CC BY
17
2012.01.005. ДЕМЁЛЕМЕСТЕР Ж.Л., ДЬЕБО К. РЕФОРМИРОВАТЬ НЕОКЛАССИЧЕСКУЮ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ НАУКУ? СЕРЬЕЗНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ИСТОРИЧНОСТИ. DEMEULEMEESTER J.L., DIEBOLT CL. Renouveler la science économique néo-classique? Prendre l'historicité au sérieux // Association française de cliométrie. Working papers. - 2011. - N 3. - P. 130. - Mode of access: http://www.cliometrie.org/pdf/wp/AFC_WP_03-2011.pdf
Французские экономисты, называющие себя «относительно ортодоксальными» (с. 1), делают попытку довести до своих коллег мысль о важности включения в экономическую науку истории и историчности. По мнению авторов, доминирующая в экономической науке традиция (до 1870 г. - классическая школа, затем - неоклассическая) использовала методы и инструменты физико-математических наук (особенно классической физики) и занималась поиском стабильного равновесия, отдавая предпочтение преемственности и основным тенденциям в ущерб анализу внезапных разрывов (нарушений в нормальном ходе развития). Человек и общество рассматривались очень схематично. Экономика строилась на простейших гипотезах о рациональности индивида, действующего в очень простых институциональных рамках. В течение долгого периода ее основной исследовательской программой были анализ совершенной конкуренции и поиск условий существования, единственности и стабильности равновесия на всех рынках одновременно. Непременным для неоклассики стал микроподход, интерес же к агрегированным показателям был утрачен.
Позднее теория игр стремилась интерпретировать экономику как взаимодействие между рациональными акторами, что позволило анализировать отклонения от совершенной конкуренции. Теория игр показала важность структуры игры и ее характер (повторяющиеся или неповторяющиеся игры), тем самым признавалось значение институциональных рамок и фактора времени.
Однако, несмотря на эти совершенствования, антропологам, историкам и большинству социологов неоклассика представлялась оторванной от жизни. И именно поэтому в XIX в. появляются многочисленные неортодоксальные течения: немецкая историческая школа как реакция на абстрактность теории Д. Рикардо, социальная экономика и экономическая история как реакция на победу нео-
классической парадигмы в экономике (с. 5). Их сторонники хотели сохранить то, что неоклассики исключали: историю, социальные отношения, смысл экономических действий и отличные от рынка способы управления ограниченными ресурсами.
Именно притязание неоклассиков в конце XIX в. на превращение экономики в универсальную и объективную науку привело их к заимствованию физических концепций и использованию соответствующих рассуждений. Опираясь на ньютоновскую физику, они предложили механистический взгляд на мир, при котором экономические процессы происходят вне социальных явлений, отсутствуют факторы пространства и времени.
Первоначально неоклассическая экономика не изучала даже экономический рост (в этом плане она значительно отличается от классической экономики). Лишь разработка модели фон Неймана (1938) и особенно послевоенные исследования вновь (не без трудностей) привлекли внимание неоклассиков к этой проблеме. Игнорировалась и роль институтов, вопрос об их роли встал лишь после появления работы Д. Норта. Однако и сегодня многие продолжают считать институты второстепенными или по крайней мере экзогенными факторами.
Конечно, экономисты не могут обойтись без некоторого представления о социальной системе, хотя и чрезвычайно бедной и схематичной, центром которой является рациональный человек и в которой все основывается на рынках и контрактах. Общество же представляет собой лишь результат взаимодействия между рациональными индивидами. Эта аксиома позволяет использовать математические инструменты теории оптимизации. Экономисты верят в то, что степень зрелости дисциплины сегодня связана с ее способностью к моделированию. Тем не менее некоторые полагают, что главное для неоклассики не математика, а сосредоточенность на рынке. И «рыночный взгляд» на мир дает возможность исследовать социальные явления с помощью неоклассической теории.
