CC BY
13
действия и социальной структуры. Эти интерпретации осуществляются,, исходя из теоретических представлений о символических формах и социальной жизни. Культурная социология формулирует утверждения о социальных причинах, определяет индивидуальных и коллективных субъектов социального действия как агентов и т.д. Таким образом, специфика объяснения культурной социологии обусловлена ее методом исследования культурных структур больших групп людей. МакЛеннан, очевидно, не является неомарксистом и сторонником материализма в социологии. Однако он не считает необходимым уделять слишком много внимания социальным представлениям. Александер благодарен ему за интерес к его теории и постарается еще точнее сформулировать свою позицию.
П.Н. Фомичев
2006.03.003-004. ЧТО МЕШАЕТ АДЕКВАТНОМУ ПОНИМАНИЮ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ? (ОБЗОР ДИСКУССИЙ В БРИТАНСКОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ). (Сводный реферат).
2006.03.003. HOWARTH C., VOELKLEIN C. A review of controversies about social representations theory: a British debate // Culture a. society. L., 2005. - Vol. 11. N 4 - P. 431-454.
2006.03.004. RAUDSEPP M. Why is so difficult to understand the theory of social representations // Culture a. society. L., 2005. - Vol. 11. N 4 - P.455-468.
Теория социальных представлений (ТСП) является одной из самых дискуссионных концепций (и даже направлений развития) современной социальной психологии, утверждают британские психологи К. Ховарт и К. Фоелклайн (Лондонская школа экономики). Эти дискуссии особенно оживленны в среде британских социальных психологов, которые познакомились с теоретическим детищем француза С. Московиси почти через 20 лет после выхода в свет его классического труда об «образе» психоанализа во французском обществе (1961). Настало время, считают Фоелклайн и Ховарт, разобраться в этом потоке критики и выяснить, в чем замечания в адрес ТСП справедливы, а в чем они являются следствием неадекватного понимания этой концепции. Такой «анализ критического анализа» будет способствовать
теоретическому развитию ТСП и европейской социальной психологии в целом, полагают авторы.
Большинство социальных аналитиков, в том числе и противники концепции Московиси, единодушны в том, что ТСП выступает сегодня значимой альтернативой доминирующей американской версии социальной психологии, которая «грешит индивидуализмом, бихевиоризмом и чрезмерным увлечением лабораторными экспериментами» (003, с. 432). Тем не менее вот уже 25 лет европейские специализированные журналы регулярно публикую статьи, в которых последователей Московиси обвиняют в концептуальной путанице, неразработанности основных положений и погрешностях эмпирического приложения ТСП. В потоке этих негативных откликов Фоелклайн и Ховарт выделяют четыре основных направления критики и последовательно разбирают аргументы «за» и «против».
По мнению авторов статьи, главная причина неправильной интерпретации идей Московиси его британскими критиками (а зачастую - и адептами) - диаметрально противоположные трактовки «сложных и динамичных отношений между социальной структурой и индивидуальным субъектом действия» (003, с. 432). Европейские (и североамериканские) исследователи хранят верность картезианскому дуализму и рассматривают индивида, его восприятие и познание как феномены, существующие отдельно от социального и культурного контекста, и наоборот. Для Московиси же социальные представления - это «понятие диалектическое», которое описывает феномен, «существующий в одно и то же время между индивидами и обществом, где эти индивиды живут» (там же). Именно это уникальное «местоположение» социальных представлений («одновременно» и «между») обусловило парадоксальные обвинения сторонников Московиси в социальном детерминизме и когнитивном редукционизме, замечают Фоелклайн и Ховарт. Два других направления критики в адрес ТСП - это констатация ее слабой социально-критической направленности и расплывчатости исходных теоретических понятий. С этого -последнего - «недостатка» концепции Московиси и начинают свой обзор британские исследователи.
Становление ТСП, как известно, началось с изучения процесса и результата распространения научного понятия
психоанализа во Франции в 50-е годы прошлого века. Используя сложную комбинацию методов (опрос, интервью, контент-анализ французских СМИ, специальные процедуры выборки в разных социальных группах), Московиси получил внушительный собирательный образ «психоанализа и его публики», который характеризовался «разнообразием мнений», и именно эти «гетерогенность и напряженность» представлений, обнаруженные в собранном эмпирическом материале, и пытался сохранить французский психолог, обозначив их как «социальные представления».
