CC BY
29
способов достижения эквивалентности перевода, в котором сохраняется основное значение синтаксических структур и лексических единиц исходного текста» (с. 12).
В заключение подводятся итоги исследования.
М.Б. Раренко
2011.04.021. ПЕРЕВОД РЕАЛИЙ: ПРЕДЕЛЫ ВОЗМОЖНОГО И ДОПУСТИМОГО. (Обзор).
Понятие «реалия» в терминологию отечественного переводо-ведения было введено основоположником Ленинградской школы перевода А.В. Федоровым и вплоть до настоящего времени остается предметом многочисленных исследований, поскольку является лингвистической универсалией. Реалии наличествуют во всех языках мира, но в силу национальной и исторической маркированности не могут иметь эквивалентов в других языках и, как следствие, значительно осложняют межкультурную коммуникацию.
К проблеме перевода реалий обращались многие исследователи перевода и сами переводчики. Являясь непосредственной частью национальной культуры, реалии придают тексту его неповторимость. Сложно представить себе текст, в котором бы не упоминались те или иные реалии. Часто при переводе классических текстов с одного языка на другой реалии оказываются камнем преткновения для переводчиков, т.к. не всегда представляется возможным передать на другом языке значение той или иной реалии. В статье М. Л. Алексеевой (1) нашли отражения особенности трансляции реалий государственного устройства России XIX века, встречающиеся в романах Ф.М. Достоевского «Игрок», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», в немецких переводах конца XIX в., начала, середины, конца ХХ в. и начала ХХ1 в., а особое внимание уделяется технике перевода реалий и степени их адекватности.
М. Л. Алексеева (1) приводит обязательные признаки реалий, такие как: а) уникальность - именование единственных в своем роде предметов и явлений; б) национальная маркированность - специфичность для конкретного общества с единым языком, культурой, территорией, т.е. для одной нации; в) устойчивость - даже хорошо освоенные другими языками реалии сохраняют свою специфику, т.е. национальная маркированность со временем не стира-
ется; г) принадлежность к апеллятивной лексике, к нарицательным именам существительным.
Основной проблемой при передаче реалий на иностранный язык является отсутствие эквивалента такого же уровня в языке перевода, за исключением небольшого процента освоенных реалий, закрепленных в словарях переводящего языка, поэтому переводчику приходится подбирать разные варианты передачи, опираясь на контекст.
Н.В. Тимко (5) приводит пример, в котором концентрация русских национальных реалий создает неповторимое своеобразие русской культуры и перевод данного фрагмента на русский язык.
Дуня села в кибитку подле гусара, слуга вскочил на облучок, ямщик свистнул, лошади поскакали, и под расписными дугами зазвенели бубенцы.
Dunya sat into the sleigh next to the husar, the servant jumped onto the box, the driver whistled, and the horses galloped off.
Использование нейтральных слов (driver, sleigh, box) - необходимость, но влечет за собой немалые потери исходной культурно-исторической информации.
К проблеме передачи реалий («cultural words» (с. 70)) на иностранный язык обращается в своей статье Дж. Хикман (6).
В статье С.В. Семочко (4) рассматривается адаптация русского сценария «Посадка в бесплацкартный поезд» (из «12 стульев» И. Ильфа и Е. Петрова) средствами немецкого языка (пер. Ренаты и Томаса Решке). Поскольку в тексте встречаются русские реалии, переводчикам необходимо их как-то передать, в результате: 1) возникают новые немецкие слова, не зафиксированные ни в одном немецком словаре: бесплацкартный (поезд) - platzkartenfrei; 2) одно понятие подменяется другим по аналогии: проводник - Wagenschaffner (контролер); слово при переводе получает определенную интерпретацию: неправильный билет - ein «falsches» Billett. Автор статьи считает, что переводчики справились с переводом, т.к. смогли прочитать и понять и передать культурологический подтекст, и читателю текста перевода было максимально ясно, что имел в виду автор оригинала.
