоголя и Л. Толстого. В меньшей степени значимы Тургенев и Некрасов, хотя в первом Розанова привлекает биографическая загадка отношений с Полиной Виардо, а во втором - сложный жизненный путь, демократизм и народность некрасовской поэзии. Еще менее значимым оказывается Герцен, хотя в отдельных статьях Розанов упоминает его достаточно часто как одного из основоположников прогрессивного направления в России. В целом «литература для Розанова служила материалом для его собственных размышлений, фактически становясь основным местом и развития и апробации его философских идей» (с. 121).
К современной ему словесности Розанов относился достаточно скептически, что отчасти связано с засильем позитивистского подхода к литературе, отчасти общим регрессивным взглядом Розанова на историю культуры. Вследствие этого новое модернистское течение в литературе было воспринято им критически, о чем свидетельствует рецензия на сборники «Русские символисты» (1894-1895). Розанов признавал принципиальное новаторство модернистской литературы и считает вполне закономерным его появление. Вписывая это литературное течение в историю мировой культуры, он высказывает мысль о том, что модернизм не принес ничего нового в мировую культуру, а только тратит ранее накопленные духовные ценности. Главное, что не устраивало Розанова в новом направлении, - отказ от религиозности и сведение духовного к телесному. Общее же отношение писателя к декадентству на тот момент было крайне отрицательным, как и к идее своеволия свободной личности. «Отвлекаясь от общего консервативного настроя этой оценки, следует отметить, что это одна из первых - и при этом очень точная с точки зрения литературной теории - попытка вписать новое литературное направление в историю культуры. Интуитивным путем, опираясь исключительно на свои читательские впечатления, Розанову удается провести важные исторические параллели. Впрочем, через два года эта негативная точка зрения изменится после того, как Розанов найдет в декадент-
стве союзников в борьбе с позитивизмом» (с. 332), - обобщает А.А. Голубкова.
Статья «Умственные течения в России за 25 лет» (1900) отчасти подводит итоги и развитию русской словесности за последнюю четверть Х1Х в. В ней Розанов выделял связь литературы с общественно-политическими запросами русского общества и подробно прослеживал путь изменения в литературе от позитивизма ко все большему мистицизму и религиозности. Поводом задуматься о состоянии современной литературы стала для Розанова кончина
A.П. Чехова. В статье «Писатель-художник и партия» (1904) он весьма критично отзывается о писателях-современниках, на фоне которых, безусловно, выделяется Чехов. В более поздних статьях о Чехове Розанов высоко оценивает историческую роль этого писателя в русской литературе. Если в современных историко-литературных курсах принято относить творчество Чехова к Х1Х в., то, как отмечает А.А. Голубкова, еще Розанов в 1910 г. писал о том, что именно Чехов проложил путь к новой литературе, что именно в его прозе появились черты литературы ХХ в.
В статье «Перед рассветом» (1904) Розанов дал краткий обзор современного ему состояния литературы, рассматривая ее в исторической перспективе. Эта статья, как считает А.А. Голубкова, интересна тем, что в ней «политическая ситуация в стране прямо увязывается с печальным состоянием русской литературы» (с. 335). Самая яркая фигура среди новых писателей, по мнению Розанова, -Максим Горький, который и представляет собой «целое явление». И все же Розанову не хватает в Горьком «глубины и таинственности».
Одна из ключевых в литературно-критической концепции
B. В. Розанова - проблема писательской иерархии. Очевидно, что у Розанова нет ни общего деления писателей на ряды, ни раз и навсегда определившихся принципов оценки их творчества, которые могли меняться в зависимости от контекста. Каждый раз он перестраивал систему по новому признаку: «.иногда меняется содержание понятия, как при определении народности Пушкина и Некрасова, когда в одном случае народность понимается более широко как соответствие особенностям национального характера, а в другом случае более узко как непосредственное применение мотивов фольклора. Иногда творчество писателей оценивается с разных точек зрения, и тогда в одной системе вершиной оказывается
творчество аполлонического Пушкина, а в другой - дионисийского Лермонтова. Именно к заслугам Розанова также относится введение в обращение понятия "литературные изгнанники" - забытые писатели, которые заслуживают возвращения» (с. 421).
В конце книги дан библиографический список.
Т.М. Миллионщикова
2014.04.024. НИКОЛЮКИН АН. НАЕДИНЕ С РУССКОЙ КЛАССИКОЙ / РАН. ИНИОН. - М., 2013. - 442 с. - (Сер.: Теория и история литературоведения).
Ключевые слова: романтическая повесть; классическая литература; роман; трагедийность; Серебряный век.
В книге доктора филол. наук А.Н. Николюкина рассматривается творчество крупнейших русских писателей Х1Х-ХХ вв.: В.Ф. Одоевского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, В.В. Розанова, М.Н. Каткова, Д.С. Мережковского, И.А. Бунина, М.М. Пришвина, В.В. Набокова, А. Платонова. Книга стала итогом многолетнего изучения наследия русской классической литературы не только в ее национальных проявлениях, но и в свете всемирной литературы, в откликах на нее за рубежом. Каждая глава пронизана «личным взглядом» - авторским восприятием писателей, ибо «понять и восприять их можно наедине с самим собою» (с. 7), а потому логичным завершением всего исследования стали воспоминания, опубликованные в разделе «Приложения», куда входят: «Воронежские воспоминания (Около Андрея Платонова)», «Записки о литературоведах (1953-1973)», «Роман Михайлович Самарин (К 100-летию рождения)», «Из заметок Кота Ученого (Опыт когнитивного исследования)».
Обращаясь к типологии романтической повести, А.Н. Нико-люкин прослеживает черты сходства на материале двух литератур -русской и американской. В России и Соединенных Штатах романтическая повесть возникла почти одновременно. Начало русской романтической повести восходит к эпохе декабристов, когда были написаны первые рассказы А.А. Бестужева-Марлинского. В начале 1830-х годов в альманахах и сборниках стали появляться повести В.Ф. Одоевского и Н.А. Полевого, в 1835 г. вышли «Арабески»
