CC BY
19
мым распространенным подарком. С открытием страны в Японию стало завозиться на порядок больше сахара, причем значительно более дешевого, чем до этого, что сказалось на структуре продуктовой корзины отдельных домохозяйств. В 1920 г. 70% завозимого сахара использовалось для производства сладостей, 20% шло на домашнее потребление, 10% - для производства алкоголя и т.п. (114). Но в целом по потреблению сахара Япония отставала от Европы, только к 1940-м годам достигнув уровня Голландии или Германии, что, по мнению Фрэнкс, связано во многом с отсутствием привычки подслащать чай.
В целом анализ структуры потребления говорит о том, что в XIX - первой половине ХХ в. японцы не сильно отставали от Европы по уровню жизни. Разница в уровне потребления отдельных продуктов объясняется не столько бедностью и низким уровнем развития товарных отношений, сколько особой культурой питания. И Япония, таким образом, вписывается в общую экономическую историю Евразии.
А.А. Новикова
2014.02.044. ХЭН Д. ОБРАЗОВАНИЕ ГОСУДАРСТВ И ЭВОЛЮЦИЯ ВОЕННО-МОРСКИХ СТРАТЕГИЙ В МАЛАККСКОМ ПРОЛИВЕ, ОКОЛО 500-1500 гг.
HENG D. State formation and the évolution of naval strategies in the Melaka Straits, c. 500-1500 CE // J. of Southeast Asian studies. - Singapore, 2013. - Vol. 44, N 3. - P. 380-399.
Преподаватель истории (Сингапур) анализирует факторы, влиявшие на военно-морскую деятельность политий в Малаккском проливе на протяжении тысячи лет.
Историки (О. Уолтерс, П.-И. Манген и др.) писали, что военно-морские стратегии в Малаккском проливе были неотделимы от этничности и структуры общества. Э. Рэйд и Манген доказывали географическую и деятельностную преемственность между досов-ременной и современной эпохами. Считалось, что успешное формирование политий и региональных гегемоний в проливе напрямую связано с участием этих политий в международной морской экономике. С учетом допущения Ф. Броделя о неизменной морской среде (Малаккский пролив служил водным путем много веков) высказывалось мнение, что эволюционирующие навигационные зна-
ния, судоходные технологии и военно-морские способности прибрежных политий прямо влияли на траекторию региональной геополитики.
Более пристальное изучение источников по истории военно-морской мощи как инструмента политики в Малаккском проливе показывает, что броделевское допущение здесь не работает. До II тысячелетия указания на военно-морскую деятельность отрывочны. Наиболее ранние источники о политиях Малаккского пролива датируются серединой I тысячелетия. Несмотря на рост значения портов-политий этого региона в Азии, в ранних источниках нет сведений об их военно-морской силе. Напротив, китайские тексты («Лян шу» 635 г.) упоминают о преимущественной роли для них сухопутной войны. Источники свидетельствуют о дипломатических и экономических связях империи Шривиджайя на дальние расстояния, которые были несопоставимы с ее военно-морскими возможностями. Первое упоминание флота в Малаккском проливе содержится в малайской надписи 683 г., но по ней также можно судить о незначительной роли флота как второстепенного инструмента тылового обеспечения. Шривиджайские надписи конца VII в. на острове Бангка, в Лампунге и других местах подтверждают, что проекция военной силы ограничивалась соседними политиями, до которых можно было добраться главным образом по суше. Лишь Лигорская надпись 775 г. говорит о распространении влияния Шривиджайи на север Малаккского полуострова. К Х в. в региональной геополитике произошел переход от множества соперничающих политий с ограниченной сферой влияния к двухъярусной системе гегемонии, в центре которой была Шривиджайя, хотя прежде всего инструментом ее создания была торговля. Не случайно в китайском источнике VII в. для обозначения судов Шривиджайи употребляется иероглиф «бо», что означает «крупные торговые суда» (с. 384). Молчат о военном применении судов политиями Ма-лаккского пролива и индийские источники.
