CC BY
35
Наиболее значимым типом объяснения авторы считают каузальное, для которого характерно не только выявление набора причин, но и раскрытие механизмов воздействия, установления прямых и обратных связей и взаимодействий. Для современной экономической науки характерно расширение круга причин, или объясняющих факторов, а также интерес к кумулятивным процессам, в ходе которых накапливаются изменения как на уровне причин, так и на уровне следствий.
Эволюционное объяснение призвано раскрыть генезис экономических структур и систем, выявить источник их развития, проследить последовательность этапов изменения. Для эволюционного объяснения экономической реальности важно понимание соотношения между различными уровнями взаимодействия, влияния траектории предшествующего развития, механизмов естественного отбора и т.д. Для понимания процессов эволюции экономических систем важно раскрыть роль и характер различных институтов, выяснить ценностные ориентиры общества, особенности национальной психологии и т.д.
Н.А. Макашева
2011.04.002. СТИГЛИЦ Д. СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ: АМЕРИКА, СВОБОДНЫЕ РЫНКИ И ПРОСЕВШАЯ МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА.
STIGLITZ J. Freefall: America, free markets, and the sinking of the world economy. - N.Y.; L.: WW. Norton&Company, 2010. - XXX, 361 p.
В книге известного американского экономиста, лауреата Нобелевской премии дается картина финансового кризиса 2008 г., анализируются его глубинные причины, связанные с институциональными особенностями американской финансовой системы и с проводимой правительством США политикой, во многом основанной на идеологии рыночного фундаментализма.
В своем анализе автор выходит за рамки финансовой и банковской проблематики и затрагивает проблемы мировой экономики и будущего капитализма, а также вопросы, связанные с состоянием экономической науки, ее влиянием на умы политиков и общества в целом. Все изложение дается сквозь призму борьбы различных идей и концепций. Автор часто обращается к тому, что происходи-
ло в экономике США в предшествующем периоде, прежде всего в 1990-е годы. Исследование направлено на то, чтобы показать, какие уроки можно и нужно извлечь из кризиса 2008-2010 гг. как в области политики, так и в сфере идей. Речь идет, например, о таких важных вопросах, как соотношение между государством и частным сектором, характер регулирования и его масштабы, ответственность правительства и крупных частных структур перед обществом.
Кризис, по мнению Д. Стиглица, выявил фундаментальные недостатки капиталистической системы и серьезные проблемы в системе знания о ней. Экономический подъем 2000-х годов способствовал росту доверия к экономистам, которые, руководствуясь представлениями об эффективности рынка, фактически исключали возможность кризисного сценария. Д. Стиглиц признает, что хотя в 2007 г. непосредственно кризис был вызван событиями, происходившими в финансовом секторе, определенную роль в нем сыграло профессиональное сообщество экономистов. Именно экономисты «предоставили группам специальных интересов аргументы в пользу того, что рынок является эффективным и саморегулируемым, и это несмотря на то, что развитие экономической теории на протяжении двух предшествующих десятилетий показало, что это утверждение справедливо только при весьма специфических условиях» (с. ХХ-ХХ1).
В США в период, предшествовавший кризису, рост потребления был связан со снижением нормы накопления и ростом задолженности и поддерживался политикой низких процентных ставок, проводимой ФРС еще в период преодоления предшествовавшего кризиса. Эта политика имела социальную составляющую - создание более широкого слоя собственников жилья. Однако фактически достижение этой цели было связано с возникновением пирамиды финансовых обязательств. Низкие процентные ставки привели к росту спроса на жилье и сделали возможным получение кредитов под переоцененную недвижимость, что в свою очередь способствовало росту спроса и дальнейшему повышению цен на недвижимость. Особую роль в этом процессе сыграли банки, а также другие финансовые институты, которые осуществляли операции с инновационными финансовыми продуктами с высокой степенью риска и информационной асимметрией, прибегали к левериджу. Опасности подобной практики были скрыты от потребителей, а рейтинговые
агентства фактически ее затушевывали, позволяя финансовым институтам получать высокие прибыли за счет рискованных операций. Воодушевленные рыночной идеологией монетарные власти фактически не вмешивались в ход событий. Подобный процесс неизбежно должен был прекратиться, что и произошло. В результате не только обрушился финансовый рынок, но и просела экономика в целом, а предпринятые администрацией Б. Обамы шаги оказались недостаточными для того, чтобы исправить ситуацию.