Несмотря на подобные амбиции, экономические исследования переживают кризис. От экономики требуется ответить на важнейшие вопросы современности (экономический и финансовый кризис, растущая безработица, глобализация и т.д.). Но экономическая теория, склонная обращаться к виртуальному миру, с трудом отвечпет на подобные вопросы. Неоклассика сильна при анализе
рынков в стабильном состоянии, но намного слабее при анализе нестабильных состояний, ситуации неопределенности и т.д., т.е. именно тогда, когда она больше всего востребована.
Существование неопределенности и нестабильности делает исключительно важной роль институтов. Неслучайно присуждение Нобелевских премий Р. Фогелю и Д. Норту (1993) и О. Уильямсону (2009). Однако концептуальное богатство подходов этих ученых характеризуется и меньшей математизацией и сближением с некоторыми течениями социальных и политических наук.
Качество теории зависит одновременно от ее внешней согласованности, т.е. соответствия реальным фактам, и внутренней согласованности, т.е. соответствия внутренней логике. В будущем основные усилия экономической науки должны быть направлены на интеграцию историчности, под которой авторы понимают осознание экономистами динамики явлений, интеграцию социальных, политических, культурных и экономических факторов (с. 12-13).
Шаг вперед, включение истории в теорию, был сделан в конце 1980-х - начале 1990-х годов (теории Д. Норта об институциональных изменениях и экономической эффективности и П. Дэвида о зависимости от прошлого пути развития).
Д. Норт считает роль институтов основной, дает им абстрактное определение, навеянное теорией игр. Относительно возникновения институтов он придерживается довольно функциона-листского подхода: общества нуждаются в институтах, для сокращения трансакционных издержек. Таким образом, любая группа людей в определенный момент времени создает институты. Некоторые общества в определенный момент времени выбрали институты, побуждающие к созерцательной деятельности или извлечению ренты, тогда как другие - стимулирующие создание богатства. Поскольку существует зависимость от прошлого пути, некоторые общества могут попасть в ловушку «недоразвитости» из-за «плохих» институтов или культур. Эта теория обосновывает политику быстрых институциональных преобразований, успех которых, как свидетельствует история, был весьма относителен.
П. Дэвид исследовал проблемы инноваций, обращаясь к идее «сетевой экономики». Он показал, что необходимо учитывать «историческое» событие первого выбора потребителем нового продукта и что продукты, завоевавшие рынок, не обязательно являются
лучшими. И хотя автор не выходит за рамки неоклассической экономики, в его подходе чувствуется некоторая неортодоксальность (с. 15).
В 1980-1990 гг. развивались другие подходы, напоминавшие немецкую историческую школу. П. Кругман задавался вопросом об универсальности принципа полной свободы торговли; Дж. Брандер и Б. Спенсер показали, что сравнительное преимущество можно получить за счет использования государственных субсидий; пространственная экономика предложила новый взгляд на проблему концентрации различных видов деятельности. Общим для всех этих подходов является постепенный отказ от гипотезы совершенной конкуренции в целях большей реалистичности. Часто именно историческое знание подталкивало некоторых экономистов к пересмотру моделей и критическому отношению к прошлому.
Эконометрика является солидной эмпирической базой макроэкономического анализа. Ее звездный час - послевоенные годы, период разработки больших макроэконометрических моделей, что в определенной степени требовало привлечения исторических данных (статистических рядов различной длительности). Макроэконо-метрический подход пользовался большим успехом в период относительной экономической стабильности (1950-1960 гг.). Кризис 1970-х годов вызвал критику как кейнсианских подходов, так и макроэконометрических моделей, представлявшихся слишком агрегированными. Эконометрика 1980-1990-х годов в меньшей степени была связана с теорией, а в большей степени ориентирована на динамические особенности временных рядов. Относительная независимость эконометрических подходов от неоклассической методологии, озабоченной микроэкономическими основами и равновесиями, привлекала сторонников количественного подхода в истории.
Эконометрика также заставила экономистов задуматься о роли истории. Историю отличает от других дисциплин внимание к внезапным разрывам и редким событиям, и эконометрические исследования привлекли внимание к этим проблемам. Поэтому клио-метрика, которая стремится примирить историю, эконометрику и экономическую теорию, является, с точки зрения авторов, способом обновления, учитывающим в экономической методологии ин-
туитивные выводы, сделанные на основе исторических исследований (с. 19).
