CC BY
10
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
2013.01.002. РУССКИЙ ЯЗЫК XIX ВЕКА: Роль личности в языковом процессе: Материалы 4-й Всеросс. науч. конф., 18-20 октября 2011 г. / Отв. ред. Старовойтова О. А. - СПб.: Наука, 2012. - 368 с.
Из содерж.:
ДЯГИЛЕВА И.Б. лияние газетной публицистики на литературный русский язык в первой половине XIX ека. - С. 3-8. Ефремов В.А. Номинации женщины в русском языке второй половины XIX .: Гендерные асимметрии и новые гендерные стереотипы. - С. 8-18.
ЭЗЕРИНЯ С.А. О влиянии цензуры на лексические процессы в русском языке XIX ека. - С. 31-43.
СКРЯБИНА Н.В. зыковая личность железнодорожного врача: (На материале произведений П.В. Цезаревского 1890-1900-х годов). - С. 69-76.
СМИРНОВА Г.Ю. Язык текстов Н.И. Лобачевского в истории русского литературного языка. - С. 77-85.
АНИЩЕНКО О.А. В.И. Даль и молодежный социолект XIX века. -С.106-111.
ПРИЕМЫШЕВА М.Н. О традициях представления асоциальной языковой личности в русской литературе XIX века. - С. 128-139.
В статьях исследуется роль отдельных личностей и социальных групп в развитии различных подсистем русского литературного языка на протяжении XIX в.
И. Б. Дягилева отмечает, что в первой половине и середине XIX в. большую роль в становлении норм национального русского языка сыграли не только выдающиеся писатели - Н.М. Карамзин, И.А. Крылов, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, но также те, кто способствовал развитию языка русской науки и публицистики. В этот период журналы оставались основным типом периодического из-
дания, однако все большее влияние на язык стали оказывать газеты. Подробно рассматривается роль газеты «Северная пчела», которая была создана Ф.В. Булгариным и Н.И. Гречем в 1825 г. и с 1831 г. выходила ежедневно. Рубрики этой газеты различались тематикой и, соответственно, используемыми слоями лексики и фразеологии. Эта частная газета идеологически обслуживала государство и долгое время имела монопольное право печатать политические новости.
Так, рубрика «Внутренние известия», открывавшая каждый выпуск, публиковала правительственные указы и распоряжения, печатала новости о жизни императорской семьи. Материалы данного раздела строились на основе трафаретов официально-канцелярской речи: изволил одобрить; верноподданническое усердие; всемилостивейшее соизволение. К концу 40-х годов, однако, наблюдается упрощение синтаксических конструкций и стиля, например, получили распространение краткие причастия (формы назначен, произведен, вместо Производима была пальба в 20-х годах). С 40-х годов в «Северной пчеле» перепечатываются новости из губернских ведомостей, благодаря чему получали распространение некоторые диалектизмы и просторечные формы, которые затем проникали в собственные материалы газеты, как, например, свойственное разговорной речи применение ряда глаголов в переносном значении: ворочать миллионами. Через разделы, печатавшие новости («Новости заграничные», «Новейшие известия»), происходило заимствование большого числа общественной лексики, в том числе названий политических партий и течений: карлисты, юнионисты, но также слов, вошедших в широкое употребление, таких как аплодисменты, бутерброд, ветеринар, мемуары, турист. «Северная пчела» была в России одним из первых изданий, занимавшихся платной рекламой - рекламировались печатные издания, магазины, музеи. Соответственно, шел поиск языковых средств воздействия на адресата рекламы: Каждому образованному человеку нужно знать; Всем известно. В художественно-публицистических материалах активизировались различные способы номинации, применялась окказиональная лексика, использовались термины в переносном употреблении: аккомпанемент obligato (о похвалах политическим партиям). Многие стороны деятельности «Северной пчелы» оценивались обществом отрицательно, однако она внесла
значительный вклад в развитие литературной нормы, близкой к разговорному языку образованной части общества.
В статье В.А. Ефремова исследуется процесс формирования новых тендерных стереотипов в России во второй половине XIX в., обусловленный развитием демократической разночинной культуры. Изменения в общественном укладе привели к необходимости вербализации новых понятий и представлений, в частности в области прав женщин.
Именно в это время в русском языке на словообразовательном уровне устраняются гендерные асимметрии, связанные с отсутствием лексем для обозначения профессий и специальностей в женском роде. Например, в словаре В.И. Даля1 фиксируется не только лексема директриса в значении «начальница женского училища или иного заведения», но и субстантивы, не получившие распространения в языке: астрономка, писарка. В этих случаях В. И. Даль скорее стремился устранить возможные лакуны, чем отразить реальное состояние языка.