Это наименование, продолжают Фоелклайн и Ховарт, восходит к классическому понятию французской социологии -термину «коллективные представления» Э. Дюркгейма. Однако у Дюркгейма данный термин обозначал «слишком много» - науку, идеологию, мировоззрение, миф; именно нерасчлененность и обобщенность и не устраивали Московиси. Кроме того, понятие коллективных представлений плохо вписывалось в динамичный контекст современного общества, поскольку французский социолог апеллировал к единому, постоянному и неизменному авторитетному источнику социального знания. Московиси же, по его собственным словам, отказался от определения «коллективный», стремясь подчеркнуть множественность представлений и их разнообразие в пределах группы.
Таким образом, пишут британские психологи, родоначальника ТСП интересовали «отношения между социокультурной интерсубъективностью и психологической организацией знания». Поэтому он отказался от статической идеи раз и навсегда сформировавшихся коллективных представлений в пользу изучения «активно функционирующих, динамичных и изменчивых представлений социальных» (003, с. 433). Представления, настаивал Московиси, не являются только копией или репрезентацией вещи, они имеют значимый символический компонент, и именно в символическом измерении пространства социальных представлений осуществляется социокультурное творчество их субъектов -индивидов и социальных групп. Другими словами, «трансформировав исходное понятие Дюркгейма, Московиси намеренно допустил сосуществование соперничающих и в чем-то
противоречивых версий реальности в одних и тех же сообществе, культуре, индивиде» (003, с. 433).
Несмотря на подробную характеристику социальных представлений в книге Московиси и в работах его французских последователей, адептов ТСП постоянно упрекают в расплывчатости определений и нечеткости дефиниций. На самом деле в работах родоначальника этой концепции можно найти достаточно краткие и ясные определения, например такое: «Социальное представление - это способ выработки сообществом людей конкретного социального объекта с целью определения линии поведения и коммуникации в отношении его» (цит. по: 003, с.436). Однако Московиси полагал, что однозначное и «завершенное» определение не годится для столь динамичного, летучего явления, как социальное представление. Гипотетико-дедуктивной модели, предоставляющей исследователю четкие указания относительно проверки и операционализации теории, автор ТСП предпочел индуктивно-дескриптивный подход, который получил развитие в работах его последователей.
Одной из причин многолетней «загадочности» феномена социальных представлений для британских и северо-американских психологов служит тот парадоксальный факт, что классическая работа Московиси все еще не переведена на английский язык. То же самое касается и работ его сторонников в Испании и Германии. Имеющиеся же переводы менее значительных статей и исследований в рамках ТСП нередко искажают исходный замысел «вследствие определенной связи между языком и культурой, что нередко приводит к искажению или утрате исходного смысла» (003, с. 436). В частности, «представление» (representation) для носителя англо-саксонской культуры - это главным образом «отражение», «копия» и в меньшей степени - ре-презентация, репродукция, то есть активное и целенаправленное действие (которое как раз и акцентируется во французском значении слова).
Рассуждая о концептуальной путанице ТСП, критики замечают, что ее основной термин частично совпадает с имеющимися социологическими категориями (здравый смысл, идеология, наука, культура, обыденное сознание), и потому его введение в научный оборот неоправданно. Кроме того, основоположника ТСП обвиняют в непоследовательности
толкования понятия «социальное представление» - как универсального для всех культур и народов и в качестве специфической характеристики мировоззрения конкретных социальных групп. По мнению Фоелклайн и Ховарт, Московиси принципиально отказался от терминов социологии, так как они являются слишком общими и не могут ничего добавить к характеристике конкретных форм социального знания. Что же касается универсальности / конкретности понятия «социальное представление», то французский психолог всегда настаивал на том, что любое общество и любая культура обладают навыками репрезентации различных форм социального знания. Другими словами, ТСП придерживается «универсальной трактовки социальных представлений как неотъемлемой черты социальной жизни во всех культурах» (003, с. 437). Другое дело, что в эпоху позднего модерна представления становятся более разнообразными, меняется скорость их трансформации и «продолжительность жизни» вследствие «кардинального изменения источников власти, авторитета и знания». Таким образом, всегда и везде «социальный мир оказывает фундаментальное воздействие не только на то, что мы думаем, но, в особенности, как мы это делаем», - резюмируют свои наблюдения Фоелклайн и Ховарт.