Национальные реалии многочисленны и разнообразны. В романах Ф.М. Достоевского М.Л. Алексеева (1) выявляет следующие реалии: 1) названия политических и общественных организаций и
их представителей: западник, прогрессист, народник, крепостник, декабрист, раскольник; 2) названия верховных правителей и их титулы: царь, государь; 3) названия должностей: коллежский асессор, надворный советник, статский советник, голова, староста, губернатор, министр просвещения, предводитель дворянства, исправник; 4) наименования лиц, исполняющих различные неадминистративные функции: квартальный надзиратель, городовой, приказчик, письмоводитель; 5) наименования лиц по сословной принадлежности: барин, барчонок, барчук, барышня, боярин, однодворец, помещик, мещанин, казак, мужик, баба, дворовый, душа; 6) реалии, относящиеся к правовой сфере: околоток, каторга, острог.
Все лексические единицы обладают высокой частотностью в текстах оригинала, но лишь немногие вошли в словарь иностранных слов немецкого языка: Dekabist, Bojar, Baba, Muschik, Pomeschtschik, Raskolnik, Starowerzen, Kosak, Zar.
Самым распространенным приемом перевода русских реалий государственного устройства на немецкий язык является транскрибирование, что автор статьи иллюстрирует, обращаясь к тексту романа «Бесы»:
(1) Он чуть не плакал уже тогда от стыда, что русского боярина времен Московского царства царь мог наказать телесно, и краснел от сравнений [Бесы].
(1.1) Schon damals weinte er fast vor Scham, wenn er daran dachte, daß der Zar zur Zeit des Reiches einen russischen Bojaren körperlich hatte strafen dürfen, und errötete, wenn er Vergleiche аnstellte [пер. Э. Разин 1906].
(1.2) Er weinte schon damals beinahe vor Scham darüber, daß in den Zeiten des Moskauer Zarentums der Zar einen russischen Bojaren hatte körperlich bestrafen dürfen, und errötete, wenn er das westeuropäische Wesen dagegenhielt [пер. Х. Рёль 1921].
(1.3) ...weinte schon damals beinahe vor Scham darüber, daß in den Zeiten des alten Moskauer Reiches der Zar einen russischen Bojaren hatte körperlich strafen dürfen, und errötete, wenn er diese Sitten mit denen des ausländischen Rittertums verglich [пер. М. Кегель 1961].
(1.4) Er hatte schon damals beinahe geweint vor Scham, daß ein russischer Bojare zu den Zeiten des Moskauer Reichs von seinem Zaren körperlich gezüchtigt werden konnte, und war errötet, wenn er Vergleiche zog [пер. Г. Далитц 1985].
(1.5) Schon damals schämte er sich beinahe bis zu Tränen, daß der Zar einen russischen Bojaren zu Zeiten des Moskauer Reichs hatte körperlich züchtigen können, und errötete bei Vergleichen [пер. С. Гайер 1998] (c. 82-83).
Автор исследования утверждает, что обе реалии - боярин, царь - были освоены немецким языком задолго до появления первых переводов Ф.М. Достоевского и не являются безэквивалентными. И в ранних, и в современных переводах они подвергаются транскрибированию без каких-либо дополнительных пояснений в подстраничных сносках или послетекстовых комментариях: боярин -Bojar, царь - Zar, в то время как для единиц, характеризующих названия лиц по сословному положению, приводится краткое описание: барчонок, барчук, барышня, однодворец, помещик, мещанин, дворовый, душа.
Многообразие переводческих решений М.Л. Алексеева рассматривает на примере русской реалии дворовый, обладающей ярким национальным и историческим колоритом: (2) А он бывший дворовый человек [Преступление и наказание].
(2.1) ...er war früher Hausbedienter... (пер. В. Хенкель 1882: 42-43).