Лексико-семантические трансформации, связанные с появлением новых гендерных стереотипов, иллюстрируются на примере ядерных вербализаторов женщины в русском языке. Так, слово барышня на протяжении всего XIX в. использовалось для обозначения девушки из дворянского общества. Однако в 60-е годы появляется фразеологизм кисейная барышня и слово все чаще актуализирует смыслы «изнеженная», «не приученная к труду», «недалекая» и ассоциируется с праздным времяпрепровождением. В дальнейшем этот фразеологизм использовался с иронической оценкой для характеристики особого типа женского поведения. Субстантивы дама и женщина с середины XIX в. противопоставляются соответственно как показатель принадлежности к высшему обществу и, наоборот, как маркер среднего и низшего социального статуса лица женского пола. Важную роль в вербализации новых гендерных стереотипов играли также иноязычные заимствования, обозначавшие лиц по роду занятий, мировоззрению, принадлежности к политическим партиям: эмансипе «женщина, ведущая себя в
1 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. - М., 1978-1980.
быту и социальной жизни демонстративно независимо, подчеркивая этим свои равные с мужчинами права»; пепиньерка «девушка, окончившая среднее учебное заведение и оставленная в нем для педагогической практики». Данное слово было распространено в русском языке с 1840-х годов вплоть до революции, как и ряд других номинаций, связанных с новой для России сферой женского образования. Таким образом, изменения в общественной жизни страны во второй половине XIX в. проявились в лексической системе русского языка.
С.А. Эзериня рассматривает основные направления влияния цензуры на лексические и дискурсивные особенности развития русского языка в XIX в. Запрещения и изъятия касались журналов, книг, произведений художественной литературы, что приводило к уменьшению доступных российскому читателю текстов в основном социально-политической направленности.
В художественной литературе и в журналистике цензурные запреты привели к развитию особых приемов описания действительности, названных М.Е. Салтыковым-Щедриным «эзоповым (эзоповским) языком». Этот стиль основывался на иносказаниях и аллегориях. Например, современные события представлялись как рассказ о прошлом, события в России подавались как зарубежные дела или переводы иностранных текстов и т.д. Большую роль также играли перифразы, псевдонимы, аллюзии, соположения и контрасты, ставшие характерной чертой языка многих писателей и публицистов. Они сами полагали, что этот феномен негативно повлиял на менталитет читательской аудитории и на его языковую составляющую и пагубно отразился на развитии русской культуры в целом.
Давление цензуры было причиной частой замены в печатных изданиях одних слов другими. По свидетельству А.А. Чумикова -педагога, общественного деятеля, одного из основателей первого в России «Петербургского педагогического общества», в статьях, посвященных женскому образованию, для слов институт, классная дама, сторож требовалась непременная замена на пансион, гувернантка, прислуга. «Выходило так, что все недостатки воспитания в казенных институтах переносились на частные учебные заведения» (цит. по реф. работе, с. 39). Сходным образом во время голода в Поволжье в 1891 г. слово голод было рекомендовано за-
менять словом недород; по требованию цензурных органов в Казани выражение мрак царит заменялось на мрак господствует, чтобы избежать ассоциации с царизмом в негативном контексте.
Непосредственное влияние цензуры на русский язык проявилось в интенсивном развитии лексико-семантических групп, словообразовательных гнезд, сочетаемости и вариантов единиц, связанных с понятием цензурных запретов. Среди примеров: генерал-цензор, цензорша, сверхцензура, цензуровать, цензирование / цен-зировка, бесцензурный, цензурные границы, цензурные препоны / мытарства, наложить красный крест на статью, задавить издание («запретить»), икра (о замазанных типографской краской места в текстах иностранных изданий) и т.д. Лексикологические и лексикографические исследования русского языка XIX в. требуют обязательного учета фактора цензуры для получения адекватных данных.
В статье Н.В. Скрябиной исследуется язык очерков железнодорожного врача П.В. Цезаревского, написанных во время его работы на станции Люботин Харьковско-Николаевской железной дороги (80-90-е годы XIX в.). Языковая личность этого автора проявляется прежде всего в широком использовании лексических и фразеологических единиц, относящихся к железнодорожной и медицинской сферам. Прилагательное железнодорожный, возникшее во второй половине XIX в., фиксируется в словарях вместе с устойчивыми словосочетаниями со словами станция, мост, телеграф, служащий. Словосочетания, используемые П.В. Цезаревским, являются индивидуально-авторскими, они расширяют возможности лексической сочетаемости прилагательного: таковы железнодорожная профессия и железнодорожный мир, железнодорожная жизнь, включающие субстантивы с отвлеченной семантикой. Эти фразеологизмы, не приобрели идиоматичности, однако применялись позже другими авторами. Отмечается также употребление некоторых слов в синтаксических и стилистических конструкциях, выявляющих индивидуальные авторские смыслы и придающих тексту эмоциональную окраску. Например, работа врача ассоциируется с работой железнодорожника через употребление слов, относящихся к профессии последнего.