Упоминание в китайском тексте военно-морской силы в Юго-Восточной Азии относится лишь к IX в., но речь идет о территории Вьетнама. Отсутствие термина «чжаньчуань» («военный корабль») в упоминаниях о Малаккском проливе наводит на мысль, что военный флот не был постоянным аспектом жизни его поли-тий. «Это отсутствие может быть связано с природой гегемонии
Шривиджайи, которая была основана в VIII в. Хотя исходно эта гегемония была достигнута военными средствами, ученые, такие как Германн Кульке, утверждают, что она была скорее сродни некрепкой конфедерации вождей, каждый из которых правил отдельным княжеством, а объединяла эту конфедерацию священная клятва лояльности правителям Шривиджайи, а также отношения патрон -клиент, приносившие экономическую выгоду этим княжествам от экспорта их продукции на международные рынки и от доступа к иностранным товарам через первостепенный порт Шривиджайи в Палембанге» (с. 385).
Даже когда Ява в Х в. и южноиндийская империя Чолов в XI в. начали строить флот, военно-морская мощь Шривиджайи была относительно слабой. Из китайских источников можно сделать вывод, что яванский флот был достаточно силен, чтобы полностью прервать сообщение Шривиджайи с Китаем, а сообщение Китая с прибрежными политиями Индийского океана в то же время продолжалось. Последнее наводит на мысль, что конфликт не обязательно происходил в открытом море, а был ограничен устьем и рекой вблизи Палембанга.
Неспособность политий Малаккского пролива отвечать на морские угрозы стала особенно очевидной в начале XI в., когда Чолы совершили набеги на ключевые малайские порты, разграбив казну Кедаха и захватив правителя Шривиджайи. Ко второй половине XI в. тамильское влияние распространилось до северной оконечности Малаккского пролива. Тем не менее согласно летописи «Сун ши», уже в 1028 г. Шривиджайя направила посольство с богатыми дарами в Китай (с. 387). Стало быть, военные и экономические возможности Шривиджайи не были взаимозависимы. Военно-морской флот либо не был фактором региональной экономики, либо развивался по другой траектории, чем морская экономика.
Какие факторы объясняют расхождение экономической и военно-морской стратегии в проливе до XII в.? До этого времени иностранные купцы покупали товары в китайских портах, тогда как китайцы из-за различных запретов не занимались морской торговлей. Поэтому ключевой экономической стратегией в проливе было монополизировать транзит товаров в Китай. Достаточно могущественный порт-полития выигрывал от этого (в конце VII -XI вв. эту роль и играла Шривиджайя). Та же цель и те же средства
действовали в отношениях региона с Индией, хотя тамильские купеческие гильдии и прямое политическое вмешательство не дали политиям Малаккского пролива установить аналогичное положение на северной оконечности пролива. Этим объясняется почти полное отсутствие сведений о военно-морской деятельности у многих иностранных путешественников, посетивших регион в I тысячелетии. В этот период местные политии были по своей природе сухопутными. Лишь с XI в. с изменениями международного контекста (набеги Чолов, растущее присутствие китайских купцов в Юго-Восточной Азии вместе с появлением новых держав на периферии Малаккского пролива) роль и природа флота стали меняться.
Флот перестал быть инструментом тылового обеспечения, который мобилизовали лишь при необходимости. Согласно китайским текстам «Линвайдайда» 1178 г. и «Чжуфаньчжи» 1225 г. флот Шривиджайи стал к этому времени постоянной чертой морского политического ландшафта. Более того, он все более институциали-зировался и профессионализировался. Также флот сделался экономическим инструментом и использовался, чтобы укрепить позиции портов Шривиджайи в проливе. Военные корабли силой загоняли торговые суда в эти порты, чтобы не давать развиваться портам соперников. Гибридная политика, сочетавшая историческую роль Шривиджайи как пункта транзита товаров в Китай с начавшимся проникновением китайских купцов в Юго-Восточную Азию, привела к формированию военно-морской стратегии, при которой Шривиджайя монополизировала товаропоток сандалового дерева. Ко второй половине XII в. эта стратегия включила рога носорогов, слоновую кость, жемчуг, ароматические средства и лекарства, а к XIII в. - лаковое дерево, пряности, кораллы.
Однако в том же столетии начался упадок Шривиджайи, особенно после ее разграбления в 1275 г. войсками Маджапахита. В Малаккском проливе возникло множество портов-политий, каждый из которых стремился напрямую взаимодействовать с иностранными купцами. Таким образом, траектория развития военно-морских стратегий находилась в обратной зависимости от политического и экономического влияния регионального гегемона.
