CC BY
70
ПО СТРАНИЦАМ ИСТОРИЧЕСКИХ ЖУРНАЛОВ
2008.02.042-045. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
АНТИАМЕРИКАНИЗМА НА СТРАНИЦАХ «АМЕРИКАНСКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО ЖУРНАЛА». (Сводный реферат). AMERICAN HISTORICAL REVIEW. /American historical association. - 2006. - Vol. 3, № 4. Код доступа: http: // www. historycooperative.org/journals /ahr/111.4/ [Электронный ресурс]. -Дата посещения: 08.11.2007.
1. ГРАНДИН Г. Ваш американизм и мой: американизм и антиамериканизм в Латинской Америке и Центральной Америке. GRANDIN G. Your americanism and mine: Americanism and Anti-americanism in the Americas.
2. ГИНОВ-ХЕХТ ДЖ. Во всем виноваты американцы: Антиамериканизм в ЕВРОПЕ в XX в.
GIENOW-HECHT J.C.E. Always blame the Americans: Anti-americanism in Europe in the twentieth century.
3. КОЭН В., БЕРНКОПФ-ТАКЕР Н. Америка глазами Азии. COHEN W.I., BERNKOPF-TUCKER N. America in Asian Eyes.
4. КОУЛ Д. Антиамериканизм: Это политика. COLE J. Anti-Americanism: It's the Policies.
Ключевые слова: антиамериканизм, проамериканские настроения, Латинская Америка, политические теории, страны Европы, Восточная Азия, Ближний Восток.
Традиционная рубрика «Форум» авторитетного исторического журнала «American historical review» представляет материалы, посвященные возникновению и эволюции проамериканских и антиамериканских настроений в странах Латинской Америки, Европы и Азии. Как отмечается в редакционном вступлении, антиамериканизм имеет долгую и сложную историю, которая опровергает представление о нем как монолитном, идеологически детерминированном или исторически постоянном явлении. На самом деле в разных странах и в разные периоды антиамериканские настроения были вызваны разными причинами и проявлялись в разных формах. Отрицательное отношение к США может вызывать как пропаганда и насаждение политических и культурных норм и ценностей,
так и особенности проводимого внешнеполитического курса, агрессивная экономическая экспансия. При этом авторы подчеркивают, что зачастую антиамериканские настроения мирно уживаются с проамериканскими. Характер и специфика их проявлений зависят не только от конкретной политической ситуации, но и от культурных, исторических и региональных особенностей.
Статья профессора истории Нью-Йоркского университета Г. Грандина (1) рассматривает специфическое отношение латиноамериканцев к США на протяжении Х1Х-ХХ вв. Автор показывает, как и почему проамериканские настроения сменялись или соседствовали с антиамериканскими, как изменялось содержание и применение термина антиамериканизм на протяжении этого периода.
В начале XIX в. элита стран Латинской Америки разделяла идею о том, что США представляют собой новый мир по сравнению с архаичной Европой. Америка отождествлялась с демократией, распространяемой на все полушарие. Но постепенно милитаристская политика Вашингтона, активное вмешательство американских деловых кругов в экономику стран Латинской Америки привели к тому, что их энтузиазм угас. Националистически настроенные элементы стали говорить о «двух Америках», подразумевая, что Латинская Америка более соответствует идеям демократии и суверенитета, чем США. Реформы в США (1930-е - 1940-е годы) породили надежду на «панамериканизм» во имя социальной демократии. Администрация Ф.Д.Рузвельта признала необходимость изменить политический курс и стала проводить «политику доброго соседа». В эти годы в странах Латинской Америки были проведены широкомасштабные социально-экономические преобразования, аграрная реформа и индустриализация. Грандин называет этот период «золотым веком» в отношениях Латинской Америки и США. Но действия ЦРУ в Гватемале в 1954 г. и начало «холодной войны» вновь охладили отношения между странами. В последующие сорок лет, несмотря на номинальную поддержку «левых демократов», США зачастую приравнивали к нелиберальным и реваншистским силам.
