CC BY
22
чужды большинству китайских мусульман, которые считают Китай своим домом и потому следуют китайской традиции уважения к государственной власти. «Поэтому у китайских мусульманских богословов не было мотивации обсуждать вопросы, не имеющие никакого или почти никакого значения для повседневной жизни их последователей, особенно когда такое обсуждение могло только бросить тень подозрения на их общину» (с. 426).
Восстания мусульман, время от времени происходившие в прошлом, были направлены не против правительства, а против притеснений со стороны местных властей. Они никогда не были связаны ни с претензиями на какую-либо территорию, ни, тем более, с объявлением джихада. В современном Китае, как и в имперские времена, большинство мусульман понимают, что их благополучие неразрывно связано с благополучием окружающего их общества. При этом они полагаются на положение китайской конституции, запрещающее дискриминацию по религиозному признаку и гарантирующее защиту государством «нормальной религиозной деятельности».
Таким образом, «как и в прошлые века, мусульмане сохраняют лояльность правительству и отделяют свою религию от политики... В нашем мире нас постоянно бомбардируют рассказами о политизации религии. Но это не относится к мусульманам Китая. Суть дела не в том, что мусульмане чувствуют необходимость де-политизировать свою религию, а в том, что они утверждают ее аполитичный характер, хотя сами они постоянно вовлекаются в политику» (с. 433). Именно эта изначальная аполитичность ислама в Китае является его главной отличительной чертой.
«Не существует единого нормативного ислама, - заключает автор. - Вернее сказать, ислам многолик, и этот его китайский образ - лишь одно из его проявлений» (с. 434).
Л. Ф. Блохин
2010.04.043. НАКХЛЕХ А.Э., САКУРАИ К., ПЕНН М. ИСЛАМ В ЯПОНИИ: ПРИЧИНА ДЛЯ ОБЕСПОКОЕННОСТИ? NAKHLEH A.E., SAKURAI K., PENN M. Islam in Japan: a cause for concern? // Asia policy. - Wash., 2008. - N 5. - P. 61-104.
В последние два десятилетия по всему миру, как в странах с большинством мусульманского населения, так и в странах с му-
сульманскими меньшинствами, идет активная исламизация, выражающаяся в основном в мирных проявлениях, таких как рост мусульманского самосознания, распространение исламского образования, миссионерская деятельность и т.д. В то же время существует и малая доля тех, кто прибегает к экстремистским мерам и терроризму по отношению и к своим единоверцам, и к представителям других конфессий.
Причинами как мирной, так и радикальной исламизации можно назвать «ощущение поражения, унижения, поиск идентичности, психологическое восприятие веры как основного связующего элемента между людьми» (с. 62). Другими немаловажными факторами являются резкое увеличение доли исламского бизнеса в мире, особенно за счет стран Персидского залива, расширение и рост мусульманских средств массовой информации, а также более мощное финансирование мусульманских организаций и фондов Саудовской Аравией.
Большинство «новообращенных» мусульман воспринимают веру как источник семейных ценностей, как руководство в обычной жизни, как «моральный компас в быту» и проявляют набожность на личностном, семейном и социальном уровнях (с. 63).
В то же время есть и те, кто переносит вопросы и задачи ислама в сферу политики, что, в свою очередь, часто ведет к жестким конфликтам и конфронтациям.
Рост исламизации и в некоторых случаях ее радикализация спровоцировали среди мусульманских интеллектуалов и мыслителей активные дебаты, ключевыми вопросами в которых являлись следующие. «Как следует перевести Коран, изданный в VII в., на языки мира, чтобы он приносил больше пользы мусульманам в современном тесно взаимосвязанном и глобализованном мире? Как могут мусульмане соблюдать законы и порядки ислама, живя в немусульманских странах, особенно открытых и демократических? И как можно сочетать одну из базовых идей ислама о том, что спасение доступно только правоверным, с религиозным плюрализмом, являющимся одной из основ многих немусульманских обществ?» (с. 63).
