CC BY
10
понял, что я-то жив, так что с мировой литературой все в порядке». Как и во многих шутках Вудхаса, в этой шутке А.Н. Уилсон видит большую долю истины и полагает, что в истории литературы ХХ в. Вудхаус играет уникальную роль, в чем-то сходную с ролью Агаты Кристи. Оба были плодовитыми, работали, учитывая ожидания и вкусы читателей, обоим порой хотелось написать «что-то иное», но они понимали: нужно выдерживать стиль.
По сути Вудхаус, как и Кристи, создавал разные версии одной и той же книги, что нравилось читателю. Однако когда в 1932 г. был издан роман Вудхауса «Горячая вода», Дж.Б. Пристли в рецензии на него отметил именно эту особенность Вудхауса, на что тот откликнулся в письме репликой: «Не к чему хорошим романистам рецензировать романы».
Вудхаус не был другом Кристи, но внимательно следил за нею, регулярно читал ее книги и, вероятно, понимал, что они - сопоставимые фигуры. Когда он был обеспокоен тем, что послевоенной Британии могут прийтись не по вкусу его сельские фарсы, роман А. Кристи «Лощина» (1946) обнадежил его, поскольку в нем люди просто ели жареную утку и суфле, крем-карамель и т.д., имели кухарку, горничных, повара, Кристи игнорировала современную ситуацию в Англии - это было в 1946 г., когда Вудхаус собирался опубликовать, возможно, свой лучший роман «Радость поутру» (1947).
В одном из писем А. Кристи он назвал себя скрипящей «пишущей машинкой». Многие другие писатели эпохи Вудхауса -Кристи исчезли, а они остались. Уже это одна из причин рассматривать Вудхауса как очень интересный феномен, даже несмотря на опасные и трагические повороты его жизни.
Т.Н. Красавченко
2012.04.036. РОБЕРТС Н. СВЕТЛЫЙ МЕЧТАТЕЛЬ: ЖИЗНЬ ПИТЕРА РЕДГРОУВА.
ROBERTS N. A lucid dreamer: The life of Peter Redgrove. - L.: Cape, 2012. - 343 p.
Английский литературовед Нейл Робертс, который одновременно с реферируемой книгой издал «Сборник стихотворений»1
1 Redgrove P. Collected poems / Ed. by Roberts N. - L.: Cape, 2012. - 500 p.
поэта, видит свою цель в том, чтобы «спасти от забвения» Редгро-ува (1932-2003), о котором писательница Маргарет Дрэббл отозвалась как о поэте «вордсвортианской гениальности», а поэт и критик Энтони Твейт - как о гении.
Во второй половине ХХ в. британская поэтическая критика утратила остроту и значимость. Восторжествовал жестокий дарвинистский закон «выживания», репутации быстро возникали и исчезали. Со времен поэтической группы «Движения», т.е. с 50-х - начала 60-х годов, не было ни одного поэта, доминирующего на английской поэтической сцене. Ни одно движение не главенствовало. Все признавали, что поэзия не может «прокормить», но многие поэты все-таки пытались писать только стихи. Распространение высшего образования создало почву для возникновения слоя образованных читателей и тем самым - вкуса у читателей, способных ценить поэзию. Фонды открывали возможности для энергичных плодовитых поэтов. Наиболее удачливым поэтом был Филип Лар-кин (1922-1985). Издатели вкладывали средства в репутации поэтов, уважение к которым возрастало с каждой издаваемой книгой, мечтая о лауреате или, по крайней мере, «великом поэте», однако критики ограничивались эпитетами: «подающие надежды» или «достойные внимания». Мало у кого был свой преданный, постоянный круг читателей. Поэт и критик Йен Хэмилтон (1938-2001) в свою последнюю, посмертно опубликованную книгу «Против забвения» (Against оЫшоп, 2002), пораженный скоростью забвения, поглощающего «поэтические жертвы», включил очерки о поэтах, стараясь сохранить в них беспристрастность и пытаясь «остановить время».
Как вспоминает Н. Робертс, Питер Редгроув не был уверен в будущем, и в последнем разговоре с ним, за год до смерти, спросил, долго ли проживут его стихи. Однако Робертс не приводит своего ответа.
Редгроув вырос в семье сотрудника рекламной компании, в конце концов возглавившего ее. Семья, типичная для среднего класса, жила в юго-западном предместье Лондона - Кингстоне-на-Темзе. Менее типичной была его мать - полуитальянка, для которой сын был конфидентом ее бесконечных тайных любовных историй. Мать рано посвятила мальчика в тайны сексуальной жизни.