Г. Грандин пишет о многозначности термина антиамериканизм, подчеркивая влияние политики на научные интерпретации. Как дефиниция антиамериканизм существенно менялся, наполня-
ясь разнообразными смыслами. Грандин считает, что из тех, кто писал о нем, мало кто смог дать подходящее определение. Наиболее подходящей он считает формулировку О. Паза - «непреодолимое или неассимилируемое (та88тПаЫе) отношение к американскому универсализму» (1). Подобная оценка, распространенная во время «холодной войны», получила вторую жизнь в начале XXI в. Французский писатель Ж. Ревель в 2003 г. сказал, что «принципиальной функцией антиамериканизма всегда было и все еще остается дискредитация либерализма при помощи дискредитации его основополагающих воплощений» (1). Таким образом содержание термина антиамериканизм расширилось до такой степени, что его стали применять при описании любых оппозиционных настроений и действий по отношению к современному миру.
В XIX в. термин «антиамериканский» в основном использовался для обозначения имперской конкуренции и высокой политики. Пресса иногда применяла этот термин как наглядную категорию, относящуюся к европейским тарифам на американские товары. В начале XX в. комментаторы расширили границы понятия антиамериканизм, используя его для описания борьбы на Филиппинах, Гаити, Никарагуа с американским присутствием. Затем, в годы «холодной войны» термин «антиамериканизм» применялся в основном по отношению к Советской пропаганде. Подъем антиколониального движения заставил публицистов вновь «стряхнуть пыль» с этого определения, чтобы объяснять растущую оппозицию по отношению к американской политике и распространению ее влияния. Первые серьезные вызовы (агрессия, проявленная гражданами Венесуэлы во время визита вице-президента США Р.Никсона в 1958 г. и Кубинская революция 1959 г.) были направлены против вашингтонской поддержки диктаторских режимов в этих странах. Поэтому, пишет Г. Грандин, латиноамериканцы, критиковавшие США, особенно в период «холодной войны», на самом деле не отвергали либеральную демократию и ее ценности, напротив, они их защищали, бросая вызов стране, отошедшей от своих идеалов и оспаривая, таким образом, легитимность американского могущества. В свою очередь политическая элита и ученые стали объяснять царившие настроения возмущения и страха в Венесуэле и на Кубе переходом этих стран к современности, от патриархальных к плюралистическим, экономически развитым, открытым обществам.
ществам. Так термин антиамериканизм превратился в удобную для интерпретаций форму, которая привязала латиноамериканские революционные националистические движения к общему восприятию, что весь «третий мир» охвачен восстаниями.
Г. Грандин считает: то, что принимают за антиамериканизм в Латинской Америке, на самом деле является своего рода вариацией американизма. В XIX - начале XX вв. латиноамериканские интеллектуалы и политики развивали местный национализм, отмеченный характерными национальными и региональными особенностями и универсальный - веру, что обе Америки представляют собой исключительную возможность для реализации обещаний современного мира, который определялся в соответствии с ростом могущества США во всех его проявлениях. Поэтому даже те, кто был настроен против политики Вашингтона, редко называли себя «антиамериканцами», чаще они использовали определения «антиянки», «антиинтервенционисты».
Расовая дискриминация прочертила границу между двумя Америками, в то время как в США сохранялись пережитки этого института. Во многих странах Латинской Америки был введен запрет на принудительное использование рабочей силы и принято всеобщее избирательное право. Американцы, переехавшие из США в страны Центральной Америки и на Карибы, принесли с собой расистские привычки и институты, дискредитировав американские ценности в глазах латиноамериканских либералов и националистов. Дело дошло до того, что была разработана концепция уникальной «индо-американской расы» отличающейся от англосаксонской Америки. Так было положено начало популярной патриотической идеологии, которую разделяло большинство бедных слоев населения Латинской Америки. В начале XX в. критики США в условиях роста коммунистических, социалистических и националистических политических партий, используя марксистские идеи, приобретали политическую силу, соединяясь с местными движениями сопротивления и интернациональными движениями.