В связи с этими вопросами представляется очень интересным рассмотреть нынешнюю ситуацию и перспективы развития ислама в Японии. У этой проблемы существует множество аспектов, таких
как рассеянность мусульман по территории Японии, их этнический состав, бытовые проблемы, связанные с ограничениями в еде и употреблении алкоголя, традиционной исламской одеждой. Кроме того, следует отметить, что японская культура традиционно синкретична, что вызывает еще большее отторжение жестко монотеистической мусульманской культуры.
Для лучшего понимания специфики ситуации следует обратить внимание на этнический состав мусульман в Японии. Японцев, исповедующих ислам, среди всего мусульманского населения всего 10-20%. «Остальные - это по большей части индонезийцы, на втором месте бангладешцы, на третьем - пакистанцы и на четвёртом - иранцы. Все вместе они составляют 70% мусульман неяпонского происхождения» (с. 72).
Миссионерская деятельность почти отсутствует, однако существуют группы мусульман индонезийского происхождения, путешествующих по стране, занимающихся проповедями среди своих единоверцев и пытающихся привлечь на свою сторону новых последователей.
Важным вопросом является террористическая угроза со стороны мусульман, проживающих на территории Японии. Таковая представляется весьма маловероятной, что объясняется отсутствием тесных связей между японскими приверженцами ислама, которые представлены членами самых разных этнических и национальных групп (от турков до индонезийцев), и последователями разных течений ислама (сунниты, шииты, суфисты и т.д.). Этим же объясняется отсутствие какого-либо единого мусульманского информационного издания, журнала или газеты в Японии (с. 83).
Еще одной проблемой, встающей перед мусульманами, является образование. Японская школьная система совершенно не приспособлена для нужд мусульманского воспитания детей, что проявляется в целой гамме проблем, начиная с отсутствия раздельных классов для мальчиков и девочек, заканчивая отсутствием в столовых еды, соответствующей религиозным нормам ислама. «Интересно, что многие родители-мусульмане отдают своих детей даже в частные христианские школы, потому что учителя в таких заведениях проявляют большее сочувствие в религиозных вопросах, чем традиционные японские учебные заведения» (с. 85).
После событий 11 сентября 2001 г., отношение к мусульманам стало более настороженным во всем мире, однако в Японии нет каких-либо признаков того, чтобы это вызвало ответную враждебность со стороны мусульман (с. 90).
Ш.Ш. Яппаров
2010.04.044. КЕЙН Д., ПАК Чж.М. ЗАГАДКА КОРЕЙСКОГО ХРИСТИАНСТВА: ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ СЕТИ СВЯЗЕЙ И ОБРАЩЕНИЕ В ХРИСТИАНСТВО В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ НАЧАЛА XX в.
KANE D., PARK J.M. The puzzle of Korean Christianity: Geopolitical networks and religious conversion in early twentieth - century East Asia // Amer. j. of sociology. - Chicago, 2009. - Vol. 115, N 2. - P. 365-404.
Американские социологи Д. Кейн (университет Дьюка) и Чж.М. Пак (Корнеллский университет) исследуют феномен распространения христианства в Корее для создания модели распространения религии.
Появившиеся в 2007 г. в западной прессе сообщения о похищении в Афганистане организацией Талибан 23 южнокорейских миссионеров-протестантов вызвали удивление у многих американцев, узнавших из этих сообщений о том, что Южная Корея стала второй в мире страной по числу христианских (протестантских) миссионеров. О распространении христианства в Южной Корее свидетельствует тот факт, что его исповедуют 25% населения страны, в то время как в Китае и Японии только 8% и 3% соответственно (с. 397). Успех христианства в Корее привлек к себе внимание зарубежных исследователей.
Используя понятие «сети связей», авторы выстраивают теоретическую модель, в которой макроуровень образует геополитический конфликт между странами Восточной Азии и западными державами, вылившийся в заключение «неравных договоров».
«Неравноправные договоры» вызвали, с одной стороны, рост националистических, антизападных настроений и выступлений, а с другой - интерес к вестернизации. Баланс между двумя этими тенденциями, влиявшими на общественное мнение, предопределил судьбу христианства в регионе.
Со времени «открытия» Японии в 1853 г. и до начала 70-х годов христианство в ней, как и при сёгунате Токугава (1603-1867),