(2.2) Er ist ein früherer Knecht auf einem Gut gewesen [пер. Х. Рель 1912: 490].
(2.3) Er ist ein früherer Leibeigener [пер. В. Бергенгрюн 1935:
379].
(2.4) Und er war früher Knecht auf einem Gutshof [пер. Р. Хоффман 1960: 405].
(2.5) Er war früher mal Gutsknecht [пер. М. Бройер и Р. Бройер 1984: 405].
(2.6) Und er war früher Leibeigener und gehörte zum Hausgesinde [пер. С. Гайер 1994: 428] (с. 83-84).
В самом раннем переводе для передачи вышедшей из употребления русской реалии В. Хенкель использует прием создания нового слова: дворовый - Hausbedienter (домашняя обслуга). Эту же операцию применяют М. Бройер и Р. Бройер: дворовый -Gutsknecht (слуга в ч.-л. имении). По мнению автора статьи, данные варианты перевода являются неточными, поскольку опущен один из ядерных семантических компонентов, 'крепостной'. Переводчик Х. Рёль использует краткое описание на основе устаревшего не-
мецкого слова: Knecht auf einem Gut (слуга в к.-л. имении, возможно, для работы в поле), - выпустив ядерный компонент значения -'крепостной' - и один из периферийных - 'домашняя прислуга'; Р. Хоффман включает этот семантический компонент в свое описание: дворовый - Knecht auf einem Gutshof (слуга в усадьбе к.-л. имения), то есть в жилом доме, но не передает ядерный компонент значения слова оригинала - 'крепостной'. Наиболее точным оказывается С. Гайер, использующий внутритекстовое пояснение: Leibeigener und gehörte zum Hausgesinde (бывший крепостной и относившийся к дворне).
Пояснения внутри художественного текста встречаются крайне редко, поскольку значительно расширяют текст, поэтому комментарии обычно приводятся в подстраничных сносках или в конце произведения. Комментированию в переводах романов Ф.М. Достоевского подвергаются реалии, называющие политические и общественные организации, а также их представителей: скопцы, бегуны, хлысты, раскольники, старообрядцы, нигилисты, прогрессисты, обличители, крепостники, декабристы; должности: коллежский асессор, надворный советник, статский советник, предводитель дворянства, исправник. М.Л. Алексеева рассматривает выявленную особенность на примере вариантов перевода реалии бегуны.
(3) У него в роду бегуны бывали, и сам он недавно, целых два года, в деревне, у некоего старца под духовным началом был [Преступление и наказание].
(3.1) Wissen sie auch, daß er ein Ketzer ist, oder vielmehr zu den Sektierern gehört und daß er noch unlängst im Dorfe bei einem gewissen «ehrwürdigen Alten» zwei Jahre lang unter geistlicher Aufsicht stand? [пер. В. Хенкель 1882].
(3.2) Von seinen Verwandten haben sich manche den Begunen angeschlossen, und er selbst hat noch vor kurzem ganze zwei Jahre lang auf dem Land bei einem ihrer Ältestenreligiöse Unterweisung erhalten [пер. Х. Рель 1912].
(3.3) In seiner Verwandschaft hat es allerhand Schwarmgeister gegeben, und er selbst ist vor gar nicht mehr langer Zeit zwei Jahre lang bei einem Starez auf dem Lande gewesen, um sich in religiösen Dingen von ihm leiten zu lassen [пер. В. Бергенгрюн 1935].
(3.4) Begunen* verkehrten mit ihm, und er hat erst vor kurzer Zeit zwei Jahre lang auf dem Lande unter der geistlichen Leitung eines Starez gelebt [пер. Р. Хоффман 1960].
Сноска Bezeichnungen russisscher Sektierer.