Для латиноамериканцев главными символами американского могущества были корпорации и банки. Поэтому антиамериканизм выражался в двух формах. Во-первых, латиноамериканские критики стали фокусироваться на экономических аспектах американской мощи. «Современная конкиста» - такое определение использовал в
1920 г. аргентинский писатель М. Угарте. «Где начинается и заканчивается Уолл-стрит?» - спрашивал в 1954 г. бывший президент Гватемалы Х.Х. Аревало, указывая на вездесущий характер американского финансового могущества. Во-вторых, латиноамериканские специалисты стали вести хронику постоянного насилия и репрессий, особенно по отношению к рабочему движению, со стороны американских корпораций в горной промышленности и сельском хозяйстве. Они писали об американской культуре потребления и о целых городах, в которых транспорт, электричество и финансы контролировались иностранцами.
После Второй мировой войны США укрепили свое влияние в Европе и Восточной Азии, накопили значительные ресурсы «мягкого влияния», возглавив гонку в «холодной войне». В странах Латинской Америки Вашингтон стал активно использовать наработанные во время войны связи с местными силами безопасности, скрывая, таким образом, свое влияние под прикрытием диктаторов и военных режимов. Госдепартамент США дал понять, что его поддержка слабой демократии на континенте зависит от политической стабильности. Поэтому американские политики не заметили ниспровержения президента Бразилии Ж.Варгаса и изгнание президента Венесуэлы Р. Гальегоса. Свою поддержку диктаторских режимов в странах Латинской Америки США объясняли «возросшей осведомленностью об агрессивной политике СССР». Но уже в 1950-е годы США столкнулись с серьезной проблемой, неудовлетворенность послевоенной демократией в соединении с ростом политических репрессий привели не к стабильности на континенте, а к кризисам, охватывающим одну страну за другой.
Нестабильность в регионе вызвала к жизни новые интерпретации антиамериканизма. Ученые стали объяснять негативное отношение к США, используя термины «страх», «травма», «зависть». Они не принимали во внимание ни действительное столкновение интересов, ни роль идей, идеологий, культурных ценностей и истории. Участник одного научного симпозиума 1954 г. писал, что «мексиканские интеллектуалы "обижены" и "ревнуют" к американскому технологическому превосходству» (1). Свой вклад внесли экономисты и политологи, предложившие теорию, согласно которой нации и социальные группы, испытывающие страдания от дез-
организации, вызванной модернизацией, критикуют США как воплощение классовой и тендерной либерализации.
В конце XX в. термин антиамериканизм снова расширил свои границы. Как только Вашингтон начал определять свои растущие мировые амбиции в идеалистических и более того в религиозных терминах, антиамериканизм стал обозначать противодействие не только экономической или военной экспансии, но и ценностям ее санкционирующим. А теория антиамериканизма приобрела новые черты - специалисты трактуют его в контексте борьбы с терроризмом.
В статье исследователя из Университета им. И. Гете (Франк-фурт-на-Майне) Дж. Гинов-Хехт «Во всем виноваты американцы» (2) рассматриваются специфические черты европейского антиамериканизма. Гинов-Хехт полагает, что европейский антиамериканизм не связан с политикой и трансатлантическими отношениями. Так же как и другие "-измы" этот не поддерживается никакими движениями, у него нет ясного будущего и более того, термин определяется через отрицание, а не через утверждение. Поэтому европейский антиамериканизм представляется автору как множество разнообразных проявлений, определяемых географическими условиями и историческими циклами. «Антиамериканизм в Европе -это внешнее проявление, синдром, изменчивая идеология, зависящая от местных политических и культурных контекстов, так же как от региональных экономических интересов» (2). Иными словами, нет никакого единого европейского антиамериканизма, а есть множество различных вариаций этого феномена.
