CC BY
36
2009.01.027. ГРАНЬЕРИ Р. ЕВРОПЕЙСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ И АМЕРИКАНСКАЯ «ИМПЕРИЯ ПО ПРИГЛАШЕНИЮ». GRANIERI R.J. Allies and other strangers: European integration and the american «Empire by invitation» // Orbis. - Philadelphia, 2006.-Vol. 50, N 4, Fall. - P. 691-705.
Ключевые слова: Европа, США, европейская интеграция, трансатлантические отношения.
Рональд Граньери, профессор истории в ун-те Пенсильвании, рассматривает вопросы истории трансатлантических отношений, которые всегда были непростыми, поскольку как США, так и Евросоюз сомневались в том, впишется ли интегрированная Европа в атлантическое партнерство. В оценке состояния американо-европейских отношений важную роль играет идея, согласно которой администрация Буша отрицательно относится к европейской интеграции. В ходе встречи с интеллектуалами в мае 2001 г. президент Буш громко вопросил: «Желаем ли мы успеха Евросоюзу?» Его риторический вопрос, который он тут же постарался обратить в шутку, породил определенное беспокойство, усилившее атлантическое отчуждение в напряженные дни войны в Ираке. Критики утверждали, что такое преобладание американских приоритетов над европейскими было беспрецедентным и неожиданным (недозволенным), одним из наиболее тревожных элементов новой американской однополярности.
Никто не отрицает, что Атлантический союз раздирался противоречиями в последние пять лет, ни то, что внешняя политика нынешней администрации полна ошибок и неверных расчетов. Более широкий взгляд на американо-европейские отношения с 1945 г. убеждают, что президент Буш не столько отошел от обычной линии, сколько нарушил словесные табу. Вопрос следует поставить шире: означает ли поддержка европейской интеграции поддержку интегрированной Европы. Исторический анализ показывает, что это не одно и то же, и любое понимание текущей ситуации зависит от оценки исторической напряженности между теоретическим одобрением интеграционного процесса и практической реализацией партнерства США - Европа.
В течение последних 20 лет исследователи посвятили немало времени дискуссиям об американской «империи по приглашению»
и ее отношению к Западной Европе, предполагающим послевоенный трансатлантический консенсус в пользу европейско-американского сотрудничества под руководством Вашингтона. Такая формулировка была популярна частично потому, что являлась способом сочетать ортодоксальные интерпретации «холодной войны», акцентировавшие конструктивную роль США в защите Западной Европы от советской угрозы, с более критическим взглядом на американские экономические и политические интересы. Более того, подчеркивалось, что процесс западноевропейской интеграции с 1945 г. и развитие Атлантического союза были двумя взаимодополняющими аспектами более широкого американского плана для Европы и Запада.
Огромная власть и влияние Соединенных Штатов делают использование термина «империя» уместным, особенно после распада СССР, считает автор. Современный разлад в Атлантическом сообществе являет предшествующие четыре десятилетия в ином свете, показывая, что развитие империи не идет гладко. Проблема приобретает особую остроту в нынешней международной обстановке, когда опасно расширившие свое влияние США в возрастающей степени смотрят на Европу как на партнера во взаимодействии со сложными международными проблемами - Иран, Палестино-израильский конфликт, продолжающееся умиротворение Афганистана. В каждом из этих случаев американцы и европейцы говорят об общих интересах, но эти интересы не будут обеспечены без обязательства равного партнерства, а последнее невозможно без честной оценки прошлого и будущего, говорится в статье.
Конфликты между Европой и США постепенно становятся предметом исследований, как и общественных дебатов, однако они должны стать более объективными. Автор стремится расширить рамки дискуссии, подвергнув анализу основополагающие нерешенные трения в самой сердцевине «империи по приглашению» -между американским и европейским видением роли Европы в мировых делах.
Несмотря на продолжающиеся спекуляции вокруг «Атлантического партнерства», логика империи требовала, чтобы США оставались чем-то большим, нежели «первый среди равных». Американское видение Европы предполагало степень американского руководства и контроля, которая обеспечила бы гарантии
стабильности в мире при ограничении влияния Европы. В периоды как разрядки, так и роста международной напряженности с Советами американцы стремились руководить вкладом европейцев в западную безопасность, затрудняя развитие Евросоюза, когда последний мог оспорить американское лидерство.
