CC BY
17
историков исследования техники считаются менее престижными, чем исследования науки, а также о том, что в рамках ИНТ марксистам, радикалам и феминистам труднее делать карьеру.
Для проверки своей гипотезы автор выбрал четыре темы: гендер, раса и сексуальность; классовые и трудовые отношения; демократия и общественные движения; экология. Он предположил, что «среди ученых, принимающих участие в более престижных докторских программах, эти темы будут считаться маргинальными и малоинтересными» (с. 341).
Результаты исследования подтвердили наличие связи между темами исследований, которые выбирают ученые, и уровнем институционального престижа тех отделений, где они работают. Автор установил, что эти темы реже присутствуют в тех докторских программах, где высока доля историков науки, по сравнению с теми программами, где высока доля историков ТПЭ, а также в программах по ИНТ. Исключение составляет тема гендера, расы и сексуальности, интерес к которым выше среди историков науки, работающих в элитных университетах, и там, где среди профессорско-преподавательского состава много женщин (с. 342). Отсюда следует, что шансы устроиться на работу в престижный университет (рейтинг от 2,9 до 4,9) ниже у тех ученых, которые не занимаются ИН и интересуются такими темами, как классовые и трудовые отношения, демократия и социальные движения или экология.
Портрет ИСИНТ, который представлен в данной статье, как отмечает автор в заключение, отражает ситуацию, сложившуюся в конкретном месте и в конкретное время, и, соответственно, он может меняться. Уже сейчас есть данные о том, что увеличивается социологический компонент в исследованиях, проводимых в рамках ИСИНТ (с. 346).
Т.В. Виноградова
2012.02.014. БАЙЕРТ П. ВНЕЗАПНЫЙ ПОДЪЕМ ФРАНЦУЗСКОГО ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМА: «КЕЙС-СТАДИ» В СОЦИОЛОГИИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ЖИЗНИ.
BAERT P. The sudden rise of French existentialism: A case-study in the sociology of intellectual life // Theory a. soc. - Dordrecht, 2011. -Vol. 40, N 6. - P. 619-644.
Ключевые слова: Сартр; социология философии; социология идей; публичные интеллектуалы; культурная травма.
Автор, сотрудник Кембриджского университета (Великобритания), предлагает социологическое объяснение внезапного подъема и широкого распространения французского экзистенциализма в 1940-е годы. Основное внимание он уделяет фигуре Ж.-П. Сартра, поскольку вместе с С. де Бовуар и А. Камю он считается главным защитником этого философского и литературного течения, а также потому, что именно Сартр получил самую большую известность среди широкой публики.
Расцвет экзистенциализма обычно ассоциируется с послевоенным Парижем. Но более тщательный анализ показывает, что популярность этой школы многократно возросла за короткий период -с 1944 по 1947 г. и особенно осенью 1945 г. В связи с этим возникают два вопроса: 1) каким образом новому философскому течению удалось так быстро завоевать признание интеллектуалов, а затем и широкой публики; 2) почему именно экзистенциализм оказался столь популярным, хотя он имеет немецкие философские корни и крайне узкий круг последователей до 1944 г., а его тексты необычайно сложны?
Наиболее интересные ответы на эти вопросы содержатся в двух книгах: А. Бочетти «Сартр и "Новые времена"»1 и Р. Коллинз «Социология философских учений: Общая теория интеллектуального изменения»2. В своей работе Анна Бочетти опирается на социологическую теорию П. Бурдье и его понятие поля. Согласно П. Бурдье, культурное поле отличают особенно высокая унификация, централизация и иерархичность; там идет постоянная острая борьба за символическое признание. Внутри культурного поля лишь ограниченное сообщество (создатели культурного продукта, редакторы, издатели и журналисты) обеспечивает легитимность авторам. С точки зрения П. Бурдье, некоторые люди благодаря своему происхождению, образованию и положению обладают большими ресурсами, или «капиталом», что позволяет им успешно конкурировать с другими; разные поля требуют разных типов ресурсов.
1 Boschetti A. Sartre et «les Temps moderns». - Paris, 1985.
2
Collins R. The sociology of philosophies: A global theory of intellectual change. - Cambridge, 1998.