Московиси отказался от социологических категорий, поскольку они не способствовали пониманию психологических принципов организации знания как социального продукта. Но, отказавшись от трактовки представлений в терминах социологии (представлявших этот феномен как «конечный» элемент анализа), автор ТСП не смог прибегнуть и к традиционным категориям психологии. С точки зрения психолога, представление есть синоним индивидуальной внутренней рефлексии, искажающей реальность. Для Московиси же объект не просто воспроизводится сознанием индивида, но зарождается, продуцируется вследствие социокогнитивной активности субъекта («пользователя»), возникает внутри параллельных и совпадающих во времени и пространстве социального и психологического процессов. Поэтому для него представление - это всегда представление социальное, отличное от «кратковременных реакций на объекты, не зависящие
от социального субъекта и его намерений», которые «принято обозначать как мнения, аттитюды или стереотипы» (003, с. 438).
Второе направление критики в адрес ТСП, продолжают авторы статьи, состоит в том, что эта концепция не оставляет людям права на рефлексию, творчество и познавательную свободу, делая их заложниками наличных социальных представлений. Именно так, в духе социального детерминизма, толкуют противники Московиси его известное высказывание о том, что представления навязывают нам себя с непреодолимой силой, так что реальность сегодняшнего дня с неизбежностью контролируется реалиями дня вчерашнего. Власть социальных представлений, утверждают критики, делает невозможными социокультурные перемены, она принуждает социальных субъектов к «вечному консенсусу» и тем самым делает проблематичной саму психологическую науку как изучение диалога, конфликта, размышлений и споров.
Аргументы подобного рода, замечают Фоелклайн и Ховарт, обусловлены неправомерным сведением ТСП к одному из двух важнейших ее элементов (при замалчивании другого), а именно -абсолютизацией воздействия культуры и общества на индивидуальное познание социального мира. Между тем родоначальник ТСП стоял на позициях «диалектической эпистемологии», и потому в его концепции «культура и познание существуют только в символической взаимосвязи: представление -это не просто повторение или воспроизведение идеи, предложенной доминирующей в обществе группой, оно включает целенаправленное, намеренное действие всех своих участников» (003, с.439). Это «действие» означает диалог, обсуждение, конфликт, спор, трансформацию и изменение - как способы «усвоения» господствующих в культуре социальных представлений. Индивидуальное принятие / опровержение представлений (например, в ходе социализации или формирования идентичности) происходит посредством переговоров, диалога и столкновения мнений и «образов мира». С этой точки зрения, теория Московиси не только не является «детерминистской», но, напротив, «включает в себя и описывает динамику мышления, языка и социальной практики как взаимосвязанных социокультурных и в то же время индивидуальных феноменов,
которые со-конструируются посредством столкновения и поляризации антиномий» (003, с. 440). Следовательно, консенсуальная реальность социальных представлений - это не исходное условие, а конечное (динамическое, трансформирующееся, изменчивое) следствие социокультурного творчества, обмена и использования этих представлений их субъектами.
Одной из причин интерпретации ТСП в духе социального детерминизма авторы статьи считают неадекватное понимание прилагательного «социальный» в словосочетании «социальные представления». Критики ограничиваются толкованием его в смысле общепринятого, разделяемого всеми, или консенсуального. Между тем Московиси неоднократно указывал на тройственность значения представлений как социальных феноменов. Во-первых, представления создают (образуют) единую культуру и таким образом оформляют символические границы (и идентичность) сообществ и групп. Во-вторых, представления - это плод совокупного творчества людей посредством коммуникации и социального взаимодействия, а значит, они не могут (по определению) принадлежать отдельным индивидам. В-третьих, содержание и конкретные формы представлений обусловлены историческим и экономическим контекстом, а также социальной практикой и общим культурным контекстом. Таким образом, резюмируют идеи Московиси Фоелклайн и Ховарт, социальный консенсус в рамках ТСП «понимается в терминах холизма и социальной динамики, а не как синоним единообразия и подобия» (003, с. 441). Вместе с тем теоретическое осмысление роли конфликта, обмена мнениями и аргументами, а также принципы содержательной динамики социальных представлений разработаны недостаточно и до сих пор остаются белым пятном, концепции Московиси.