Примечание Begunenen: auch als «Stranniki», Wanderer bekannt: Ende des 18. Jhs. entstandene Altgläubigensekte, die keinerlei kirchliche oder weltliche Macht, auch keine bürgerlichen Gesetze anerkannte und deshalb auf der Flucht vor der menschlichen Gesellschaft durchs Land zogen, «wanderten» und vom Volk besonders verehrt wurden [пер. Р. Хоффман 1960].
(3.5) Verwandte von ihm waren in der Sekte der Läufer, der Be-gunen, und er selbst hat noch vor kurzem, ganze zwei Jahre lang, auf dem Lande unter der geistlichen Obhut eines Starez gelebt [пер. М. Бройер и Р. Бройер 1984].
(3.6) In seiner Familie gab es Beguny und er selbst wurde vor nicht langer Zeit zwei Jahre im Dorf vom Starez geistlich unterwiesen [пер. С. Гайер 1994].
Примечание Innerhalb der Masse der Altgläubigen bildeten sich im Laufe des 18. Jahrhunderts mehrere Sekten heraus, darunter auch die Beguny. Für die Beguny war das Reich des Antichristen auf Erden bereits angebrochen, und sie flohen vor allen Formen, in denen es sich manifestierte: nicht nur vor der Kirche, sondern auch vor dem Staat mit seinen Gesetzen und traditionellen sozialen Institutionen, einschließlich der Familie (с. 83-84).
В переводах Х1Х в. для передачи уникальных национально-специфичных лексических единиц часто используются различного рода замены или опущение. В. Хенкель (1882) опускает часть предложения с реалией: «у него в роду бегуны бывали». Этот фрагмент в оригинальном и переводном текстах выглядит следующим образом:
- А известно ли вам, что он из раскольников, да и не то чтоб из раскольников, а просто сектант; у него в роду бегуны бывали, и сам он еще недавно, целых два года, в деревне, у некоего старца под духовным началом был.
- Wissen sie auch, daß er ein Ketzer ist, oder vielmehr zu den Sektierern gehört und daß er noch unlängst im Dorfe bei einem gewissen «ehrwürdigen Alten» zwei Jahre lang unter geistlicher Aufsicht stand?
В данном фрагменте есть несколько русских реалий, требующих пояснений для современного читателя (и не только принадлежащего иной культуре): раскольники и бегуны. Переводчик заменяет одну реалию гиперонимом: раскольники - Ketzer (еретик), другую (бегуны) опускает (М.Л. Алексеева полагает, что основной причиной является то, что переводчик не хочет перегружать текст перевода незнакомой лексикой). В обоих случаях происходит потеря содержания и формы реалии, стирается колорит, что снижает качество перевода текста.
Х. Рёль (1912) использует прием транскрибирования, не вводя при этом никаких пояснений и полагаясь на фоновые знания читателей начала ХХ в.: бегуны - Begunen. В более поздних переводах этого произведения используются комбинированные приемы на основе транскрипции. Например, в работе Р. Хоффман (1960) транскрибированная реалия снабжается дополнительной информацией в сносках: «название русских сектантов» и в затекстовых комментариях: «бегуны известны также как странники: основанная в конце 18 в. староверческая секта не признавала ни церковную, ни мирскую власть, ни гражданские законы и поэтому призывала уклоняться от человеческого общества, странствовать; бегуны были особенно почитаемы в народе» [пер. Р. Хоффман]. В переводе М. Бройер и Р. Бройер (1984) применяется транскрибирование, и затем, в качестве пояснения - калькирование: бегуны -die Begunen, die Läufer.
В работах, выполненных в конце ХХ и начале ХХ1 в., большей частью используется транскрибирование с затекстовыми пояснениями, например: «бегуны - begunen: в среде староверов в 18 в. образовалось множество сект, среди которых были и бегуны. Для бегунов на земле настало царство антихриста, они бежали отовсюду: не только от церкви, но и от государства с его законами, и от традиционных социальных институтов, включая семью» (перевод с немецкого) (с. 84).