Гинов-Хехт исходит из того, что в Европе антиамериканизм имеет ярко выраженную культурную направленность, которая маскируется за политической маской. Антиамериканизм всегда следовал одной схеме - политика служила спусковым механизмом антиамериканизма, но никогда причиной. На протяжении многих лет политики не оказывали никакого влияния на то, как европейцы воспринимают Америку. «Можно сказать, - продолжает автор, -антиамериканизм был и остается ядром культурного типа мышления, того самого, который узурпирует и манипулирует политическим контекстом и не зависит от него» (2).
Характерной чертой антиамериканизма является его неразрывная связь со своей противоположностью - проамериканизмом.
Напряжение, присутствующее между ними, составляет необходимое условие их существования: непомерные ожидания и горькие разочарования не могут обойтись друг без друга. «Или, применяя гегелевскую диалектику, в европейских спорах о США всегда применялась система рассуждений, которая стремилась достичь вывода ("истины") через обмен логическими и противоречивыми аргументами, используя две противоположные антагонистические силы» (2). Анти и проамериканские настроения еще и связаны друг с другом в том смысле, что антиамериканские утверждения являются ответом на проамериканские перспективы. Проамериканизм зародился вместе с антиамериканизмом. Первоначально их объединяло видение США как лаборатории европейского будущего. Европейские либералы были влюблены в мечту о США в годы индустриального капитализма и модернизации. Но спустя годы зазвучали голоса, что Америка не оправдала их ожиданий. Именно в этот момент антиамериканский дискурс, сформированный проамериканскими ожиданиями, и появился на свет.
Далее на примере отдельных европейских стран автор рассматривает проявления анти- и проамериканизма. Наиболее благосклонной к Америке страной была Германия. Еще до Первой мировой войны немецкие политики и интеллектуалы поддерживали проамериканские настроения, перенимали некоторые культурные феномены, опыт индустриализации. Но были и критически настроенные деятели культуры, представлявшие Америку как порождение зла, бездуховное, инфантильное общество. Немецкие фашисты, пишет автор, одновременно презирали страну за слабость, за то, что нация подчиняется евреям, афроамериканцам и всемогущему доллару, но и проявляли большой интерес к развитию технологий, тейлоризму, модернизации, рационализации, массовому производству товаров повседневного спроса.
Европейские фашисты тоже не видели противоречия в соседстве анти- и проамериканизма. Итальянская пресса резко критиковала политику США в 1920-е годы, хотя американцы способствовали приходу к власти Б. Муссолини. Дуче поддерживал отношения с американскими президентами Т. Рузвельтом и Г. Гувером, поощрял американский туризм, американские инвестиции и совместное кинопроизводство. Но итальянские фашисты не принимали либерализм и то, что они называли «диктатурой бизнеса».
Французские политические лидеры также практиковали дружбу-вражду с США. Антиамериканские настроения мирно уживались с заявлениями о дружбе и восхищением американскими достижениями. После окончания Второй мировой войны во Франции возникли два устойчивых мифа: первый - Франция освободилась от фашизма самостоятельно; второй миф - СССР и США поделили Европу между собой на Ялтинской конференции за счет Франции. Такой политический антиамериканизм шел рука об руку с возрождением культурного критицизма, направленного на все: от прав личности до опасений за будущее французского языка, - пишет автор.
Европейцы заимствовали многие американские идеи и концепции, культурные начинания. Так, например, французские музыканты «интеллектуализировали» американский джаз, формируя подлинно французскую джазовую атмосферу. Они успешно отделили джаз от его первоисточника и использовали его, чтобы подчеркнуть превосходство европейской культуры. Критики назвали это «противоамериканизация», т.е. американский культурный продукт превратился в мощный инструмент критики американской культуры.
В странах социалистического лагеря политически мотивированный коммунистами антиамериканизм часто соседствовал с культурной критикой. Так, по мнению Гинов-Хехт, в СССР 1970-х -1980-х годов советская пропаганда рисовала среднего американца как приземленного субъекта, начисто лишенного культурных и общественных ценностей. Чехословацкий антиамериканизм включал в себя «большую дозу государственной пропаганды, подогреваемой официальными политическими действиями, охватывающими политические и культурные секторы» (2). В основном антиамериканские настроения фокусировались на неприятии поп-культуры и традиционном чувстве славянского превосходства над западным материализмом.