Представители дискурсивной психологии, продолжают авторы статьи, также обвиняют ТСП в детерминизме, но уже не социальном, а психологическом, то есть в абсолютизации когнитивных факторов формирования и функционирования представлений. С этой точки зрения, механизмы объективации и анкеровки (описанные Московиси и являющиеся предметом активного экспериментального изучения его коллег) - это
«досадные пережитки когнитивизма» и метафоры сознания как «информационного процессора». Дискурсивные психологи (британцы Дж. Семин, Дж. Поттер, И. Литтон) отождествляют анкеровку и объективацию с категоризацией и схематизацией (то есть с чисто внутренними психологическими процессами) и на этом основании делают вывод о недопустимом «когнитивистском искажении» исходных социальных установок ТСП. Подобная трактовка объективации и анкеровки, замечают Фоелклайн и Ховарт, продиктована сомнительным в своей достоверности тезисом о существовании «чисто когнитивных» процессов. Как показал тщательный анализ социальных представлений, механизмы их объективации и анкеровки в той же мере обусловлены социальным, культурным и идеологическим контекстом, в какой они являются когнитивными феноменами.
Поттер и Литтон предлагают избавиться от когнитивного редукционизма путем «ре-интерпретации социальных представлений в терминах лингвистических репертуаров». Под последними в дискурсивной психологии понимают «периодически используемые системы терминов для характеристики действий, событий и явлений, которые состоят из заданного набора лексических единиц и особых стилистических и грамматических конструкций в совокупности со специфическими фигурами речи» (цит. по: 003, с. 442). В этом случае социальные представления станут частью «социальной практики как дискурса», поясняют свою идею Поттер и Литтон, и не будет необходимости прибегать к категориям идентичности или схемы для их осмысления.
Отвечая критикам, Фоелклайн и Ховарт подчеркивают, что «одной из главных целей ТСП была и остается реконструкция социально-исторической сущности сознания ... с тем, чтобы освободить слово "социальный" от негативных коннотаций» (003, с. 442). Как показано в серии работ И. Марковой, сознание (и познание) в концепции Московиси всегда диалогично и принципиально не сводимо к индивидуальным когнитивным процессам и механизмам. В этом смысле ТСП продолжает «диалогическую и диалектическую традицию Гегеля». Московиси принципиально отказался от понимания сознания как «черного ящика» и всегда рассматривал содержание мышления как историческую и культурную конструкцию, выступающую
объектом социальной коммуникации. ТСП, в отличие от прочих социопсихологических теорий, защищающих идею общезначимости социального знания (его разделяемости с другими), подчеркивает, что познание всегда и непреложно определяется обществом и культурой, то есть является социальным вследствие своего происхождения и содержания, а не потому, что на него воздействуют другие индивидуальные сознания, которые «думают так же».
Что же касается гипотезы о представлении как элементе «лингвистических репертуаров» социального сообщества, то, как сказал родоначальник ТСП, даже если представление в принципе переводимо в дискурс, сам дискурс представлением не является. Более того, как показали последние исследования (в том числе и работа К. Ховарт), представления могут проявлять себя в языке, но они «не обязаны это делать» (они выявляют себя в рисунках, фотографиях, фильмах, СМИ, а также - в действиях и поступках, причем некоторые из них, например описанные Ховарт расовые предрассудки в британском обществе, - только в поступках).
Последнее направление критики в адрес ТСП связано с невниманием ее адептов к социальным проблемам современности, обусловленным отношениями власти и идеологическими факторами. Действительно, концепция идеологии - в том виде, как она изначально разрабатывалась Московиси, весьма уязвима с точки зрения насущных проблем современного общества, отмечают Фоелклайн и Ховарт. Московиси рассматривал идеологию как «посредницу» между миром здравого смысла, где формируются и ре-формируются представления (консенсуальный универсум), и миром науки, или экспертного знания (воплощенный универсум), где господствуют суждения, основанные на логике, эксперименте и рациональном выборе. Тем самым идеология оказывается как бы вне мира социальных представлений, она просто «облегчает переход из одного социального универсума в другой, воплощая консенсуальное в категориальное» (цит. по: 003, с. 444). Критики справедливо отмечают непоследовательность основоположника ТСП, который своей теорией двух универсумов практически исключает ученых (носителей экспертного знания) из числа обычных обитателей социума, оперирующих понятиями здравого смысла. В таком случае науку следовало бы признать
«внесоциальным ареалом социального мира», где генерализуется знание «чистых фактов». Недостатком ТСП является и то, что ее адепты, за редким исключением, исследуют только один из аспектов взаимосвязи «двух миров» - влияние науки на повседневное знание (например, процесс превращения психоанализа в элемент обыденного сознания). Между тем, если всякое знание есть социальная конструкция, то необходимо анализировать также обратное воздействие социальных представлений (элементов здравого смысла) на конституирование научных понятий, подчеркивают авторы статьи.