В XIX в. культурная арена была разделена между литературным и академическим мирами, и каждый из них представлял собой самостоятельное поле со своей логикой. Только в XX в. эти два поля начали пересекаться, и некоторым авторам, в том числе и Ж-П. Сартру, удалось воплотить в себе качества, которые позволили им прославиться в обоих. А. Бочетти подробно анализирует происхождение и жизненный путь Ж.-П. Сартра и показывает, каким образом он оказался максимально подготовленным для того, чтобы добиться успеха и в академическом, и в литературном мирах и стать образцом успешного интеллектуала.
Однако, как считает автор, тот факт, что Ж.-П. Сартр преуспел в различных областях, и это, возможно, дало ему преимущества по сравнению с другими, не может служить исчерпывающим объяснением того, почему так много людей оказались столь восприимчивыми к его идеям. Следует также отметить, что во французской интеллектуальной истории Ж.-П. Сартр не был единственным, кто успешно объединил философию, литературу и журналистику. Главным недостатком исследования А. Бочетти автор считает ее склонность рассматривать интеллектуальную сферу как относительно автономную единицу и, соответственно, игнорировать со-циополитический контекст. Это мешает ей объяснить, почему резкий подъем интереса к Ж.-П. Сартру и экзистенциализму произошел именно в период 1944-1947 гг. - и ни до, ни после него.
«Социология философских учений» Р. Коллинза, опирающаяся на его сетевой подход, - это попытка представить общую теорию интеллектуального изменения. Одна глава этой книги посвящена французскому экзистенциализму. Ключевая идея Р. Коллинза состоит в том, что интеллектуальная креативность и производство новых идей вписаны в межличностные отношения и сети интеракций, которые служат каналами передачи эмоциональной энергии и культурного капитала. Молодые творчески одаренные интеллектуалы имеют гораздо больше шансов выдвинуться, если они работают под руководством известного и энергичного ментора. Подобная группа способна преобразоваться во влиятельную школу, но, согласно «закону малых чисел» Р. Коллинза, одновременно могут сосуществовать только от трех до шести успешных креативных школ.
Р. Коллинз показывает, каким образом после 1945 г. экзистенциализм, объединивший самых амбициозных и талантливых людей своего поколения, превратился в одну из таких конкурирующих философских школ. Прослеживая связи между Ж.-П. Сартром, С. де Бовуар, Р. Ароном, Ж. Кангильемом и М. Мерло-Понти, Р. Коллинз доказывает, что межличностные отношения и концентрация эмоциональной энергии и культурного капитала обеспечили творческий выброс, который привел к созданию новой философии (с. 623).
Эта локальная французская сеть была вписана в более широкую немецкую сеть, в которую входили ведущие представители феноменологии типа Э. Гуссерля и М. Хайдеггера, а также импортеры ключевых немецких идей типа А. Койре и А. Кожева. Ж.-П. Сартр действовал в качестве аккумулятора в этой энергетической сети, занимая в ней доминирующее положение благодаря внушительному культурному капиталу, который он приобрел дома и в Высшей нормальной школе (с. 623). Несмотря на свой интересный и продуктивный подход, Р. Коллинз, по мнению автора, не дает ответа на главный вопрос: почему именно экзистенциализм, а не другое философское течение, расцвел в середине 1940-х годов и заинтересовал широкую аудиторию?
Подход автора существенно отличается от исследований интеллектуальной жизни, которые основываются преимущественно на анализе текстов или фокусируются на мотивах и стратегиях отдельной творческой личности. Он исходит из следующих допущений. Идеи быстрее распространяются за пределы узкой академической области, если они «упакованы» в связную интеллектуальную доктрину и имеют броский «ярлык»; этому способствуют печатные издания, публичные выступления и критики. Популярность интеллектуальной доктрины или школы несомненно зависит от харизматических качеств тех, кто ее продвигает, равно как от их умений и напористости. Но она также зависит от структурных отношений между сторонниками этой доктрины и интеллектуальным истеблишментом, издателями и критиками. Наконец, сумеет ли новая философская доктрина получить признание среди широкого круга интеллектуалов, зависит от того, насколько она более созвучна настроениям общества по сравнению со старыми, устоявшимися идеями (с. 626).