Г.Ю. Смирнова исследует лексику и фразеологию речи Н.И. Лобачевского «О важнейших предметах воспитания» (произнесенной им в 1828 г. по случаю годовщины пребывания в должно-
сти ректора Казанского университета). Архаичность слога Лобачевского проявляется в отношении к математическим терминам. Так, наряду с термином величина, закрепившимся в математических и физических текстах еще в XVIII в., он применяет архаичное в XIX в. и присущее лишь его текстам субстантивированное местоимение коликое (постоянное коликое); для обозначения равновеликих треугольников вместо употребляемого в европейской науке термина конгруэнтность применяется термин одинаковость. Н.И. Лобачевский, владевший терминологией, основанной на латинском языковом материале, постоянно сталкивался с вопросом выбора между заимствованием и русским эквивалентом. Он часто выбирал русское соответствие, но для пояснения приводил иностранный термин: исчезающие строки (convergent). В современной математической терминологии для обозначения этого понятия используется словосочетание сходящийся ряд.
Новые для своего времени идеи пространственной геометрии Лобачевского дали рефлексы в русской культуре XIX в. Так, про-фанное толкование идеи о якобы пересекающихся в пространстве параллельных стало символом невозможного, абсурдного для человеческого ума и часто использовалось в этом смысле в публицистических и художественных текстах. Это отразилось в философских размышлениях Ф.М. Достоевского, например в его «Записных книжках»: «В бесконечности должны слиться параллельные линии, но - бесконечность эта никогда не придет» (цит. по реф. статье, с. 82). Н.И. Лобачевский создал прилагательное неевклидов(ый), но, более того, благодаря его идеям в русском научном дискурсе XIX в. актуализировалось имя Эвклида, а выражения эвклидов ум, рассудок, разум привели к созданию особого концепта: «склад ума, способный построить исключительно рациональный мир». Н.А. Бердяев, анализируя творчество Ф.М. Достоевского, охарактеризовал этим понятием ум Ивана Карамазова. В ХХ в. геометрия Эвклида и геометрия Лобачевского стали противопоставляться как символы уходящего и наступающего миров или миров своего и чужого, например В. Хлебникова: «создать язык - подобие доломерия Лобачевского, этой тени чужих миров?» (с. 84). Научное творчество Лобачевского свидетельствует, что в процессе развития литературного языка языковая личность оказывает влияние не только на тек-
сты в своей сфере деятельности, но опосредованно на тексты разных жанров.
О.А. Анищенко анализирует язык закрытых молодежных групп, получивший отражение в произведениях В. И. Даля. К этим произведениям относятся не только «Толковый словарь живого великорусского языка» и «Пословицы русского народа», но также написанная в начале 40-х годов автобиографическая повесть «Мичман Поцелуев, или Живучи оглядывайся», в которой он описал собственный опыт обучения в кадетском корпусе в 1814-1819 гг. В закрытых учебных заведениях России существовали определенные традиции и нравы, и, соответственно, складывались особый язык общения и фольклор. Так, особый смысл в кадетском корпусе имело выражение старые кадеты, которые характеризовались вольным поведением по отношению к существовавшим в корпусе правилам и особыми «правами» по отношению к новичкам. Они могли их стариковать, т.е. «испытывать», а также распечь, отдуть, накласть горячих. Самым смелым проступком считалось ходить на ваган - «самовольно покидать корпус». Прилагательные чугунный и нетленный означали стойкость во время наказаний, а отчаянный -смелость и неукротимость такого воспитанника-старика. Жаргонизм отчаянный в сходном значении получил распространение и в учебных заведениях другого профиля, таких как духовные семинарии и Смольный институт благородных девиц. Данный атрибут включен в словарь В.И. Даля с пометой «школьничья». С пометой «семин.» в словарь вошли специфические для духовных учебных заведений лексемы: рацея - «проповедь, поучение», ермолафия / ирмология - «пустословие, бестолковая болтовня», волтруп, во-лтрупить - «лентяй, дармоед» и «лениться, валяться, спать».