Возникает главный вопрос: почему рынок не осуществил дисциплинирующие функции в отношении агентов финансового рынка? В какой степени вина лежит на регулирующих органах и почему банки смогли переложить часть своих издержек на общество? Какие институциональные изменения необходимы, чтобы снизить вероятность повторения подобного сценария?
Ответам на эти вопросы и посвящена данная работа. Автор обращается прежде всего к институциональной теории (особенно ее частям, посвященным трансакционным издержкам и экстерна-лиям), теории агентских отношений, экономической теории информации, поведенческой теории и другим разделам современной экономической теории. Он затрагивает этические проблемы современной экономики, ставит вопрос об ответственности и доверии, касается проблем экономической науки и ее перспектив. Работа носит полемический и критический характер: под огнем критики автора оказались как рыночная идеология, так и политика, которая на нее опиралась.
Для современной экономики, отмечает автор, характерны исключительная роль финансовой сферы, наличие тесных связей и переплетений внутри нее, практика принятия финансовых решений от лица других людей, деформация отношений между кредиторами и должниками из-за наличия промежуточных звеньев и новых продуктов. Все это влияет на мотивацию участников финансового рынка, способствует искажению информации и затрудняет оценку рисков, обостряет проблему агентских отношений и увеличивает экстерналии. Значительное влияние на современную экономику оказывает и политический цикл, который заставляет администрацию при выборе тех или иных мер воздействия учитывать их возможные последствия с точки зрения электоральных перспектив.
По мнению автора, необходимо принципиально новое видение современной экономики, выработанное на основе учета прежних ошибок, анализа новых тенденций и явлений в самой экономике. Однако, несмотря на целый ряд разумных решений, предпринятых администрацией Б. Обамы, этого не было предложено. В частности не было четко сформулировано, что финансовая сфера является не ценностью самой по себе, а средством достижения благосостояния, причем не корпоративного, а общественного. В связи с этим он высказывает сомнения в том, что динамика курсов ценных бумаг является точным индикатором состояния экономики, а также в том, что усилия по преодолению кризиса, ориентированные главным образом на восстановление финансового сектора, недостаточны. Необходимо сосредоточиться на реальном секторе, одна из дилемм которого состоит в том, что неизбежное уменьшение кредитного плеча приведет к сокращению потребления, компенсировать которое, например, за счет экспорта трудно. Кроме того, необходимо преодолеть краткосрочную ориентацию экономической политики и наряду с краткосрочными рассматривать и долгосрочные перспективы. Автор ставит вопрос и об эффективности экономической политики, причем критерием должно быть увеличение занятости, и об оценке проводимых мероприятий с точки зрения справедливости.
Что касается последствий кризиса для экономической науки, то здесь автор касается не только идей, которые, как он считает, являются ошибочными, но и социальной роли экономической науки и деятельности экономистов как профессионального сообщества. В частности, он отмечает, что экономисты уже давно не только являются бесстрастными исследователями происходящего в экономике, но и активно вовлечены в процесс выработки политических решений и, более того, в создание экономической идеологии. Споры между сторонниками свободного рынка и сторонниками активной правительственной политики имеют давнюю историю. И окончательная победа в этом споре вряд ли возможна. Экономисты дают принципиально различные оценки как процессам и событиям, так и результатам политики, поскольку руководствуются различными теоретическими, философскими и методологическими установками.