Исходя из этих допущений, автор предположил, что идеи распространяются быстрее: если их сторонники сумели наладить разветвленные связи внутри мира критиков и журналистов; если общество утратило доверие и интерес к прежним теориям и хочет чего-то нового; если издательства готовы удовлетворить массовый спрос на серьезную литературу, а интеллектуалы имеют возможность влиять на издательскую политику; если сторонники новой философии используют дополнительные каналы коммуникаций (публичные лекции, радио или телевидение); наконец, если идеи отвечают культурному климату и настроению образованных классов (с. 626). Эти пять гипотез, по словам автора, структурируют его анализ тех причин, которые обусловили внезапный подъем французского экзистенциализма.
Очень важное событие произошло в самом конце XIX в.: в связи с «делом Дрейфуса» (1894) получило распространение современное понятие интеллектуала. В 1898 г. группа академических ученых, студентов и литераторов подписала обращение, где выражала свой протест по поводу нарушений законности в «деле Дрейфуса»; это обращение получило известность как «Манифест интеллектуалов».
По словам автора, для него в данном случае важны два обстоятельства. Во-первых, подписанты «Манифеста интеллектуалов» явно полагали, что их профессиональный статус позволяет им пользоваться авторитетом среди широкой публики, даже когда они комментируют события, выходящие далеко за рамки их специальных знаний. Во-вторых, создаваемый ими образ интеллектуала предполагал активное участие в политической жизни. Более того, этот интеллектуал скорее придерживается «левых» взглядов и защищает прогрессивные ценности, основанные на абстрактных принципах истины и справедливости. Он нонконформист и выступает от имени разума против бюрократии и государственной машины.
Этот портрет интеллектуала занял важное место в культурном ландшафте Франции в первой половине XX в. Подписание разного рода протестов в послевоенный период приобрело большую популярность, причем Ж.-П. Сартр (интеллектуал, активно участвующий в политической жизни и симпатизирующий «левым» взглядам) относился к числу самых страстных подписантов. Тем не менее одного сходства между позициями Ж.-П. Сартра и защитни-
ков А. Дрейфуса недостаточно для того, чтобы объяснить, почему его экзистенциальная философия в 1944-1947 гг. из малозаметного течения превратилась в господствующую доктрину. Для ответа на этот вопрос автор проводит многоуровневый анализ.
Уход старой гвардии и приход новых интеллектуалов. Большинство новых движений возникает за счет вытеснения старых, утративших свою легитимность. Это происходит не только потому, что одновременно может сосуществовать лишь ограниченное их число, но и потому, что интеллектуальные течения обычно конструируются как оппозиция к своим предшественникам. Именно так и произошло во Франции в 1944 г. Члены прежнего культурного истеблишмента утратили свою легитимность либо из-за неблаговидного поведения во время войны, либо потому, что их ключевые идеи перестали резонировать с настроениями общества.
1. Значительное число литераторов были скомпрометированы тем, что во время войны так или иначе поддерживали фашизм, антисемитизм или режим Виши. В отличие от других стран, Франция сурово преследовала коллаборационистов среди интеллектуалов. Эта «чистка» (épuration) происходила в основном в форме публикации «черных списков» и обличительных статей, но в некоторых случаях имело место судебное преследование. Дискредитация большой группы представителей «старой гвардии» создало «вакуум власти в культуре», который и был заполнен литераторами, поддержавшими движение Сопротивления, типа Ж.-П. Сартра.
2. Кроме того, «чистка» оказала более опосредованное влияние на послевоенную ситуацию в культуре Франции, изменив повестку дня. Военный опыт поставил под сомнение возможность рассматривать искусство и политику как две независимые области. Преобладающим стало мнение, что писатели должны нести ответственность за свои произведения и те последствия, к которым они могут привести. В этом новом культурном климате расцвели три интеллектуальных течения: экзистенциализм, марксизм и прогрессивный католицизм (особенно доктрина персонализма).
Представители этих трех направлений приобрели авторитет не только благодаря участию в «Сопротивлении», но и потому, что подчеркивали политическую ответственность интеллектуалов. В своей лекции, прочитанной в январе 1945 г. в Нью-Йорке, Ж.-П. Сартр рекомендовал А. Камю в качестве представителя но-
вого поколения во французской литературе в противоположность «старой гвардии» А. Жида, Ж. Жироду и Ш. Ануйя. В этом контексте журнал «Новые времена», который осенью 1945 г. начал издавать Ж.-П. Сартр, составил оппозицию журналу «Новое французское ревью» (La novelle revue française), который ассоциировался с идеей А. Жида об «искусстве ради искусства».