Один из вариантов преодоления жесткого разграничения мира повседневного знания и мира науки предложил Дж. Бренер. Он полагает, что два универсума благополучно сосуществуют в пределах общего (единого для них) социального пространства, следуя каждый своему способу его осмысления. Парадигматический способ мышления, свойственный экспертному (научному) знанию, - это систематический и систематизирующий, абстрактный тип рефлексии о мире, базирующийся на логике, строгом анализе фактов, их установлении и сопоставлении. Нарративный способ мышления (как атрибут здравого смысла) конкретен, сиюминутен, сфокусирован на намерениях и действиях человека; здесь весома роль мифов, историй, фантазий и рассказов. Очевидно, что один и тот же индивид в разных условиях может пользоваться каждым из этих способов когнитивного освоения реальности.
Другой рецепт совершенствования концепции Московиси, позволяющий иначе взглянуть на социальные функции идеологии, предлагает К. Ховарт. С ее точки зрения, различие двух универсумов, о которых говорит автор ТСП, обусловлено самим процессом воплощения (реификации), который превращает то или иное представление в экспертное знание. При этом «реификация наделяет властью определенные представления, придает им законность в качестве доминант по отношению к имеющимся альтернативным представлениям» (003, с. 446). В этой связи насущной задачей аналитиков ТСП становится изучение тех путей и способов, благодаря которым представления, соответствующие интересам элитарных, доминирующих, авторитарных групп, становятся привилегированными системами верований и убеждений,
поддерживая существующий status quo и оправдывая систему социального неравенства. Другими словами, пишет Ховарт, «пришло время подвергнуть анализу роль отношений власти и конфликта в недрах процессов социальной ре-презентации» (003, с. 446).
Подводя итог своему критическому обзору критики ТСП, Фоелклайн и Ховарт подчеркивают, что значительная часть негативных откликов обусловлена непониманием либо искажением исходного замысла Московиси - исследовать формирование и функционирование социальных представлений как феномена (и процесса), одновременно принадлежащего миру когнитивного и сфере социального. Вместе с тем заслуживает серьезного внимания упрек противников Московиси в «некритичности» его концепции и невнимании ее адептов к реальным проблемам современного общества. Недостатком исследований в русле ТСП является также «исключительный интерес к содержанию и структуре социальных представлений - в ущерб осмыслению их функций и самых широких социальных следствий», таких как конфликт, столкновение мнений, социальные изменения, роль идеологии в поддержании существующего социального порядка.
М. Раудсепп (факультет психологии окружающей среды Таллиннского университета, Эстония) согласна с британскими психологами в том, что основная причина трудностей понимания ТСП - это заложенная в системе идей Московиси «концептуализация сложных, динамичных отношений между социальной структурой и индивидуальным субъектом действия» (004, с. 453). Как справедливо указывала И. Маркова, ТСП уходит своими корнями в «рационалистическую диалектику Гегеля»; диалектическая же эпистемология радикально отличается от эмпиристской и механистической эпистемологии здравого смысла и обыденного сознания, которая имплицитно присутствует в мышлении западного исследователя, считает Раудсепп. В более благоприятном положении находятся аналитики, воспитанные в марксистской традиции «почти принудительного изучения диалектического и исторического материализма». Для них диалектика социального и индивидуального, социологического и психологического, о которой говорит Московиси, представляется вполне очевидной. Советские психологи, получившие всемирное
признание (Выготский, Леонтьев, Лурия), считали само собой разумеющимися такие принципы, как укорененность общественного (и группового) сознания в коллективной (социальной) практике, культурно-историческая обусловленность индивидуального сознания, двунаправленность и
полидетерминированность связей индивида и общества и т. п. Помимо «научной социализации в традициях эмпиризма» серьезным препятствием для усвоения теоретических идей Московиси его западными коллегами эстонская исследовательница считает также общие культурно-исторические и философские тенденции европейского сознания - «элементаристский, статичный, сфокусированный на объекте способ мышления, уходящий корнями в древнегреческую философию», которому противостоит «холистский, процессуальный, диалектический тип освоения действительности в восточных культурах» (004, с. 456).