Культура, консерватизм и элитизм были основой европейского антиамериканизма, а восхищение тейлоризмом, технологиями и спортом породили его противоположность - проамериканизм. Их проявления, полагает Гинов-Хехт, скорее характеризует национальные специфические черты европейцев, а не отношения между Европой и США.
Открытым остается вопрос, что значит европейский антиамериканизм для настоящего и будущего США? Большинство империй на своем опыте уяснило главный урок истории - чем больше демонстрируешь свое могущество, тем сильнее сопротивляются другие страны. Поэтому, - заключает Гинов-Хехт, - основным вызовом для Америки является необходимость жить и действовать в мире, где люди будут во всем обвинять американцев.
Двойственное отношение к США на азиатском континенте -предмет статьи В. Коэна (профессор истории в Университете Мэриленда) и Н. Бернкопф-Такера (профессор истории в Университете Джорджтауна) «Америка глазами Азии» (3). Азия - это регион с многообразием политических и культурных систем, исторических и географических особенностей. В начале XX в., когда большая часть азиатского континента была колониальной, американцы старались выглядеть борцами с колониализмом и стремились убедить местное население в том, что в отличие от европейцев, они высоко ценят свободу и право на самоопределение. Японская и европейская политика империализма в Восточной Азии дала возможность корейцам, вьетнамцам и отчасти японцам рассматривать США как альтернативную модель развития. Американские миссионеры поддерживали корейских националистов, часть из которых обучалась в военном тренировочном лагере в Небраске. Вьетнамские интеллектуалы, включая Хо Ши Мина, восхищались американцами, как людьми, отстоявшими свою независимость в борьбе с громадной империей, основавшими демократическое общество и поддерживающими право наций на самоопределение. Все они были разочарованы, когда впоследствии американская администрация стала солидаризироваться с политикой империализма.
В период между мировыми войнами часть населения Азии восприняла некоторые элементы американской культуры, интеллектуалы восхищались равноправием, женской эмансипацией. Они считали американское общество более свободным и динамичным, чем европейское. Но в то время как интеллектуалы открывали для себя американскую культуру, японские националисты всерьез опасались США. В 1930-1940-е годы японское правительство формировало образ Америки как страны, настроенной против Японии. В годы войны бомбежки Токио, атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки вызвали одобрение в Китае и других странах, по-
страдавших от японской агрессии. Для этих народов «известие, что янки прибыли, означало освобождение» (3).
Можно сказать, - пишут Коэн и Бернкопф-Такер, - что противоречивость восприятия Америки, наиболее ярко проявившаяся в период «холодной войны», уходит корнями в прошлое. Именно тогда возникло восхищение экономическим ростом и антиимпериалистическими высказываниями американской администрации. Обещания демократии и свободы по американскому образцу имели огромное значение для интеллектуалов, живущих в условиях колониализма или тоталитаризма. Но среди представителей элиты в различных странах Азии были и скептики. Как оценить американский империализм на Филиппинах и в предвоенном Китае? Как американцы могут говорить о свободном и демократическом обществе, когда там существует расовая дискриминация?
По окончании Второй мировой войны влияние США в регионе достигло вершины. Американцы воспринимались как наиболее могущественная нация в мире, использующая свою власть для освобождения народов от колониализма. Американская борьба с империализмом поселила надежду среди населения британских, голландских и французских колоний, что «Pax americana» означает закат колониализма. В конце 1940-х - начале 1950-х годов Конгресс США принял ряд законодательных актов о гражданстве и натурализации иммигрантов из Азии.