Это означает, с одной стороны, более систематическое и за длительный период тестирование теоретических положений, с другой - разработку теоретических моделей, более адекватных стилизованным фактам, выявленным в ходе серьезного анализа экономической истории (с. 20).
Авторы считают важным, чтобы экономическая наука опиралась на долговременную эмпирическую базу. По их мнению, будущее может быть понято только исходя из определенной степени исторической преемственности. Тем не менее историческое знание не должно идти по пути упрощенных экстраполяций. Конечно, настоящее (а также прошлое) может определить будущее, так же как прошлое частично объясняет настоящее. Поэтому проблема зависимости от траектории прошлого развития приобретает особое значение. Учитывая это, не стоит забывать о том, что экономическое поведение сложно, а «экономические агенты не дураки» (с. 20). Если прошлое обусловливает настоящее и образ будущего, то последний может, в свою очередь, повлиять на решения настоящего. Это будущее частично влияет на настоящее и этим воздействует на будущую траекторию развития.
Историчность, несомненно, в большей мере присутствует в макроэкономике, чем в микроэкономической теории. Макроэкономические теории, следовательно, стремятся к рационализации исторических событий и представлению о них в форме моделей, которые должны помочь принимать решения в настоящем. Можно даже сказать, что она стремится представить исторические события с помощью внеисторических моделей. Эконометрические подходы направлены на извлечение максимума информации из количественных рядов, которые всегда относятся к прошлому (любая эконометрика всегда является количественной историей). Пренебрежение исторической составляющей может стать источником непонимания и несвоевременных решений, поскольку из поля зрения выпадает тот факт, что структуры и характеристики экономики являются результатом длительной истории, которая будет влиять и на ее будущее (с. 21).
Углубленное изучение экономической системы, особенно если оно служит отправной точкой для разработки прогнозов, связа-
но с соблюдением некоторых мер предосторожности, отмечают авторы в заключении. В первую очередь это способность отказаться от старых схем. Недооценка событий, приведшая к сложившийся в определенный момент времени ситуации, мешает понять ее значение. Историк экономики не говорит, что будущее похоже на прошлое. Экономист сталкивается со сложной системой, в которой теория объясняет далеко не все. Поэтому авторы полагают, что историческое знание необходимо для дополнения логического анализа, предоставляемого моделями. Экономическая дисциплина является не только наукой, но и искусством. Предвидение будущих тенденций в экономике, несомненно, требует искусства, сочетания теоретических знаний, знаний об изучаемой системе и интуиции.
И.Ю. Жилина
2012.01.006. БОРЕЛЛИ Р., ТОРТАХАДА Р. ВООБРАЖАЕМАЯ БЕСЕДА С Дж.М. КЕЙНСОМ.
BORELLY R., TORTAJADA R. Entretien imaginaire avec John Maynard Keynes // Problèmes écon. - P., 2011. - N 3015. - P. 43-47.
В воображаемой беседе с Дж.М. Кейнсом французские экономисты делают попытку осветить некоторые аспекты современного кризиса с позиций кейнсианства, а также показать, что у экономистов короткая память, поскольку они не видят взаимодействие интересов и власти.
Прежде всего, авторы подчеркивают, что, по мнению Дж.М. Кейнса, правильно понимаемый капитализм дает больше экономических преимуществ, чем любая другая система. Однако при этом необходимо создать социальную организацию, не противоречащую представлениям о достойном существовании (работа «Конец laissez-faire») (с. 44).
Поскольку Дж.М. Кейнс был не только экономистом, но и успешным биржевым игроком, он мог бы объяснить падение стоимости ценных бумаг, с которого начинается кризис, следующим образом. Как показано в его работе «Трактат о вероятности» (Treatise оп probability) (1921), неопределенность не сводится к риску. Эта мысль также проходит красной нитью в «Общей теории занятости, процента и денег». В выступлении на годовом собрании Национального общества взаимного страхования жизни в 1938 г. Дж.М. Кейнс, в частности, заявил, что спекулятивные рынки
