CC BY
16
ских экзорцистов), которых жители данной местности нанимают, чтобы очистить территорию от опасной нежити. Их ремесло - тяжелое и рискованное: охотники за призраками порой сами гибнут или становятся призраками, подвергнувшись «вампирическому» заражению. Так обстоит дело в «Греттис-саге», где «убийца вампиров» Глам сам становится таковым, и крестьянам приходится нанимать еще одного охотника, чтобы на этот раз убить уже самого Глама. Новый охотник, Греттир Сильный, убивает его, но платит за это высокую цену: ему кажется, что глаза убитого Глама повсюду следуют за ним, и «его ночные кошмары становятся последним напоминанием о нашествии призраков» в данной местности (с. 298).
А.Е. Махов
2012.02.014. ОБАГ М. МОЛЧАНИЕ ПАНТАГРЮЭЛЯ, МОЛЧАНИЕ РАБЛЕ В ТРЕТЬЕЙ КНИГЕ: ЭВРИСТИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА.
AUBAGUE M. Silences de Pantagruel, silence de Rabelais dans le Tiers livre: Un paradigme heuvristique? // Loxias: Revue électronique. -Nice, 2011. - N 32. - Mode of access: http://revel.unice.fr/loxias/index. html?id=6586
Матильда Обаг - докторантка Бургундского унивеситета, изучает диалектику иронического и серьезного в европейской литературе XVI в. Реферируемая статья посвящена анализу третьей книги романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» (далее - ТК), впервые опубликованной в 1546 г., а затем в исправленном варианте переизданной в 1552 г.
Поскольку между первой и третьей книгами прошло двенадцать лет, М. Обаг полагает, что столь долгое молчание автора, устами повествователя обещавшего читателям рассказать, «как Па-нург женился и в первый же месяц оказался рогат», может быть объяснено изменением нарративного замысла писателя, впервые именно в ТК открывшего свое авторство. Сюжетом ТК становится не женитьба Панурга, а обсуждение возможности таковой в соединении с желанием узнать свое будущее. Обещание читателям рассказать о Панурге как муже-рогоносце не исполнено рассказчиком, хотя размышление о предполагаемой женитьбе определяет форму текста - диалогического, полного отступлений (ответ о судьбе Па-нурга перенесен в четвертую книгу), подчиненного демонстрации
релятивизма мнений и демонстрирующего неспособность Панурга самому рассчитать последствия своего намерения. Невозможность узнать свое будущее комически демонстрируется в непрестанном повторении одного и того же вопроса.
Внутри диалогов книги, основанных на ложной коммуникации, поскольку герой с самого начала хочет услышать определенный ответ (что он не будет рогат), воцаряется молчание. В нарративной структуре молчание предстает как разрыв коммуникации, как ее невозможность в процессе обмена мнениями или их столкновения. В других случаях молчание не так заметно проявляется, но оно столь же важно. На молчании Пантагрюэля, не желающего дать Панургу определенный ответ, строится весь смысл ТК. Тем самым Пантагрюэль создает Панургу речевую апорию, его молчание - не добровольное прекращение общения, а демонстрация невозможности коммуникации, приведение к пропасти (mise en abîme), тематически связанное со знаком женского. Единственный твердый смысл сохраняет именно молчание Пантагрюэля, отказывающегося говорить впустую.
Молчание имеет целью побудить Панурга открыть в личном опыте свою собственную истину, оно является средством дать другому возможность найти и испытать эту истину на себе. Возможно, тем самым, что это и молчание самого Рабле: то, что автор ничего не рассказал о невесте Панурга, то, что он не расшифровал и более общие знаки, существующие в тексте, побуждает читателей к личному поиску ими смысла книги.
Начиная с книги о Пантагрюэле (т.е. со второго тома романа), этот великан выступает персонажем, открывающим верный смысл другим, заблуждающимся, ошибающимся героям. ТК открывается прославлением Пантагрюэлем колонизации утопийцами дипсодов, при этом ответы Панурга Пантагрюэлю содержат блестящую контраргументацию. Его риторике Пантагрюэль противопоставляет молчание. Фантазийным доводам Панурга, устанавливающего новую систему ценностей, прославляющего должников, Пантагрюль противопоставляет серьезную аргументацию, заменяющую разговор о финансовых долгах обсуждению долга перед обществом. Реакция Панурга соответствует его аргументации: он просит у Пантагрюэля разрешения остаться должником.
От обсуждения женитьбы герои то и дело переходят к экономическим, социальным вопросам, при этом Панург ни разу не получает от Пантагрюэля ответа, поскольку вопросы Панурга - это ловушка, ответы на них приводят ко все новым софистическим во-прошаниям. Поэтому единственный верный ответ - молчание, поскольку оно позволяет словам сохранять двусмысленность, а Па-нурга заставляет самостоятельно интерпретировать такую реакцию своего собеседника.
Другая форма молчания проявляется в использовании жестов для коммуникации между персонажами. Прежде всего, это жесты Сивиллы, все более и более удаляющиеся от ясного смысла. Затем -жесты Иоанна Безумного, потом - немого собеседника Панурга и т.д. И всякий раз статус немого жеста двойствен, смысл - неочевиден.
