CC BY
33реальности. Другое обновление конституций напрашивается как следствие интеграции и политики открытости - создание условий безопасности, предупреждение этнических конфликтов, гражданской войны, анархии и хаоса.
Г.Н. Андреева
2011.04.016. КИЛЛИОН УМ. КОНСТИТУЦИОННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО В КИТАЕ: КУЛЬТУРА, МАРКСИЗМ И ПРАВИЛА ВТО.
KILLION M.U. Bulding up China's constitution: Culture, marxism and the WTO rules // Law rev. - Los Angeles, 2008. - Vol. 41, N 2. -P. 563-602.
Автор статьи Ульрик М. Киллион - профессор международного права Шанхайского университета международных отношений. В реферате сохранена структура статьи.
I. Введение: «Некоторые» средства для «частичного» правового реформировании. С момента провозглашения Китайской Народной Республики в 1949 г. сочетанию правового реформирования и традиционной культуры общества уделялось минимальное внимание, важнейшим стало проведение экономических реформ. К формированию современной системы органов государства предъявлялось важнейшее требование - обеспечить устойчивость власти. Это могло быть достигнуто прежде всего за счет стабилизации конституционно-правового регулирования деятельности государственного аппарата. В настоящее время правительство Китая по-прежнему считает приоритетным экономическое направление, экономика Китая открыта для международной конкуренции, а реформы в области демократии и права идут медленно. Вступление Китая во Всемирную торговую организацию (ВТО) в 2001 г. снова поставило на повестку дня вопрос проведения конституционно-правовых реформ.
В глазах мирового сообщества Китай представляет собой государство, которое одновременно проводит политику социалистического строительства и занимается экономическими преобразованиями, используя капиталистический опыт. Это противоречие составляет фундаментальную проблему процесса реформирования законодательства на современном этапе.
Сегодняшняя политика реформ социалистической правовой системы перекликается с неудачными попытками китайских коммунистов 1920-х годов соединить основные принципы марксизма с культурой традиционного китайского общества. Несмотря на внешнюю готовность Китая осуществлять правовую реформу, правительство занимается лишь «частичным» реформированием, что находит свое отражение в «отдельных» новых нормах права и законах.
Марксизм все еще остается предметом теоретических диспутов китайских ученых. С позиций идеального конституционализма правовые реформы, которые в первую очередь опираются на идеологию марксизма, а не на внутренние потребности гражданского населения Китая, приводят к политике, которая мало соответствует стандартам ВТО, созданию системы, которая предусматривает право судебной власти пересматривать и отменять постановления законодательной и исполнительной властей.
Следование принципам марксизма в экономике ставит вопрос о том, соответствует ли конституционная форма правления Китая необходимому уровню законности, когда граждане и юридические лица (иностранные экспортеры, инвесторы, транснациональные корпорации) защищены от произвола правительственной власти и пользуются гражданскими правами и свободами, соблюдение которых гарантировано принципом верховенства закона, нормами статутного или общего права, на основании которых действуют судебные органы.
II. Конституция, верховенство права и культура. Автор анализирует достоинства и недостатки современных правовых государств, главным образом путем сравнения стран англосаксонской и романо-германской систем права. В статье отмечается, что, несмотря на наличие проблем в обеих системах правового регулирования, системы, в основе которых лежит принцип верховенства права, превосходят системы, где таковой отсутствует, потому что первые способствуют развитию демократии, являются предсказуемыми и стабильными. Кроме демократии, предсказуемости и стабильности современные правовые государства также заинтересованы в становлении более либерального международного экономического порядка, основанного на рыночной экономике, стабильно устойчивых финансах и правовом регулировании. Участие в глобальной
торговле, присоединение к Генеральному соглашению по тарифам и торговле (ГАТТ) и членство в ВТО влияли и продолжают влиять на проведение правовых реформ в этих государствах.
Вступление Китая в ВТО потребовало проведения масштабных системных изменений, направленных на обеспечение прозрачности экономики, обязательности уведомления о готовящихся законодательных мерах и их разъяснения, единообразного применения законов и судебного контроля. Несмотря на обязательства независимого судебного производства, правила ВТО допускают возможность традиционного суда, принимающего в расчет марксистскую теорию права и социалистическую юриспруденцию, а не независимого суда. В первом отчете по обзору торговой политики Китая говорится: «Китай провел законодательную реформу, пересмотрел и издал большое число новых законов в связи с его присоединением к ВТО, ориентированных прежде всего на новые предписания и правила, меняющих экономические условия и международные обязательства» (с. 570). Кроме правил и принципов ВТО традиционная культура и общество также оказывают влияние на современный процесс реформирования законодательства.
Либеральные идеалы конституционализма, демократии и свободы, о которых писали мыслители Просвещения Джон Локк и Жан-Жак Руссо, представляются чуждыми традиционной китайской социальной структуре иерархических отношений и патриархальных ценностей. Конфуцианская модель идеального государственного устройства характеризуется тем, что добродетель сыновней почтительности переходит в добродетель лояльности монарху. И сегодня китайские коммунисты видят проблему в том, что традиционная конфуцианская этика по-прежнему продолжает оказывать свое влияние.