С помощью комбинированных приемов на основе транскрипции удается сохранить при переводе все составляющие реалии: содержание, форму, колорит - и добиться высокой адекватности. Помимо того что раскрывается суть явления, обозначаемого реалией, передается национальное и историческое своеобразие, в
языке перевода появляется компактное наименование, фиксирующее определенное национально-специфичное явление или предмет.
Анализируя особенности перевода этого вида специфичных наименований, следует отметить, что значительная часть исследуемых автором статьи единиц относится к историческим реалиям. Многие из них являются архаизмами, следовательно, они малоизвестны не только носителям другой культуры, но и читателям оригинального произведения. Их истинное значение для иностранного читателя полностью скрыто, и именно этот факт не мог не повлиять на принятые переводческие решения.
Сопоставительный анализ вариантов перевода реалий государственного устройства России Х1Х в. выявил высокий процент применения приема транскрибирования (32%), а в современных переводах также транскрибирования с пояснением в затекстовых комментариях (10%), что свидетельствует о значительной страноведческой ценности этого вида реалий и соответствует общим тенденциям перевода национально-специфичной лексики. Существенную долю занимают уподобляющие приемы: замена своим (24%), контекстуальным (8%) и чужим (2%) аналогом. Частое использование этого типа переводческих операций отмечается и при передаче реалий на материале других языков. Немецкие переводчики также использовали приемы введения авторского неологизма (10%), калькирования (8%) и описания (6%). Большое количество различных вариантов перевода обусловливается высокой частотностью использования реалий государственного устройства в оригинальных текстах. Различные переводы одного и того же произведения представляют собой семантические интерпретации исходного текста, представленные в разных проекциях. При сравнении исходного текста с переводом и параллельных переводов между собой глубже познается замысел автора и выявляются скрытые особенности оригинала. Переводчики стараются сохранить все многообразие возможных трактовок, учитывая актуальные тенденции в теории перевода, а также в принимающем языке и литературе.
Перевод многими исследователями в области перевода рассматривается как диалог культур (не случайно многие произведения переводятся повторно), в котором «основной предпосылкой для адекватного общения коммуникантов, принадлежащих к раз-
личным лингвокультурным обществам», должны стать фоновые знания, о чем пишет в своей статье И.О. Мазирка (3).
Помочь и переводчикам и читателям при передаче (переводе, интерпретации, восприятии) реалий призваны лингвострановедче-ские словари. В статье (2) О.И. Быкова обращается к лингвострано-ведческому словарю «Культура Германии»1, в котором представлены слова-реалии и толкование. Авторы словаря описывают соответствующие культурные феномены и поясняют мотивы именования, т.е. мотивированность их внутренней формы, образной составляющей.
Список литературы
1. Алексеева М.Л. Реалии государственного устройства России XIX в. в немецких переводах // Политическая лингвистика. - Екатеринбург, 2010. - Т. 4, № 34. - С. 81-86.
2. Быкова О.И. Этноэндемичные немецкие номинанты в аспекте перевода: (На материале словаря «Культура Германии») // Социокультурные проблемы перевода: Сб. науч. тр. - Воронеж, 2010. - Вып. 9. - С. 80-93.
3. Мазирка И.О. Перевод как диалог культур: Проблема фоновых знаний // Там же. - С. 127-134.
4. Семочко С. В. Особенности межкультурной адаптации культурно-специфических сценариев / фреймов в русском и немецком художественном дискурсе // Там же. - С. 116-127.
5. Тимко Н.В. Передача культурной специфики текста в переводе: Пределы возможного и допустимого // Там же. - С. 62-70.
6. Hickman J. Shapka Monomakha: Cultural words in translation // Там же. - С. 70-79.
М.Б. Раренко
1 Маркина Л.Г., Муравьева Е.Н., Муравьева Н.В. Культура Германии: Лин-гвострановедческий словарь. - М., 2006. - 1181 с.
