CC BY
9
2014.01.002. ГУМБОЛЬДТ В РОССИИ.
Humboldt en Russie / Ed. par Sériot P. - Lausanne: UNIL, 2012. -302 p. - (Caihers de l'ILSL; N 33). - Библиогр. в конце отд. ст.
В основе сборника - материалы коллоквиума, организованного Лозаннским университетом в июне 2011 г. В предисловии составитель сборника Патрик Серио подчеркивает необходимость более адекватного прочтения как наследия Вильгельма фон Гумбольдта вообще, так и «русского Гумбольдта», освободив эту тему от предубеждений, культурных и идеологических клише разного рода. Творчество Гумбольдта многогранно, и рассматриваться оно также может с разных позиций. В данном случае основными возможными точками зрения оказываются собственно лингвистическая и философская. Поэтому задача коллоквиума заключалась также и в том, чтобы попытаться соотнести эти два подхода.
Первый раздел сборника «Мир Логоса и философия языка» содержит работы, посвященные различным философским аспектам судеб наследия Гумабольдта в России. Отражение идей немецкого мыслителя в русской религиозной философии XX в. рассматривает Е. Алексеева в статье «Идеи В. Гумбольдта в творчестве философа С. Булгакова», уделяя особое внимание «философии имени» Булгакова, соединившей в себе мистическую традицию христианства с наследием немецкого идеализма. Феноменологическому прочтению Гумбольдта в России посвящены статьи: М. Денн «Г. Шпет: наследие и критика Гумабольдта как структурирования научного творчества» и Л. Гоготишвили «Шпет и Гумбольдт: феноменологические вариации на тему лингвистического универсализма и релятивизма». В. Фещенко («Гумбольдтианская идея языка как творческой деятельности в языкознании, поэтике и поэзии России в ХХ веке») отмечает, что общая идея языкового творчества в России получила более конкретную реализацию в виде представлений о поэтическом творчестве как одной из сторон продуктивных сил языка, рассматриваемого как деятельность, «энергейа».
Второй раздел сборника «Внутренняя форма и поиски идентичности» также представляет скорее философский подход, хотя соотнесенность с языкознанием принимает более определенные формы. Б. Гаспаров в статье «От романтической философии языка к современному языкознанию: Случай Потебни» рассматривает трансформацию идей Гумбольдта в течение XIX в. и их включение
в складывающиеся структуры языкознания как новоевропейской научной дисциплины. Автор особо подчеркивает роль, которую сыграл в этой трансформации и переходе от романтической концепции к современной науке А.А. Потебня. Роль идей Гумбольдта в процессе поиска русской национальной идентичности рассматривают Д. Феррари-Браво («Наследие Гумбольдта и русская мысль: проблема национальной идентичности») и Л. Геберт («Национальный характер в языке и в лингвистической типологии»). В более широком - славянском - контексте рассматривает вопрос Т. Гланц, разбирающий роль идей Гумбольдта в становлении славистики как науки и в формировании национальной идентичности славян на примере чешского возрождения («Использование текстов Гумбольдта для утверждения славянского своеобразия в труде П.Й. Шафарика "Славянские древности" (1837)»).
Третий раздел сборника - собственно лингвистический («Интерпретации лингвистов») - открыается работой В. Алпатова «Русский Гумбольдт», в которой дается подробный обзор восприятия идей Гумбольдта в России на протяжении почти двух веков. При этом отмечается, что обращение к наследию Гумбольдта носит волнообразный характер: периоды повышенного интереса сменяются периодами почти полного забвения. В качестве периодов, для которых было характерно активное обращение к идеям Гумбольдта, указываются 1850-1860, 1920-1930, 1970-1980 гг. В настоящий момент, полагает автор, интерес к наследию Гумбольдта вновь повышается, и это говорит о том, что история «русского Гумбольдта» еще не завершена.
Р. Комте («Ф.И. Буслаев (1818-1897) - русский лингвист, ученик Я. Гримма и В. фон Гумбольдта») обращает внимание на ранний период освоения немецкой исторической филологии русскими учеными, предшествовавший работе А.А. Потебни «Мысль и язык» (1862), благодаря которой идеи Гумбольдта и получили широкое признание в России. Особо важной в первоначальной адаптации достижений немецкой науки была роль Буслаева, основоположника русской исторической грамматики. Н. Ладариа («В. фон Гумбольдт на периферии империи: от трагедии к фарсу») рассмаривает разные варианты адаптации наследия Гумбольдта в Грузии в конце ХХ в.: от научного подхода Г. Рамишвили до политической аппроприации у З. Гамсахурдиа. Е. Вельмезова («Имя,
затерявшееся за теориями: В. фон Гумбольдт у Н. Марра») указывает, что параллели между идеями Гумбольдта и «новым учением о языке» прежде ускользали от внимания исследователей. Между тем они есть, и достаточно важные (в частности, представление о стадиальном развитии языка). Хотя Марр почти не ссылался на Гумбольдта, представляется оправданным видет в этих параллелях не просто совпадение, но и определенные исторические связи.
Четвертая часть «Гумбольдт как таковой» посвящена месту Гумбольдта в общем контексте развития языкознания. А. Табуре-Келлер в статье «Гумбольдт по-французски» отмечает относительно слабую представленность В. фон Гумбольдта на французском языке. К тому же Вильгель отчасти потерялся в тени своего брата-естествоиспытателя, Александра. Одной из причин такого положения являются сложности перевода текстов В. фон Гумбольдта на французский язык. В статье приводятся примеры препятствий, с которыми сталкиваются французские переводчики при работе над текстами Гумбольдта (в частности, это касается передачи немецкого Geist «дух»). Ю. Трабант («Всякое понимание есть в то же время не-понимание: герменевтическое ядро лингвистического мышления В. фон Гумбольдта») подчеркивает философско-герменевти-ческую основу лингвистической деятельности Гумбольдта. Его понимание языка как проявления мысли формируется в ходе синтеза ряда противопоставлений: мир и Я, чуство и разум, звук и смысл, голос и слух (как слух говорящего, так и слух воспринимающего, чья позиция также активна). «Непонимание» в этом контексте представляется величиной не только негативной, но ипозитивной, как право участника общения на свою герменевтическую позицию. М. Мамудян («Гумбольдт и лингвистика сегодня») пытается определить соотношение основных тенденций развития языкознания в настоящее время с концепциями крупнейших лингвистов прошлого, В. фон Гумбольдта и Ф. де Соссюра. Отмечая проблематичность прямых соотнесений или отрицаний, автор признает витальность идей Гумбольдта, подчеркивая в то же время, что они ускользают от рациональной критики, что, возможно, и является причиной их постоянного возрождения.
В качестве дополнения в сборник включена статья С. Горше-ниной «Центральная Азия Александра фон Гумбольдта».
С.А. Ромашко