Что касается современного правового государства в Китае, то его население с 1978 г. находится в ожидании обещанных правовых реформ и демократии. В период между 1940 и 1949 гг. КПК нуждалась в демократии, поскольку непосредственное народовластие помогало коммунистам проводить военные кампании и устанавливать правопорядок политическими средствами. Современный Китай остается верен своему искаженному представлению о социалистической демократии, поскольку ни Мао, ни Дэн Сяопин, ни последующие лидеры не использовали в своей политике реальных
институтов демократического правления, таких как, например, демократические выборы законодательного органа или Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Начиная с Мао и вплоть до Ху Цзиньтао демократия остается пролетарской, зависимой от марксизма, в основе лежит «диктатура народной демократии». Влияние марксизма препятствует развитию китайской конституционной системы правления по пути западной модели конституционализма.
В Конституцию КНР 1982 г. изменения вносились в 1988, 1993 и 2004 гг., в частности, в ст. 5 было внесено положение о том, что Китай становится социалистическим правовым государством, которое управляется согласно закону. Несмотря на то что в Конституции КНР закреплена руководящая роль в жизни страны Коммунистической партии Китая, а все решения в области государственного управления принимаются исключительно партийным руководством, ВСНП является национальным законодательным органом и высшим органом государственной власти страны. Принцип единства власти реализуется в КНР через создание единой системы собраний народных представителей, образующей своего рода хребет всей системы государственных органов. ВСНП представляет собой вершину этой системы.
Частные лица, предприятия и организации могут обращаться с письменными предложениями в ВСНП, если, по их мнению, существующие предписания и правовые нормы противоречат Конституции. ВСНП эти обращения рассматривает. И если Верховный народный суд в Китае наделен полномочиями осуществлять интерпретационную деятельность, то ВСНП является единственным институтом власти, уполномоченным толковать законы и предписания, ставшие следствием конкретных обстоятельств дела. Принцип верховенства закона в качестве меры конституционализма стал инструментом правительства или политически обусловленной моделью из-за его использования для жестокого преследования политических диссидентов.
III. Марксизм и конституционное строительство. После вступления Китая в ВТО новые законы, предписания и судебные решения отражают продвижение правовых реформ и конституционное строительство. Удалось выиграть ряд судебных процессов, в которых истцами выступали представители гражданского населе-
ния, защищавшие в суде свои права. В 2005 г. аналитик в области китайского права и политики Азиатско-Тихоокеанского региона Мэй Йинг Гечлик проанализировала успешные правовые реформы в Шанхае, которые могли бы стать прототипом всего законодательного и правового реформирования.
Существует, однако, и другой сценарий развития, согласно которому правовые реформы провалятся, поскольку будут следовать примеру реформ в области экономики, которые отражали экспериментирование, логически обоснованное политикой КПК. Таким образом, желание и готовность Китая выделить «некоторые» правовые средства для «частичного» реформирования находят свое отражение в «отдельных» новых нормах права и законах, принятых в соответствии с политикой экспериментирования в области права. Эксперимент в области экономики привел к созданию некапиталистических инновационных институтов, оптимально подходящих для особой экономической ситуации Китая (соединив принципы марксизма и культуру традиционного китайского общества).
У правового государства в современном Китае есть проблемы, связанные с текстом действующей Конституции и тем, как ее положения реализуются на практике, а именно с феноменом пара-конституционализма. Недостатки китайской конституционной системы правления отражают дихотомию текста конституции и реализации ее положений на практике. В докладе Госдепартамента США о Китае говорится следующее: «Конституция и законы призваны обеспечить соблюдение прав человека и основных свобод, однако на практике эти защитные механизмы игнорируются» (цит. по: с. 587). Следствием такого несоответствия текста Конституции и ее имплементации стало устойчивое состояние параконституциона-лизма, что являет собой настоящую проблему в связи с бедственным положением гражданского населения Китая.
Параконституционализм приводит к возникновению самобытных юридических практик, например особой процедуры судопроизводства. Китайская модель отправления правосудия кардинально отличается от западных моделей: она имеет полярную двухуровневую структуру в отличие от западной трехуровневой пирамидальной. Ее создание, возможно, объясняется политическими аспектами экономических проблем 1950-х годов, официальной идеологией КПК и проводимой политикой, которая определяла ме-
сто закона и отраслей права в культуре и обществе. Двухуровневая модель характеризуется тем, что суды первой инстанции могут действовать как суды последней, она обеспечивает более жесткий внеконституционный контроль и создает необходимые политические механизмы для исправления возможных ошибок. Китаю не нужна модель отправления правосудия, процессуальный регламент которой предусматривает апелляцию, пересмотр и кассацию, в результате чего постепенно создаются судебные прецеденты.