Издательская деятельность. Публикации, как известно, играют главную роль в распространении и популяризации интеллектуального движения. Поэтому чтобы добиться успеха, авторы должны иметь хорошие отношения с ведущими издателями, а также обладать достаточной свободой и властью, чтобы писать то, что они думают. В 1930-е годы Ж.-П. Сартру удалось опубликовать лишь один роман и сборник коротких рассказов, что принесло ему некоторую известность у публики, тогда как его философские работы нашли отклик лишь у специалистов.
К 1945 г. ситуация резко изменилась. Некоторые из новых авторов, включая Ж.-П. Сартра, внезапно приобрели власть над своими издателями. Произошло это в основном благодаря «чистке», которая коснулась не только литераторов, но и тех издательств и журналов, которые публиковали фашистские и антисемитские материалы. Был создан специальный комитет, который занялся этим вопросом. Ключевые члены этого комитета типа Л. Арагона и Ж.-П. Сартра всячески защищали те издательства, которые выпускали в свет их труды, и преуспели в этом. Поэтому в дальнейшем Ж.-П. Сартр получил возможность свободно публиковать свои философские и драматические произведения.
Не только книги, но и периодические издания важны для популяризации нового движения, особенно во французском контексте, где образованные люди охотно читают интеллектуальные журналы. В ситуации, когда конкуренты прекратили свое существование или были дискредитированы, открылись вакантные места для появления новых журналов и газет. Р. Арон, С. де Бовуар, М. Мерло-Понти и Ж.-П. Сартр не преминули воспользоваться появившимися возможностями и с октября 1945 г. начали выпускать ежемесячный журнал «Новые времена», который почти полностью был посвящен экзистенциальной философии.
В распоряжении этой школы были не только собственный журнал, но и собственная газета. С 1943 по 1947 г. А. Камю был
редактором левой газеты «Combat», во время оккупации нелегально выходившей в Лионе. Это помогло ей стать авторитетным изданием, когда после войны она стала выходить в Париже. В 1945 г. ежедневно продавалось от 150 тыс. до 200 тыс. экземпляров «Combat», что, безусловно, помогло продвижению на рынок идей экзистенциализма.
Публичные выступления. Еще одна форма пропаганды нового учения - публичные лекции. Ж.-П. Сартр охотно использовал и этот вид коммуникаций. Особенно впечатляющей стала его лекция «Экзистенциализм и гуманизм», прочитанная им 29 октября 1945 г. в Париже. Она имела оглушительный успех, привлекла огромное количество людей, включая журналистов из всех ведущих французских газет и журналов, которые впоследствии комментировали это событие и отмечали харизму оратора и современность его идей.
Последующая ее публикация в виде книги «Экзистенциализм и гуманизм» (1946) обеспечила Ж.-П. Сартру широкую известность не только внутри страны, но и за рубежом. Другие публичные выступления Ж.-П. Сартра и его коллег, в том числе по радио, также способствовали распространению экзистенциальной философии во Франции и за рубежом. В 1946 г. Ж.-П. Сартр посетил США, где прочел серию лекций в университетах восточного побережья и получил большое внимание со стороны американской прессы.
Культурная травма и роль интеллектуалов. Понятие «культурная травма» описывает ситуацию, когда конкретные исторические события (от Холокоста и Уотергейта до рабства) вынуждают большие сегменты общества пересмотреть свои представления о себе и об обществе в целом и те базовые допущения, которых они ранее придерживались. Поскольку подобные травмирующие события угрожают функционированию общества, неизбежно начинается «процесс изживания травмы». Как правило, интеллектуалы принимают активное участие в этом процессе, помогая людям артикулировать и смириться с травмирующими переживаниями.
Начиная с 1944 г. французские писатели-экзистенциалисты взяли на себя эту роль. Во-первых, они помогли своей нации избавиться от комплекса вины и вновь сплотить ее. Французский военный опыт был особенно печальным. Дело не только в стремительном военном поражении, но и в режиме Виши, сопровождавшемся
бездействием большинства французов и активным сотрудничеством французских властей с оккупантами.