Европейская интеграция, Империя и национальное государство
Любая дискуссия о европейской интеграции должна учитывать существование национального государства. Хорошо это или плохо, но приверженность европейцев национальному государству всегда была сильнейшим препятствием построению политически интегрированной Европы. Шарль де Голль, самый настойчивый защитник национальной идентичности в послевоенной Европе, постоянно утверждал, что будущий европейский порядок может быть построен только на основе исторической реальности государств, «единственных общностей, имеющих право приказывать и власть действовать». Сторонники европейской интеграции после 1945 г. пытались решить проблему, представляя идею национального интереса в негативном свете. Стремление как левых, так и правых к ограничению национального суверенитета в пользу наднациональной организации во Франции и Германии было велико. Как известно, первоначальный энтузиазм поблек, но причина была не только в невозможности преодолеть национальные интересы. Речь шла не просто о выборе между исторически укорененными нациями и объединенной Европой. Даже при частичном стирании межгосударственных границ оставался вопрос о том, на какой основе возвести границы нового сообщества. Для этого требовались не только негативные аргументы против национализма, но и позитивные аргументы за Европу. Поэтому сторонники европейской интеграции отказались от прямых нападок на национальное государство, надеясь, что эти границы постепенно будет размывать экономическое сотрудничество. Однако провал проекта европейской конституции, из-за позиции Франции и Дании на референдуме 2005 г., нанес сильный удар европейской политической интеграции.
Современные аналитики усматривают проблему в трениях между «расширением» - увеличением количества стран-членов - и
«углублением» степени политической интеграции. Другие, выступая с позиций длительной исторической перспективы, подчеркивали неопределенность границ Европы. Долгая дискуссия о членстве в ЕС Турции подчеркивает политический аспект этого вопроса. «Холодная война» и «железный занавес», казалось, решили проблему границы: любая западноевропейская страна могла стать членом сообщества. В это время США воспринимались как фактор защиты от советской угрозы. Однако политические и культурные издержки такого «приглашения» были очевидны: европейцы поступились частью суверенитета за полузависимость от американского ядерного зонтика. Американская экономическая помощь (план Маршалла и др.) вынудила их открыть свои рынки, и, шире, свои общества «американизации». «Таким образом, решение войти в "империю по приглашению" означало для европейцев необходимость взвесить свое стремление преодолеть старый национализм и свою озабоченность быть проглоченными чем-то большим, чем они этого хотели» (с. 696). В Америке этой проблемы не замечали; президент Кеннеди в 1962 г. подчеркивал, что лучшее будущее для Запада - атлантическое сообщество под сильным лидерством США.
Ключевой фигурой в дискуссиях того времени был генерал де Голль, бросивший вызов американскому лидерству. Однако даже его противники - «атлантисты» (Р. Шуман, К. Аденауэр, А. Де Гаспери), готовые принять лидерство США в обмен на безопасность, не желали утрачивать европейскую идентичность и становиться «клиентом империи». Кроме того, любая империя, даже «империя по приглашению», означает известную степень принуждения и ограничения автономии ее членов. В первые послевоенные годы обе стороны с этим мирились. Но в 60-е годы вера в автоматическое тождество американского и европейского видения Европы начала рушиться. Это десятилетие конфликтов между США и ЕС как возможность значительного прогресса в европейской политической интеграции было упущено.
Американские политические деятели, несомненно, полагали, что европейская экономическая интеграция жизненно необходима для восстановления континента и будущей стабильности миропорядка под американским лидерством. План Маршалла и другие формы помощи были направлены на то, чтобы подтолкнуть евро-
пейцев принять формы политической и экономической организации, которая наилучшим образом будет служить интересам Запада.
Краткий обзор взаимоотношений позволяет автору выделить постоянную черту в американском подходе к Европе. «Хотя сменяющиеся администрации 60-70-х годов поддерживали европейскую интеграцию в целом, ни одна из них не готова была допустить, что Европа станет независимой от американского лидерства, и ни одна не могла противиться искушению использовать Великобританию в качестве агента американского влияния в Европе. Такова реальность сверхдержавы, не склонной допускать появления соперников. Стремление упростить принятие решений поощряет склонность к централизации. Такова логика империи» (с. 701).