Перенос западных норм права в область экономики проходит относительно безболезненно по сравнению с областями права, конституционного, административного и др. Проблема заключается в способности китайской судебной системы обеспечить сосуществование марксистской нормативно-правовой базы и норм экономического равноправия согласно таким правилам и стандартам ВТО, как режим наибольшего благоприятствования, гарантирующий применение единых условий торговли, отсутствие дискриминации в торговой политике.
В работе анализируются взгляды на марксистскую теорию права и социалистическую юриспруденцию западных теоретиков: Дж. Кэмпбелла, Ф. Ноймана и К. Шмитта. На основании выдвинутых ими доводов автор делает вывод, что если КПК - правящая партия Китая - продолжает пытаться примирить принципы марксизма и современную социально-экономическую практику, то современные правовые реформы и конституционная форма правления оказываются полностью или частично зависимы от марксистской политэкономии. Отправной точкой является политэкономия и связанный с ней экономический детерминизм, рассматривающий развитие производительных сил и эволюцию производственных отношений в качестве основного содержания человеческой истории, по отношению к которому идеология, культура, нравственность, политика представляют собой «надстройку над экономическим базисом». Очевидными и проблематичными представляются последствия такой ситуации, когда марксистская политэкономия оказывается основной теорией, определяющей общественно-экономические отношения Китая на современном этапе. Кроме того, экономический детерминизм марксистской политической экономии отрицает то положение, что система права или нормативно-правовая база обладает встроенным механизмом органических изменений.
Самой большой ошибкой как «ортодоксального», классического марксизма, так и «нового» современного является сохраняющаяся тенденция к замещению или вытеснению исконной китайской этики и культурных традиций общества (традиционного конфуцианства) как основной философии древности и современности. Влияние Конституции КНР, вдохновленной идеями марксизма, выражается в аморальном и аполитичном правовом позитивизме. Конституция, в основе которой лежат марксистские экономический детерминизм и теория права, должна отрицать право, основанное на обычае или на традициях и культуре конфуцианства, что с успехом делали китайские коммунисты начиная с 20-х годов прошлого века.
В отличие от принципов марксистской законности позитивное право прошедших лет с его встроенным механизмом органических изменений оказалось более приспособленным к закреплению норм традиционной конфуцианской этики и культурных традиций китайского общества. Такие нормы отражают основы конфуцианской морали, конституциональный характер конфуцианской культуры и общества древности и современности. Позитивное право древности, так же как и современный правовой позитивизм, было способно отвечать требованиям юридической практики, пишет автор.
Неизменной проблемой Конституции КНР, вдохновленной идеями марксизма, с ее феноменом параконституционализма и «диктатурой народной демократии», остается нехватка юридических норм, изложенных и реализуемых на практике суверенной, законно избранной политической властью. Марксистская конституция в правовом государстве обусловливает крайние проявления позитивизма в ходе строительства правовой системы. Следовательно, такая конституция неспособна адекватно отражать потребности и особенности современной конфуцианской культуры и общества.
Китай занимается «частичным» правовым реформированием, что находит отражение в «отдельных» новых нормах права и законах, чтобы соответствовать требованиям протокола о вступлении в ВТО, быть представленным на мировом рынке и участвовать в либеральной рыночной экономике. Такая политика минимального соответствия является побочным продуктом политики правящей партии Китая, которая продолжает исповедовать марксизм в качестве официальной идеологии.
Наиболее очевидным последствием попытки соединить основные принципы марксизма со спецификой культуры традиционного китайского общества является отрицание в процессе правовых реформ и конституционного строительства значения культуры и общественного мнения, так же как правил и принципов ВТО. Таким образом, марксизм ограничивает рост и развитие конституционализма, принципы верховенства права и независимый судебный пересмотр. Это также доказывает тезис Фарида Закарии1 о том, что исторически верховенство закона и либеральная рыночная экономика предшествуют либеральной демократии и всеобщему избирательному праву, потому что верховенство закона может возникнуть только в результате развития законодательных систем и не является отправной точкой такого развития.
IV. Заключение. Следование марксистскому пути неизбежно приведет КПК, КНР и китайский народ к тому, что камнем преткновения окажутся конфуцианская этика и исконные культурные традиции китайского общества, которые сделают попытки соединить основные принципы марксизма с китайской спецификой лишенными смысла, утверждает автор. Поэтому марксистская теория права и социалистическая юриспруденция являются ложным реформаторским путем, их влияние негативно сказывается на современном конституционном строительстве, особенно в ситуации, когда марксизм выступает как основной источник теоретического толкования современных процессов реформирования.
В заключение автор статьи еще раз возвращается к тезису Ф. Закарии о том, что идеальный конституционализм, верховенство закона и независимый судебный пересмотр могут являться следствием развития законодательных систем, но не их отправной точкой, как это пытается делать КПК, прибегая к «частичному» правовому реформированию.
Б. Л. Полунин
1 Zakaria F. The future of freedom: Illibord democracy at home and abroad. -N.Y., 2003.