В «Пословицах русского народа»1 Даль также впервые указал на школьное происхождение многих пословиц и поговорок, таких как повторенье - мать ученья и задать кому субботки в значении «высечь». Зафиксированы также шутливые «макаронические» речения воспитанников духовных учебных заведений, основанные на смешении единиц русского разговорного языка, латыни и библеиз-
1 Даль В.И. Пословицы русского народа: Сборник: В 2-х т. - М., 1984.
мов: Си лошадка нон эст, пеши ходаре дебент (в разделе «Воля -Неволя»); Се аз, да увяз, да не выдрахся (раздел «Счастье - Удача»).
В статье М. Н. Приемышевой исследуются способы представления языка социальных низов и асоциальных групп в разных жанрах русской литературы XIX в. Отмечается, что в этот период в России был высок престиж дворянской культуры; интерес и уважение вызывала также традиционная крестьянская культура, которая рассматривалась как противоположная дворянской - «подлинная», «народная». Но культура городских низов (мещанства, мелкого чиновничества, мастеровых, слуг) и «дна» расценивалась чрезвычайно низко и потому пользовалась гораздо меньшим вниманием. Писатели и корреспонденты печатных изданий, даже если они обращались к описанию жизни социальных низов, не всегда описывали их лексику и речевое поведение. Однако были исключения, к тому же развитие разночинной культуры в середине и второй половине XIX в. несколько изменило ситуацию.
Словарь В.И. Даля, например, включает материалы жаргона картежников, лексику хлыстов. В 40-х годах Даль входил в состав комиссии по счислению раскольников, в которой детально занимался изучением деятельности скопцов. Результатом этой деятельности стали офенские словари, проанализированные в работе В.Д. Бондалетова1. Также В.И. Даль был автором «Исследования о скопческой деятельности», представленного правительству в 1848 г. за подписью Н.И. Надеждина. Его текст содержал лексику и идиоматику секты скопцов, во многом идентичную хлыстовской, и ряда других толков сектантства.
П. И. Мельников-Печерский был не только известным писателем, но и коллежским советником при Министерстве внутренних дел и членом комиссии по делам раскола. Этот опыт отражен в романах о жизни и нравах жителей Поволжья «В лесах» и «На горах»: автор анализирует тайный язык сектантов, основанный на так называемой «тарабарской грамоте», которая в XVII в. и ранее служила дипломатической шифровкой. Фрагменты языка городских низов Петербурга - ночлежек, тюрем, знаменитого «вяземского дома» встречаются в произведениях Н.И. Свешникова. Свешников
1 Бондалетов В. Д. В.И. Даль и тайные языки России. - М., 2004. - 453 с.
был связан с этим миром и одновременно являлся регулярным корреспондентом Академии наук и журнала «Русский архив», он также публиковал свои очерки и рассказы в «Новом времени», был знаком с Н.С. Лесковым, Г.И. Успенским, А.П. Чеховым. В одном из своих очерков он приводит и комментирует несколько десятков слов, употребляющихся в среде столичных «босяков»: бирка -«паспорт», бока, бочонки - «карманные часы», гореть, сгореть -«быть арестованным», двадцать шесть - «Остерегись! Кто-то идет» и др. В 60-х годах XIX в. вышел знаменитый роман В.В. Крестовского «Петербургские трущобы», положивший начало целому беллетристическому направлению в русской литературе1. В этом романе арготические блоки являются средством характеристики преступного мира Петербурга.
Другим источником языка социальных низов XIX в. являются мемуары и записки сыщиков, публиковавшиеся во второй половине XIX - начале XX в. Лингвистическая компонента составляет в них важную часть описания мира городского дна. Наиболее известным до настоящего времени образцом жанра являются «Записки» И. Д. Путилина2. В этих текстах при описании случаев из сыскной практики арготическая лексика, как правило, не используется. Однако в «Записках» есть отдельный словарик условного языка петербургских мошенников, в котором детально толкуются арготизмы: фомка - «короткий железный лом для сворачивания висячих замков»; мальчишка - «долото»; камышевка - «большой лом». Другие авторы очерков о преступном мире именно через единицы языка арго и связанные с ними понятия знакомят с ним читателей.
Личность автора, его внимание к разным стилистическим слоям языка, интерес к другим языковым личностям являются ценным фактором при изучении становления русского языка в XIX в. Исследователи и лексикографы должны учитывать не только произведения классической русской литературы данного периода, но и менее известные беллетристические тексты, публицистику, язык ученых, образцы разных подсистем языка.
Е.О. Опарина
1 Ср. очерки: Свирский А.И. Ростовские трущобы. - Ростов н/Д., 1893. - 144 с.
2
Путилин И. Д. Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга Иван Дмитриевич Путилин: Сочинения: В 2-х т. - М., 2003.
