CC BY
103
количество находок оружия) и необходимость в фортификационных сооружениях просто отсутствовала (с. 130-131).
Вместе с тем по насыщенности культурного слоя разнообразными бытовыми предметами и орудиями труда, металлическими украшениями и деталями костюма, стеклянными бусами, предметами христианского культа, амфорной керамикой, актовыми печатями и пломбами Белоозеро не уступает крупным древнерусским городам. Являясь значительным торгово-ремесленным и административным центром, во многом сходным, вероятно, по своей структуре с Новгородом, Белоозеро наряду с ним играло в то же время важную роль в колонизационном движении в качестве одного из ключевых исходных пунктов освоения севера ВосточноЕвропейской равнины (с. 138-139).
В качестве приложения (с. 141-366) в книге помещен каталог вещевых находок из Белоозера, содержащий подробную классификацию отдельных категорий изделий из разных материалов, а также статистические таблицы.
А.Е. Медовичев
2006.02.036. ТРОПИН НА. СЕЛЬСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ XII-XIV ВЕКОВ ЮЖНЫХ ТЕРРИТОРИЙ РЯЗАНСКОЙ ЗЕМЛИ. -Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2004. - 263 с.
Ключевые слова: сельские поселения южных территорий Рязанской земли, ХП-Х1У вв.
Монография посвящена реконструкции преимущественно по археологическим данным процесса исторического развития расположенных на Верхнем Дону и в бассейне р. Воронеж районов Рязанской земли. Рассматриваются этапы освоения древнерусским населением данной территории и поселенческие структуры, материальная культура и погребальный обряд обитателей региона, а также вопрос о юго-западных и южных границах Рязанского княжества.
В пределах изучаемого ареала, отмечает автор во введении, в настоящее время известно 266 древнерусских памятников - городищ, селищ, могильников, монетных кладов. Практически полностью, широкими площадями, раскопано и исследовано 15 поселений. Семь из них расположено на Дону (Долговское, Стрешневское и Се-
милукское городища; поселения у сел Новоникольское, Яблоково, Невежеколодезное и у деревни Замятино), шесть - на р.Воронеж (Животинное городище, городища I и II у села Романово и поселения у сел Крутогорье, Полозово, Шиловское), а также два поселения на р.Матыре (у поселка Казинка и у села Каменное) (с. 11).
Глава 1 включает краткий очерк истории полевых исследований древнерусских памятников рассматриваемой территории и основные данные об изученных объектах. Среди них выделяются городища-крепости, охраняющие торговые пути и дороги; городища -административные центры небольших сельских округ; сельские общинные центры; рядовые селища и промысловые стоянки. Городища-крепости отличаются незначительными размерами укрепленных площадок (0,1-0,24 га), нежилым характером, наличием непосредственно примыкающих к городищу одного - двух селищ со слабо насыщенным культурным слоем. Городища - административные центры имели жилой характер и тяготеющие к ним синхронные селища в округе площадью 150-170 кв.км. Для сельских общинных центров характерны значительные размеры селища (свыше 2 га площади), фиксируемые признаки ремесленного производства, наличие расположенного рядом могильника и ландшафтная приуроченность к более возвышенной местности (в некоторых случаях) (с.74).
В целом, отмечает автор, в изучаемом регионе выявлен только приречный тип расселения. Соответственно, преобладающей была прибрежно-рядовая планировка селищ. Характерной особенностью является также тяготение их к крупным лесным массивам, что объясняется близостью границ с кочевниками. Имеющиеся данные о размерах 121 селища демонстрируют преобладание небольших по площади памятников. Селища площадью до 1 га составляют 60% (из них площадью 0,1-0,5 га - 45%) памятников, площадью 1-2 га - 19% и свыше 2 га - 21% (с. 90). К домонгольскому периоду относится 41% древнерусских поселений. Заметный рост их числа в последующую эпоху (вторая половина XIII - первая половина XIV в.) объясняется сравнительно высокой степенью залесенности юго-западных и южных территорий Рязанской земли, находившихся по этой причине вне зоны активного скотоводства ордынцев.