В детстве родители подарили ему микроскоп и в своей собственной крови он разглядел поток микрочастиц, напомнивший ему движение людей в час пик. Это привело его в восторг. На взгляд Н. Робертса, примечательно и то, что Питер любил, одевшись в белое, бегать под дождем во время грозы, вымазавшись грязью, и называл это «игрой».
После школы Редгроув служил в армии, где у него вскоре случилось нервное расстройство. Армейские психологи сочли «игру» симптомом болезни. Вмешательство доктора, приглашенного его отцом, привело к тому, что ему поставили диагноз «начальная стадия шизофрении». Его лечили: кололи большие дозы инсулина, чтобы вызвать кому, а потом вводили глюкозу, чтобы вывести из гипогликемического состояния. Курс состоял из 50-60 спровоцированных таким образом ком. От этого лечения один процент больных умирал, некоторые теряли рассудок, большинство становились тучными. После двух месяцев лечения и более чем 50 пережитых коматозных состояний врачи признали, что он избавился от шизофрении, но вместе с тем непригоден к обычной строевой службе. Позднее это лечение стало сюжетом раннего стихотворения Редгроува «Лазарь и море».
После ухода из армии он решил поступить в Кембридж и встретил студентку - искусствоведа, скульптора - Барбару Шерлок. У них начался роман, именно в этот период он начал писать стихи. Поступив в Кембридж, чтобы изучать естественные науки, он, однако, уже утратил к ним интерес. Хотя позднее его часто будут называть ученым, в Кембридже он занимался в основном тем, что писал стихи, посещал лекции по английской литературе, основал журнал «Дельта» и подружился (на всю жизнь) с Тедом Хью-зом и Филипом Хобсбаумом, став вместе с последним одним из основателей поэтического объединения «Группа».
Летом Редгроув работал в «Таймс литерари сапплемент» (литературном приложении к газете «Таймс»). И в октябре 1953 г. опубликовал там свое первое стихотворение. Ему был 21 год. Образы этого стихотворения - «темно-кровная русалка», плавающая в море, тени, зеркала, кровоточащие раны.
Кембридж он покинул, не получив степени, тем не менее ему предложили хорошо оплачиваемую работу; он женился на Барбаре Шерлок и продолжил свою поэтическую деятельность как член
«Группы»1, существовавшей с 1955 г. уже Лондоне. Редгроув был одним из ведущих поэтов «Группы», наряду с Питером Портером, Дж. Макбетом, Льюси-Смитом, ставшим в 1959 г. председателем этого поэтического общества, главной целью которого было продвижение молодых поэтов.
Современники признали Редгроува, но признание это не было повсеместным, тем более что критика не баловала его вниманием. Впрочем, это уберегло его от многих «синяков». Один из них нанес ему поэт и критик Альфред Альварес (р. 1929), который в 1960 г. в рецензии на первый же его опубликованный сборник «Собиратель и другие стихотворения» назвал его «бледной версией» Теда Хьюза. Альваресу возражали ценители поэзии Редгроува, в том числе позднее Н. Робертс, но после встречи с поэтом Альварес включил десять его стихотворений в свою влиятельную, перекроившую карту послевоенной английской поэзии антологию «Новая поэзия» (1962, 1966), в которой более полно представлены только Тед Хьюз и Том Ганн.
Вскоре после выхода первого сборника Редгроув год преподавал английский в Буффало (штат Нью-Йорк) и три года в Англии -в Лидсском университете благодаря протекции влиятельного литературоведа, в свое время профессора английской литературы в Лидсе - Бонами Добре (1891-1974) (он же помог Редгроуву опубликовать первый сборник стихов); таким образом, поэт мог писать и безбедно существовать. Он получил признание, но не обрел спокойствия ума.
После смерти младшего, 19-летнего брата у Редгроува усилилась одержимость двойниками и двойственностью. Он прошел курс терапии у Джона Лейарда, последователя Юнга. В этот период его брак с Барбарой Шерлок распался. Спасительницей его стала Пенелопа Шаттл, поэтесса и романистка; она поселилась с ним в 1970 г. и вышла за него замуж. В конце концов Редгроув преодолел свои состояния одержимости.
Они с Шаттл обосновались в Корнуолле и стали писать вместе, издав в соавторстве много книг, в основном о здоровье жен-
1 Об их встречах выразительно вспоминает поэт Алан Браунджон в своих воспоминаниях о Питере Портере, которые можно прочитать на вебсайте «Таймс литерари сапплемент».