Выразительной иллюстрацией к данной проблеме является, по мнению автора статьи, женское молчание в ТК. Женский голос нигде не присутствует прямо, он нарративизирован, упомянут в повествовании при пересказе мизогинных стереотипов. У женщины нет нужды в говорении, разве что для иллюстрации мнения Па-нурга о женщинах. Отказываясь советоваться с ними по поводу женитьбы, Панург аргументирует это тем, что женщины воспримут его вопрос как приглашение к сексуальной связи. Панург ставит под сомнение интеллектуальные способности женщин, и потому молчание женщины - способ ее своеобразного оправдания: она способна думать только про свой пол, она понимает все только в сексуальном смысле, она не может рефлексировать, размышлять. Женское молчание, соединяясь с молчанием о будущей супруге Панурга, в результате трансформирует предмет поиска в отсутствие этого предмета, в «слепое пятно» дискурса, повествование превращается в бесконечно возобновляемый поиск без возможности что-либо найти.
Вся ТК практически состоит из диалогов. Однако если в них присутствуют различные формы молчания, означает ли это разрыв коммуникации? Не компенсирует ли многословие диалогов отсутствие смысла? Некоторые исследователи творчества Рабле полагают именно так: недостаток твердо установленного, фиксированного смысла побуждает писателя к многословию. М. Обаг доказывает, что подобное суждение неверно.
На самом деле реакция Пантагрюэля воспроизводит необходимую, обоснованную реакцию - реакцию читателя на софистические рассуждения, запечатленные в повествовании: лучше всего замолчать и дать высказаться софисту, чтобы затем проанализировать его слова и выудить из них истину. Сталкиваясь с «пустым» дискурсом Панурга, Пантагрюэль как будто отступает, стирается в структуре текста. Но Пантагрюэль отказывается говорить как раз потому, что именно он располагает знанием. Его молчание отвечает изначальной семантике латинского глагола «1асеге» (умалчивать), тогда как знаки, которые Панург не может понять, абсолютно немы и отсылают к значению латинского слова <ш1еге» (немотствовать).
Поскольку Пантагрюэль молчит, Панург остается без проводника, должен сам доискиваться истины, и повествование строится на постоянном возобновлении им коммуникации с другими собеседниками, в процессе которой он по-прежнему пытается получить ответ на все тот же вопрос - жениться ему или нет. Пантагрюэль стремится к тому, чтобы Панург осознал ответственность своего выбора. И Рабле, подписывая своим именем текст ТК, подобно Пантагрюэлю, также молчит, поскольку не дает читателям окончательных ответов. Он как будто все время говорит, даже чересчур много, но в результате, играя множеством смыслов, побуждает читателей к тому, чтобы они сами выбирали содержащиеся в словах смыслы и осознавали ответственность свободной рефлексии. Молчание позволяет погрузиться в себя и тем самым - познать свою сущность.
Молчание, подчеркивает М. Обаг, составляет парадигму текста ТК, оно является качественным моделированием, связывающим аксиологию и этику ответа с пифагорейской традицией. В. Янкеле-вич интерпретирует это молчание как ироническую литоту1: Пантагрюэль ироничен в глазах Панурга, поскольку великан спокойно наблюдает погружение собеседника в логическую дилемму. Однако это не сократическая ирония, приглашающая использовать май-евтический метод, но ирония, порождающая у собеседника необходимость саморефлексии, собственного поиска истины.
1 Yankélévitch V. L'ironie. - P.: Flammarion, 1964. - P. 95.
Разные формы молчания в тексте романа - результат обдуманного выбора, сознательной авторской стратегии. Молчание Пантагрюэля (и автора) заставляет читателей понять, что смысл книги мы откроем только в процессе личной и этически наполненной собственной интерпретации. Это молчание (в глазах Панурга и в глазах читателей) имеет эвристический смысл, оно никоим образом не является разрывом коммуникации, сохраняя ценность и весомость аргумента. И в евангелическом, и в этимологическом смысле молчание у Рабле это акт собирания: собирания сведений о том, кто говорит, для того чтобы наделить эти сведения смыслом и побудить собеседника познавать себя и окружающий мир.
Н.Т. Пахсарьян
2012.02.015. ПЕШКОВ ИВ. АВТОР «ГАМЛЕТА» ОСТАВИЛ НАМ СВОЮ ПОДПИСЬ. - М.: Лабиринт, 2011. - 278 с. - (Гамлет-серия).
В монографии кандидата филологических наук поэта И. В. Пешкова1, известного переводчика и комментатора У. Шекспира, на основании новых находок в первом издании сочинений английского драматурга 1623 г. так называемом Первом Фолио, решается вопрос об авторе шекспировского канона, а также анализируется трагедия «Гамлет», ее значение для развития литературных жанров и становления самосознания современного человека.
Тщательное изучение Первого Фолио позволило И.В. Пешкову прийти к заключению, что произведения, опубликованные под именем «Шекспир», принадлежат перу Эдуарда Де Вера, семнадцатого графа Оксфорда. Исследователю удалось обнаружить несколько разнообразных подписей Де Вера, в том числе ключевую в колонцифре последней страницы тома: «993». Это не обозначение страницы, так как номер предшествующей страницы - «398», но и не опечатка (вместо «399»). Перевод цифр в буквы при помощи специальных приемов дешифровки (они подробно описаны в монографии) показывает: в цифре «993» зашифровано имя Де Вера, что подтверждает и ранее высказывавшиеся догадки по поводу его авторства.
1 См.: Шекспир У. Гамлет / Пер. и коммент. Пешкова И.В. - М.: Лабиринт, 2010. - 398 с. - (Гамлет-серия).