Естественно, были и недовольные Америкой и насаждаемой иноземной культурой. Традиционалисты в Китае и Японии не разделяли значимости таких ценностей, как индивидуализм и демократия. Японские консерваторы были потрясены проводимыми реформами в их стране и опасались утраты идентичности. В Индии, Индокитае и Индонезии представители местных высших кругов перенимали у населения метрополий высокомерное отношение к «вульгарной американской культуре». Социалисты критиковали необузданный эксплуататорский капитализм, процветающий в США. Мусульмане выражали недовольство насилием и распущенностью, демонстрируемой в телепрограммах и голливудских фильмах. Расизм также был камнем преткновения. Выходцы из стран Азии возмущались, как с ними обращаются белые американцы.
Еще одним важным фактором, усилившим враждебность к США, стало их военное присутствие на континенте. Хотя они
обеспечивали безопасность для местной нестабильной власти, их навязчивость раздражала даже тех, кто приветствовал экономические выгоды подобного сотрудничества. Негодование местного населения вызывало откровенно расистское поведение американских военнослужащих, привилегии военного контингента. Во время корейской и вьетнамской войн американцы не делали различий между мирным населением и повстанцами и уничтожали всех. Вьетнамская война наглядно продемонстрировала, как различаются взгляды США и стран Азии на ситуацию в регионе. Американцы полагали, - пишут авторы, - что вьетнамская война избавит Азию от коммунизма и заодно усилит доверие Вашингтону. В свою очередь коммунистические деятели использовали ситуацию и детально освещали американские беззакония, содействуя росту антиамериканизма в других странах региона. В Южном Вьетнаме антиамериканские настроения выказывали даже буддистские священники и студенты университетов. Массовые антиамериканские выступления прошли в Японии, в них принимали участие не только японские коммунисты, но и учащаяся молодежь. Действия США в Кампучии еще более усилили антиамериканизм в странах Азии. Поддержка Вашингтоном диктаторских или нелегитимных правительств в других странах углубляла негативное отношение к США.
Окончание «холодной войны» добавило некоторые нюансы в оценку США, но основа осталась неизменной. С одной стороны, идея американской демократии сохраняла свою привлекательность, США по-прежнему расценивалась как страна больших возможностей. С другой стороны, мало кто верил в добрые намерения американской политики.
Крах СССР укрепил американцев в убеждении, что демократия и рыночная экономика дают возможность доминировать над недемократическими обществами, ослабленными неэффективной плановой экономикой. Но подобный рост американского могущества и власти вызвал опасения у значительной части населения во всем мире.
В конце XX и начале XXI в. к существовавшим ранее добавились новые вызовы. Военные действия в Ираке, интервенции в Косово и Боснии изменили отношение к США мусульманских стран и уменьшили количество тех, кто высказывал проамериканские взгляды. Поэтому в будущем американцы могут столкнуться с
гораздо более серьезными проблемами, чем это было в прошлом, -пишут в заключении Коэн и Бернкопф-Такер.
Итоги форума подводятся в статье профессора Мичиганского университета, специалиста по Ближнему Востоку Д. Коула «Антиамериканизм: это политика». В целом он положительно оценивает исследование Г. Грандина (1), но замечает, что автор не уделил должного внимания антиамериканизму представителей левых движений в Латинской Америке. Более слабым и неубедительным Ко-ул считает культурологический подход Дж. Гинов-Хект. Она, по мнению автора, не смогла показать взаимоотношений между культурным и политическим аспектом антиамериканизма. Сложно согласиться с ее утверждением о том, что антиамериканизм стал политическим в период «холодной войны». А как же быть с антиамериканизмом коммунистических и фашистских стран, -спрашивает Коул. Вне поля ее зрения остались экономические факторы антиамериканизма в Европе. В статье В. Коэна и Н. Бернкопф-Такера (3) Коул находит значительное преобладание материалов о Восточной Азии по сравнению со странами Юго-восточной и Юго-западной Азии.
Далее он приводит многочисленные данные социологических опросов, показывающие изменение отношения к США в странах Ближнего Востока в XXI в. Коул категорически не согласен с тем, что антиамериканизм имеет исключительно культурные корни. Это, - пишет он, - очень непостоянное и чувствительное к различным изменениям явление, зависящее не от политических и культурных ценностей, а от внешнеполитического курса США.
Ю.В. Дунаева