щин. В одной из них - «Мудрая рана» (The Wise Wound, 1978) речь шла о том, что женская физиология может быть причиной физических и психических расстройств. Предложенные ими ответы многим казались слишком эксцентричными, но было распродано более 100 тысяч экземпляров, и книгу эту читают до сих пор.
За первым стихотворным сборником «Собиратель и другие стихотворения» (1960) последовали другие, в том числе «Под резервуаром» (1992) и «Люки моего отца» (1994). Его поэзия отмечена богатством образов и мистицизмом. Он издал и несколько романов (среди них «В стране кожи», 1973, «Пчеловоды», 1980) - ярких образцов поэтической прозы.
Последние 30 лет жизни Редгроува были спокойнее и счастливее, чем первые 40. В 1996 г. он получил Королевскую золотую медаль за заслуги в поэзии.
После его смерти в 2003 г. жена и дочь развеяли его прах над морем.
«Светлый мечтатель» - откровенная книга. Это история о сложной жизни поэта, мучительно воспринимающего свое странное «я», удары жизни и сохраняющего верность спасительному творческому воображению. В книге о поэзии Редгроува «Исследователь странного» («Scientist of the Strange», 2002), Пол Бентли (Paul Bentley) попытался представить буйный эклектизм Редгроува как постмодернистский феномен. Н. Робертсу это кажется неубедительным, потому что Бентли, признав недостатки Редгроува, постарался переосмыслить их как достоинства.
По мнению Н. Робертса, Редгроув обладал магическим даром художественного воплощения преображенной реальности, смешения магических и научных взглядов на глубинном уровне. Сборник стихотворений, изданный Н. Робертсом, содержит много стихотворений о поразительном чуде этого мира. Временами Редгроув кажется «марсианским поэтом». «Марсиане» (Крэг Рейн, Кристофер Рейд и др.), поэты поэтической группы конца 1970-х - начала 1980-х, видели свою цель в том, чтобы описывать знакомые, повседневные явления необычно, как бы увиденными глазами марсиан. Но там, где «марсиане» хотели дать новый взгляд, остранить увиденное, Редгроув стремился добраться до «нутра» явления.
У Редгроува было, по мнению Н. Робертса, много удач и немало промахов. Порой его короткие лирические стихотворения пе-
ренасыщены эрудицией. Для Редгроува характерно изображение насекомых (особенно пауков и ос), штормов, трупов, кожи, грязи. Изучение его биографии позволяет объяснить навязчивость этих образов, но не вызывает сочувствия, симпатии к ним.
Одна из центральных проблем его поэзии - излишество. Авторы рецензий о стихотворениях Редгроува просят «меньшего», а «не большего», как пишет, например, в 1960 г. Филип Ларкин: Редгроув спешит сказать «слишком многое», или замечает в 1980 г. Роберт Най: можно «обойтись и меньшим». Как заметил Роджер Гарфитт в 1972 г., очевидно стремление Редгроува потонуть в «собственной пене».
В книге «Любовник, мечтатель и мир» («The Lover, the Dreamer and the World», 1994), своем раннем исследовании о поэте, Нейл Робертс признал, что опыт прочтения его поэзии подобен пребыванию в море в бесформенной и безграничной субстанции, именуемой «ред гроув» (букв. «красная роща»).
Т.Н. Красавченко
2012.04.037. КОФРЕН К. РАЗНОВИДНОСТИ ПАСТОРАЛИ: ПРИРОДА, САТИРА И ВОПРОСЫ ЭКОЛОГИИ.
COUGHRAN Ch. Sub-versions of pastoral: Nature, satire and the subject of ecology // The journal of ecocriticism: A new journal of nature, society and literature. - Melbourn, 2010. - Vol. 2, N 2. - P. 14-29.
Австралийская исследовательница, преподаватель Мельбурнского университета Крис Кофрен отмечает, что несколько десятилетий назад литературоведы, интересующиеся вопросами экологии, в союзе с писателями-«натуралистами» отвоевали себе собственную нишу в священных рощах академической критики. В наши дни они стремительно расширяют этот плацдарм, увеличивая круг охватываемых ими проблем. Они не ограничиваются анализом творчества «натуралистов», но и стремятся сбросить с себя ярмо прямой зависимости как от них самих, так и от того, что традиционно вкладывается в понятия «природа», «окружающая среда». «Природа, - глубокомысленно заметила Джойс Кэрол Оутс, -к величайшему сожалению, вызывает у писателей-пейзажистов слишком уж ограниченный диапазон чувств: это - глубочайшее уважение, священный трепет, благоговение, желание мистического слияния с ней» (с. 14).