В своей статье, задуманной как развитие критико-аналитического обзора Фоелклайн и Хогарт, Раудсепп излагает собственное видение «трудностей ТСП».
Прежде всего необходимо внести ясность в то, как Московиси понимает социальность представлений. Известный тезис об их «нахождении между» индивидами и обществом, в котором эти индивиды живут, не проясняет, а запутывает дело. Этот тезис можно трактовать и в духе методологического индивидуализма (тогда социальное оказывается внешним, противостоящим индивиду), и в терминах холизма, как и предлагает создатель ТСП. В последнем случае социальное становится атрибутом всего, что существует и функционирует в пределах общественной системы. Исходной единицей методологического индивидуализма является изолированный, автономный в своем опыте субъект, социальное же конструируется как итог взаимодействия этих субъектов, а культура становится «агрегатом» общих (общезначимых, разделяемых всеми) представлений, которые навязываются субъекту извне. Холистская перспектива в качестве отправного пункта исследования берет общество как систему социальных отношений, «социальное выступает необходимым атрибутом всех компонентов этой системы, включая человека, и отражает их взаимосвязь и взаимозависимость» (004, с. 457). Каждый индивид является
порождением и выражением социальной системы; в ходе социализации приобретаемые социальные ресурсы посредством межличностной коммуникации превращаются в индивидуальные психологические функции, «социализация и участие в социальных отношениях способствует развитию необходимых психических свойств - сознания, высшей нервной деятельности, Я» (Выготский) (там же).
Следовательно, делает вывод Раудсепп, «социальные представления не просто помещаются "между" обществом и индивидом, но пронизывают их обоих и регулируют их функции в отношении друг друга. Социальность (и социальные представления) не существует отдельно от индивида, не является по отношению к нему "внешней" и не навязывается ему принудительно, но служит необходимым условием его функционирования и действия; индивидуальное сознание и общество / культура являются взаимозависимыми и должны пониматься как часть одной и той же системы» (004, с. 457).
Именно на таких позициях холистского понимания социальной природы мышления и психологических свойств индивида и стоит Московиси, подчеркивает эстонская исследовательница. В свое время Дюркгейм доказывал, что коллективные формы мышления (на уровне общества) есть следствие функционирования макросоциальных систем и не сводимы к сумме индивидуальных репрезентаций. Сегодня Московиси пытается показать то же самое на уровне групп. Таким образом, ТСП анализирует представления как групповой феномен, который не сводим к явлениям индивидуального уровня (отдельное сознание), но, напротив, явления индивидуального уровня рассматриваются здесь как производные от феноменов уровня социального.
Размышляя об уровнях функционирования и формах проявления социальных представлений, Раудсепп сопоставляет идеи Московиси с понятием семиосферы Ю. Лотмана. У Московиси представления «действуют» как содержание субъективного сознания (индивидуальный уровень), участвуют в межличностной / межгрупповой коммуникации (групповой уровень), объективируются в виде продуктов культуры (макросоциальный уровень). Представления, разъясняет Раудсепп,
подобны деньгам: они существуют как безличные банкноты, как предмет межличностного обмена и как частная (личная) собственность.