Под угрозой потерять конкурентоспособность и перед лицом растущей силы и самостоятельности подчиненных портов-политий Шривиджайя развивала военно-морскую стратегию, чтобы затор-
мозить свой упадок. С экономическим упадком региона в XIV в. центральная роль флота продолжала укрепляться, притом что военно-морские действия выродились в пиратство.
Политическая дезинтеграция вместе с возникновением таких региональных держав, как Сукхотаи в Таиланде и Маджапахит на Яве, создала ситуацию, которая не располагала к укреплению флота у политий Малаккского пролива. Однако именно к этому времени малайские исторические сочинения («Седжарахмелайю», «Хи-кайят раджа-раджа Пасаи») относят разрыв со стратегией двух предыдущих столетий. Малайские правители стали смотреть на Яву как на модель имперской политии, а на флот - как на один из важнейших инструментов установления идеального политического порядка. Эти политии начали использовать флот для утверждения своего дипломатического и экономического статуса по отношению к другим политиям. Так, султан Перлака отправил дочь на свадьбу с правителем Пасаи в сопровождении ста судов (с. 395). Это отражало изменения в культуре, в которой все большее значение приобретали ритуал и визуальное выражение относительного социального статуса. Неслучайно в XIV в. появилось и звание адмирала (лаксамана). Институциализация военно-морского командующего в придворной иерархии была отходом от прежней практики. Флот переставал быть просто инструментом экономического менеджмента и выживания и все больше приобретал важную социокультурную роль. И все же военно-морские возможности политий пролива не увеличивались. Конец XIII - XIV вв. характеризовались все тем же отсутствием морской безопасности.
Ситуация изменилась к XV в. Плавания Чжэн Хэ привели к возвышению порта-политии Малакки, которую минский двор признал ключевой силой в регионе под эгидой своей даннической системы. Ко времени окончания китайских плаваний в 1430-е годы Малакка стала достаточно стабильной, чтобы поддерживать свою гегемонию в проливе собственными силами. В этом контексте надо рассматривать выдвижение флота здесь на ведущие позиции в по-литии. Неслучайно малаккский лаксамана по значению в чиновничьей иерархии уступал только бендахаре (первому министру султаната). Эта тенденция была характерна не только для Малакки, но и для других политий региона - Пасаи, Индрагири, Ачеха. В XV в. флот использовали прежде всего уже для защиты политии и в це-
лях нападения на соперников, которые стремились дестабилизировать политический статус-кво.
С начала XVII в. в связи с растущим акцентом на военную мощь для развития производства перца на экспорт в завоеванных землях флот стали использовать, чтобы изменить региональный статус-кво. Ярче всего это проявилось в военно-морских операциях султанатов Джохор и Ачех друг против друга и в их сотрудничестве с португальцами и голландцами. Лишь с прибытием этих последних военно-морская тактика в Малаккском проливе приняла другую траекторию развития, когда местная тактика соединилась с артиллерийской технологией и морской стратегией европейцев. Это привело к развитию флотов, которые до конца XVIII в. не уступали европейским.
К.А. Фурсов
2014.02.045. СИРОЯМА ТОМОКО. ИНСТИТУТЫ, УПРАВЛЯВШИЕ ДАЛЬНЕЙ ТОРГОВЛЕЙ В АЗИИ ХVIII-ХIХ вв. НА ПРИМЕРЕ АРХИВОВ БАТАВИИ.
SHIROYAMA TOMOKO. Institutions governing long-distance trade in Asia during the 18th and 19th centuries: example from the archives of Batavia // Modern Asia state rev. - Tokyo, 2013. - Vol. 4. - P. 15-29.
Автор (Токийский университет, Япония) ставит вопрос о специфике китайских торговых организаций.
Пример из китайской истории тем более интересен, что на примере европейской истории можно убедиться, как это показал Ф. Бродель, насколько революционным может быть влияние торговых организаций на все стороны жизни общества. Если распространение экономических структур и деловых отношений в такой мере коррелирует с возникновением новых общественных институтов и типов социальных связей, то тем больший интерес представляет китайский «капитализм», в последнее время добившийся фантастических успехов.
К тому времени, когда голландская Ост-Индская компания создала в 1619 г. постоянную резиденцию в Батавии (теперь - Джакарта) на о. Ява, ставшую столицей голландских колониальных владений в Юго-Восточной Азии, там уже проживало около 400 китайцев. Китайское население быстро росло: в 1629 г. - 2000, в 1725 г. - 10 000, что вызвало беспокойство голландских властей,