Прошлое и будущее
Окончание «холодной войны» вновь поставило европейцев перед необходимостью рассмотреть свой выбор в изменившемся мире. Исторический обзор пройденного пути показывает, во-первых, что европейцы не могут рассчитывать на реальную политическую интеграцию, если будут полагаться на помощь США. Хотя американские политики охотно признают преимущества европейской интеграции, опыт прошлого показывает, что США скорее противятся созданию реально интегрированной Европы. Опасения, что такая Европа будет действовать против американских экономических или политических интересов стояли за американскими усилиями затормозить или даже приостановить интеграционный процесс в ряде решающих поворотных моментов. Судя по последним событиям, США приветствуют появление сильного и стабильного европейского партнера, но было бы неверно ожидать от них чего-либо большего, нежели не мешать ЕС в этом. Поддержка объединения имела смысл в рамках более широкой американской стратегии. Но европейцам не следует ожидать от Америки помощи в преодолении оставшихся барьеров на пути интеграции.
Означает ли это, что Европейская политическая интеграция будет успешной лишь при сознательном соперничестве или противостоянии Соединенным Штатам? Исторический обзор свидетельствует в пользу отрицательного ответа.
Антиамериканские европеистские идеи наталкиваются на две неизбежные реальности структурного порядка. Одни заявляют, что современный кризис, выявивший различные концепции безопасности по обе стороны Атлантики, создает шанс для европейской эмансипации, но это влечет за собой другую структурную реальность - обращение к США как арбитру межъевропейского соперничества. Большинство европейских лидеров не желают сжигать мосты в отношениях с США. Американская политика опирается на это и не прочь разыгрывать собственную версию политики «разделяй и властвуй», будь то культивирование особых отношений с Великобританией, переговоры об особой позиции Германии, или активные взаимоотношения с «новой Европой» на посткоммунистическом востоке. Тактические решения премьер-министра Сильвио Берлускони или экс-премьера Хосе Мария Азнара, надеявшихся использовать сотрудничество с американцами в Ираке для выведения своих стран в первые ряды европейских держав, служат еще одним примером. Таким образом, чем больше европейских стран пытаются разыгрывать антиамериканскую карту, тем больше американцы могут рассчитывать на поддержку европейцев, извлекающих пользу из проатлантической ориентации.
Третья возможность существует, но она является наиболее трудной, считает автор. Успешная и решительная европейская интеграция возможна, если европейцы смогут избежать двух крайностей: как излишне полагаться, так и быть в оппозиции к Соединенным Штатам. Для этого необходимо свое собственное видение европейской интеграции, акцентирующее их стремление к атлантическому «партнерству равных». Послевоенная идея устранения национальных разделений была лишь первым шагом. Для сохранения своей отличительной идентичности европейцы должны заявить, в чем заключается эта идентичность, следовательно, провести различия между собой и своими соседями.
ЕС должен обозначить свои границы. Дальнейшее расширение отвлекает от трудного процесса интеграции уже имеющихся членов. Европа может иметь взаимовыгодные отношения с соседями, не обнадеживая их возможностью присоединения. Для ЕС и для его соседей лучше устранить неопределенность относительно расширения Европы, если они стремятся поставить их отношения на ясную и реалистическую основу. Выражение де Голля «Европа
от Атлантики до Урала» не имела географического или политического смысла, но включение России и создание Европы от Атлантики до Тихого океана опрокинуло бы структуры ЕС. Кроме того, ясно, что Россия предпочитает преследовать свои интересы в качестве великой державы, в качестве друга и партнера Европы. Восточная и Юго-Восточная Европа остаются областью потенциального соперничества, в котором проблемы решаются мирным путем.
Европа, стремящаяся «выйти из тени» американской империи, должна найти собственный способ самоопределения. Любая дискуссия о «Европе двух скоростей», допускающая различные уровни интеграции для отдельных стран-членов, лишь отдаляет фундаментальные решения. Весь процесс интеграции имеет смысл лишь при условии, что Европа намерена «играть на равных» с США. Нынешнее состояние дел не соответствует ни интересам Европы, ни США, ни Запада в целом. Оно в высшей степени вредоносно, ибо внушает высокомерие более сильному и обиду - более слабому. Запад, построенный на таком неравенстве, не соответствует вызовам времени.
Т.М. Фадеева