Всего на рассматриваемой территории зафиксировано 28 локальных групп памятников, которые, по мнению автора, можно связать с территориальными общинами. Известны, однако, и многочисленные примеры таких памятников, которые сами по себе являлись, по-видимому, общинами и общинными центрами одновременно. Примером могут служить такие крупные селища, как Полозово (не менее 15 га), Яблоково 1 (10 га), Липовка (3,5 га) и др. Локальные группы памятников образуют группы концентрации памятников (ГКП) или «кусты памятников», которые, с точки зрения автора, соответствовали крупным административным единицам того времени (с. 91).
Модели расселения, представленные территориально обособленным, как правило, крупным селищем, а также группой, состоящей из «основного» селища с расположенными рядом одним-двумя пунктами незначительных размеров либо группой равнозначных по основным признакам памятникам, характерны как для домонгольского, так и для монгольского времени. Локальные группы, состоящие из городища и тяготеющих к нему селищ, свойственны только домонгольскому периоду (там же).
В главе 2 рассматриваются жилища, хозяйственные постройки и производственные сооружения, выявленные при раскопках древнерусских поселений. Из 60 жилых построек, о которых имеются сведения, 51 сооружение относится к наземным жилищам и 9 - к полуземлянкам. Все постройки имеют срубную или каркасно-столбовую конструкцию. Их обычные размеры - 4x6 и 4x3,8 м (с. 97). Примечательно, что все датированные полуземлянки относятся к периоду XII - первой половины XIII в. Одновременно с ними бытовали наземные дома с глинобитными или дощатыми полами, с подпольными или подпечными ямами, которые стали единственным типом жилых построек в следующий период. В целом, пишет Н.А. Тропин, характер наземного домостроительства бассейна р.Воронеж и Верхнего Дона обнаруживает единство с домостроительными традициями Поочья, тогда как полуземляночные конструкции, по-видимому, свидетельствуют об инфильтрации населения из южных областей Руси, где этот тип построек представлен более широко (с .107).
Хозяйственные сооружения представлены погребами, кладовыми, наземными постройками типа амбаров. Все они, как отмеча-
ет автор, имеют широкие аналогии и являются характерными как для остальной территории Рязанской земли, так и для южной Руси. Помимо них на сельских поселениях бассейна Верхнего Дона и р.Воронеж были выявлены специальные производственные комплексы, связанные с металлургией и гончарством - металлургические печи (домницы), гончарные горны, ямы для хранения сырой глины и постройки для просушки сосудов.
Предметы материальной культуры (глава 3) анализируются по таким основным категориям, как керамика, орудия труда, украшения, предметы быта и вооружение. Керамические комплексы поселений представлены главным образом горшками, подразделяющимися на несколько групп с вариантами внутри каждой из них, а также мисками. Орнаментация посуды в целом аналогична керамическим орнаментам других территорий Руси. При этом, однако, если для памятников бассейна Верхнего Дона характерным является преобладание линейного орнамента, то на воронежских памятниках волнистый орнамент посуды встречается чаще линейного, что, по мнению автора, определялось территориальной спецификой заселения в предмонгольскую эпоху. Со второй половины XIII в. волнистый орнамент становится ведущим на всей южной территории Рязанской земли (с. 141-142).
Характер хозяйственной деятельности обитателей поселений документирован находками орудий уборки урожая и покоса (серпы, косы, нож-косарь, жернова); промысловых орудий, связанных с рыболовством (крючки, пешни, глиняные грузила); инструментов, связанных с обработкой дерева (топоры, скобели, тесла, долота, сверла) и металла (зубило, пробойники, напильник, молоточек, пинцеты).
Значительную часть находок составляют украшения из бронзы, меди, стекла, янтаря (браслеты, гривны, височные кольца, перстни, серьги, бусы и т.д.). Предметы вооружения представлены наконечниками копий, сулиц и стрел, мечом романского типа и пластинами от доспеха. К бытовым предметам относятся ножи, ножницы (шарнирные и пружинные), замки, ключи, кресала, ременные пряжки, пряслица и т.д. Отдельную группу составляют немногочисленные предметы христианского культа (нательные кресты, крест-энколпион).