Экономическая теория добилась впечатляющих результатов, став «строгой наукой». В конечном счете она опирается на модель
Л. Вальраса, в которой приняты крайне жесткие и не соответствующие действительности предположения. Однако многие теоретики полагают, что полученные на основе этой модели и ее различных модификаций результаты отражают существо рыночной экономики. Например, они считают, что мир, в котором информация несовершенна, не очень отличается от мира с совершенной информацией. Конечно, постепенно экономисты обращались к менее совершенному, чем у Л. Вальраса, миру. Однако, подчеркивает автор, предпосылки моделей укоренялись в сознании людей не в качестве предположений, а как отражение фактического положения дел в реальной экономике, в частности это относится к предположению об эффективности рынка. Экономисты, принадлежащие к неоклассическому направлению, использовали результаты теории как довод в пользу свободного рынка, а любые отклонения от равновесия трактовали как временные. Некоторые из них и последний кризис не считают существенным сбоем и продолжают верить в эффективность финансового рынка, ссылаясь на модель Модильяни - Миллера. Неоклассическая теория фактически уходит от проблемы неравенства в распределении, а огромный разрыв между заработной платой рядовых служащих банков и высших менеджеров объясняет различием общественной значимости их деятельности, и это несмотря на то что последние нанесли значительный урон общественному благосостоянию.
Неоклассики настаивают и на предпосылке экономического человека как наиболее соответствующей представлениям экономистов о рациональности. Однако, как отмечает Д. Стиглиц, в поведении людей много иррационального (например, стадное поведение, подверженность внешнему влиянию, поведение, определяемое чувством справедливости, и т.д.), причем это касается не только обычных людей, но и экономистов, которые не хотят этого признать.
Великая депрессия, указывает автор, разрушила веру экономистов в эффективность рынка и придала первостепенное значение макроэкономическим проблемам. В течение длительного времени они пытались согласовать два уровня анализа: микроэкономический и макроэкономический. Отчасти стремление решить эту проблему способствовало отказу от ряда предположений микроэкономики, поскольку иначе было невозможно объяснить неполную занятость.
В 1970-1980-е годы, в значительной степени под влиянием проблемы стагфляции, идея эффективности рынка возродилась на уровне макро-, что нашло воплощение в новой классической макроэкономике и укреплении позиций чикагской школы, которые доказывали неэффективность экономической политики и тем самым поддерживали идею невмешательства. Одновременно происходило развитие кейнсианской теории, формировались ее различные направления, одни из которых уделяли больше внимания проблемам неопределенности и риска, другие - проблемам жесткости цен и заработной платы, и в этом их позиция была созвучна позиции некоторых представителей чикагской школы.
По мнению Д. Стиглица, именно чикагские экономисты, последовательно отстаивавшие идею эффективности рынков (в том числе и финансового), повлияли на формирование в качестве приоритетной задачи борьбу с инфляцией и распространению веры в том, что устранение инфляции является необходимым и достаточным условием обеспечения стабильного роста. Однако нынешний кризис, полагает автор, покончил с таким простым представлением о значении инфляции, которое отвлекало внимание от того, что происходило в финансовом секторе, - от опасности возникновения финансовых пузырей и роста нестабильности. Более того, этот кризис заставляет более внимательно отнестись к проблеме циркулирующей на рынке информации, ее надежности.
Д. Стиглиц рассматривает кризис как серьезный урок не только для политиков, но и для экономистов. Он поставил вопрос о моральной стороне экономической деятельности различного уровня, ответственности правительства и различных финансовых институтов, экономического сообщества перед обществом и проблеме доверия. И это означает признание невозможности сохранения модели жесткого индивидуализма, которая долгое время была основой идеологии современного общества.
Н.А. Макашева
2011.04.003. ПЬЯТТИ М., ТОРГЛЕР Б. РАБОТА У. БАУМОЛЯ «К НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ: БУДУЩЕЕ ВПЕРЕДИ»: 20 ЛЕТ СПУСТЯ.
PIATTI M., TORGLER B. Testing William Baumol's «Towards a newer economics: The future lies ahead» // QUT school of economics