Лотман, в свою очередь, различает три класса систем, генерирующих социальное знание: сознание человека, текст, культура (как коллективный интеллект). Эти системы имеют структурное подобие и функционируют как живые «организмы»; им присущи особые механизмы продуцирования и изменения значений. Понятие семиосферы, по Лотману, включает все семиотические (символические) ресурсы (семиотически опосредованное общее знание) семиотического субъекта (общество / культура / группа). Можно утверждать, что компонентами семиосферы выступают и социальные представления - в их объективированной и стабилизированной форме (тексты, артефакты, образы, значения, институты). «Как атмосфера для всего живого, символический Umwelt является необходимой метасистемой для функционирования человека» - пишет эстонская исследовательница (004, с. 455). Московиси утверждает, что значение отдельного социального представления теснейшим образом связано с прочими социальными представлениями в пределах сообщества, которые в совокупности образуют символическое пространство социальных смыслов. С этой точки зрения, «идея семиосферы и структурная модель ее семиотического функционирования может оказаться весьма полезной для анализа совокупности социальных представлений как метасистемы представлений индивидуальных, а также для изучения взаимосвязи конкретных социальных представлений внутри целостного пространства социальных смыслов», - делает вывод Раудсепп (004, с. 459).
Поскольку социальное представление - это одна из разновидностей семиотических ресурсов общества, необходимо выделить и описать их специфические компоненты (идеи, чувства, образы, действия, касающиеся того или иного социального объекта), принципы организации (иерархия и системная упорядоченность), функции. Необходимо также иметь в виду, что в качестве элементов семиосферы социальные представления отличают высокий уровень социальной компетентности, поскольку сам процесс репрезентации предполагает обзор альтернативных представлений, существующих в сообществе, и понимание логики
их социальной репрезентации, т.е. определенную совокупность метакогнитивного знания; только на базе такого метазнания индивид может адекватно позиционировать себя внутри репрезентативного поля, замечает Раудсепп.
Таким образом, с позиции внешнего наблюдателя семиосфера - как совокупность всех социальных представлений -формирует символическую среду обитания групп и сообществ; с точки зрения социального субъекта, они образуют его мир (Umwelt), состоящий из релевантных социальных объектов и нарративов. Как справедливо отметил В. Вагнер, «ТСП объясняет социальный мир групп ... т.е. мир домашний, которому противостоит мир грубых фактов, существующий за пределами социального сообщества» (цит. по: 004, с. 460).
Еще одним камнем преткновения для интерпретаторов концепции Московиси служит консенсуальность социальных представлений. Часто их рассматривают как распределение общих идей, образов, мнений среди отдельных индивидов, так что разные сознания получают общее психологическое содержание. Такая позиция является следствием механистической концепции социального как «агрегата частей». На самом деле помимо явного сходства ментальных содержаний коллективность представлений обусловлена общей внутренней логикой (общезначимое понимание рациональности и общих организационных принципов знания) и, в особенности, «разделением знания». Подобно общественному разделению труда, общество практикует «распределение» социальных представлений (или частей одного представления) по разным субъектам, а «интеграция осуществляется посредством социальной деятельности групп». То есть социальные представления обретают свою консенсуальность вследствие общей социальной практики в отношении того или иного объекта и благодаря взаимодействию «рефлексивных групп». Кроме того, представления предполагают «коллективное соглашение и историю социальных интеракций», связанных с ними. Другими словами, «совместные скоординированные действия образуют фундамент консенсуальности социальных представлений в рефлексивных группах» (004, с. 461). Это - тот самый функциональный консенсус, то есть единодушие, необходимое для поддержания группы в качестве рефлексивной социальной единицы, о котором
упоминал В. Вагнер, противопоставляя его «консенсусу нумерическому». Адекватное понимание консенсуальной природы социальных представлений позволяет избежать распространенной ошибочной их трактовки как сугубо ментальных содержаний индивидуального сознания, поскольку акцентирует их связь с социальной практикой (коммуникация и совместная деятельность). Социальные представления не только являются составляющей практики повседневной жизни, они отражают историю социальной практики, формируются ею и изменяются вместе с ней.
В заключение своей статьи Раудсепп делает вывод об эвристической ценности концепции Московиси для анализа : а) коммуникативных процессов в группе, связанных с когнитивно-эмоциональным конструированием реальности и б) способов использования социальных представлений в межгрупповом и межличностном процессах конституирования социальной идентичности. Недостатки этой концепции эстонская исследовательница, так же как и ее британские коллеги, связывает с некоторой «умозрительностью», или оторванностью от практических проблем современного общества, и считает полезным интеграцию ТСП с существующими социокультурными подходами, что позволит прояснить «природу механизмов, заставляющих людей, размышляющих о социальных объектах, прибегать к социальным представлениям» (004, с. 466).
Е.В. Якимова