Ближе к концу войны стали предприниматься попытки реабилитации и объединения нации. «Эта коллективная реконструкция недавней истории преуменьшила размеры сотрудничества с фашистами, сведя его к деятельности немногих людей, и, соответственно, преувеличила масштабы сопротивления» (с. 636). Публицистические статьи А. Камю и Ж.-П. Сартра, появившиеся в конце войны, самым активным образом поддерживали этот курс и сыграли не меньшую роль, чем выступления Ш. де Голля, в объединении и поднятии духа нации.
Во-вторых, новый словарь экзистенциалистов с ключевыми понятиями существования и свободы помог французскому обществу описать и ассимилировать страшный опыт войны. Известный тезис Ж.-П. Сартра, согласно которому «существование предшествует сущности», означает, что, в отличие от материальных объектов, люди не имеют фиксированного значения или сущности и обладают фундаментальной свободой выбора даже в самых жестких условиях, таких как война. Переживание свободы провоцирует экзистенциальное страдание, и поэтому люди часто используют различные способы, чтобы не смотреть ей в лицо. «Для Сартра человек - это просто сумма его действий - ни больше, но и не меньше» (с. 638). Отсюда следует, что всякие оправдания людьми своего бездействия во время войны бессмысленны.
Но сколь бы ни был суров этот вердикт, экзистенциализм позволяет людям порвать со своим прошлым. Как бы трусливо ни вел себя человек в прошлом, внутри у него нет ничего, что заставило бы его и дальше идти по этой дороге. Это означает, что экзистенциальная философия позволила образованной части французского общества не только осмыслить военный опыт, но и подвести черту под этим эпизодом, по крайней мере на индивидуальном уровне.
В-третьих, экзистенциалисты выдвинули на первый план категорию ответственности интеллектуалов, что отвечало настроениям общества. Масштабы «чистки» показывают, в какой степени культурная травма поразила французскую нацию, что привело к преувеличенному пониманию ответственности. Частично это объясняет, почему в послевоенный период Ж.-П. Сартр и его коллеги-экзистенциалисты сделали понятие ответственности одним из
краеугольных камней их философии. Любое литературное произведение, согласно Ж.-П. Сартру, становится политическим актом, поскольку оно обладает большой властью над людьми (с. 640).
В отличие от А. Бочетти и С. Коллинза, которые исходили из относительной автономии интеллектуальной сферы, автор, обращаясь к послевоенной политической и социальной истории Франции, показал степень, в которой именно эти факторы обусловили внезапный рост популярности экзистенциализма. Он не отрицает значения всех тех факторов, о которых писали А. Бочетти и Р. Коллинз, связанных с его личностными особенностями, многочисленными талантами (философа, писателя, оратора, публициста) и структурой его интеллектуальных связей.
Тем не менее не следует забывать, что в начале 1944 г., когда Ж.-П. Сартру было почти 40 лет, он все еще был малоизвестен вне узкого элитного кружка парижских интеллектуалов, а буквально через два года стал уже мировой знаменитостью. Без обращения к той специфической социально-политической ситуации, которая сложилась во Франции в середине 1940-х годов, невозможно объяснить, каким образом идеи экзистенциализма столь внезапно получили столь широкое признание.
Т.В. Виноградова
2012.02.015. РЕЙЧЕР С. РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ ИННОВАЦИЙ: БРИТАНСКИЙ ЖУРНАЛ ПО СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ НОВЫХ ПАРАДИГМ В ЭТОЙ ОБЛАСТИ. REICHER S. Promoting a culture of innovation: BJSP and the emergence of new paradigms in social psychology // Brit. j. of social psychology. - Leicester, 2011. - Vol. 50, Pt. 3. - P. 391-404.
Ключевые слова: социальная психология; инновации; факторы, тормозящие креативность.
Статья сотрудника Университета св. Андрея (Великобритания) написана в связи с полувековым юбилеем «Британского журнала по социальной психологии». В ней он анализирует роль этого журнала в развитии социальной психологии, а также те факторы, которые мешают инновациям в психологической науке.
«Британский журнал по социальной психологии» помог становлению и распространению двух новых парадигм в этой дисцип-