Глава 4 посвящена изучению погребального обряда населения изучаемого региона. Источники по нему, впрочем, весьма немногочисленны, отмечает автор. Их основу составляют материалы могильника у села Каменное, где было исследовано 45 погребений. Некоторую дополнительную информацию дает частично раскопанный могильник у села Казинка, а также ряд отдельных захоронений. В целом различия в погребальной обрядности между группами захоронений XII - первой половины XIII в. и второй половины ХШ-Х^ в. не принципиальны, но тем не менее имеются, пишет Н.А. Тропин. Погребальный обряд первой хронологической группы отражает в своей основе христианские нормы, к которым следует отнести трупоположение, западную ориентировку умерших, определенное положение рук. Последнее, однако, не отличается стабильностью, что является типичным для XII - первой половины XIII в., когда канон погребального обряда еще не утвердился в полной мере. Более того, в нем четко прослеживаются элементы языческих верований (сопровождающий инвентарь, следы культа огня и т.п.) (с. 184).
В главе 5 реконструируется процесс исторического развития южных территорий Рязанской земли в XII-XV вв. Ранняя миграция древнерусского населения в этот регион приходится на рубеж XI-
XII вв. после некоторого его запустения, последовавшего за прекращением существования к концу X в. основной части памятников боршевской славянской культуры. Однако наиболее массовый приток сюда населения происходит во второй половине XII - первой половине XIII в. Самым южным форпостом Рязанского княжества на Дону становится Семилукское городище - сторожевая крепость и административный центр складывающейся сельской округи. На р.Воронеж такую же функцию выполняли Животинное городище и два городища у села Ленино (Романово). Здесь, как полагает автор, формируется волость «Воронеж» - политико-административная единица Рязанского княжества, к середине
XIII в. занимавшая почти весь бассейн р. Воронеж (с. 194).
Монголо-татарское нашествие середины XIII в. не оказало катастрофического воздействия на изучаемый регион. Из известных по раскопкам памятников жизнь прекратилась лишь на немногих поселениях. Более того, во второй половине XIII - первой половине XIV в. наблюдается заметное увеличение количества па-
мятников. В два раза возрастает число крупных поселений, среди которых выделяются «селища-гиганты» площадью в 10-20 га. По археологическим материалам фиксируется активизация торговых связей с Ордой и Востоком. Однако во второй половине XIV и на протяжении всего XV в. в регионе растет нестабильность из-за участившихся татарских набегов. Происходит постепенное запустение территории Верхнего Подонья, и новая фаза ее освоения приходится уже на вторую половину XVI в. (с.207).
В качестве приложений в книге помещен «Каталог древнерусских памятников XII-XV веков южных территорий Рязанской земли» (с. 218-237), а также публикуются результаты металлографических исследований коллекций железных предметов из поселений Верхнего Подонья (с. 238-258) и результаты исследований остеологического материала с поселения 10 у деревни Замятино (с. 259-261).
А.Е. Медовичев
2006.02.037. ВОЕННОЕ ДЕЛО НОМАДОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В СЯНЬБИЙСКУЮ ЭПОХУ: СБ. НАУЧ. ТР. / Новосиб. гос. ун-т; Под ред. Худякова Ю. С., Скобелева С. Г. - Новосибирск, 2005. - 231 с.
Ключевые слова: военное дело номадов Центральной Азии, I тыс. н.э.
Сборник посвящен изучению комплекса вооружения и военного дела кочевников Центральной Азии в эпоху господства здесь народа сяньби, объединившего во П^ вв. под своей властью практически все племена, входившие до того в состав хуннской державы. Важность данной темы, как отмечается во введении, обусловлена той ролью, которую сыграли сяньбийцы в развитии тяжеловооруженной панцирной кавалерии как особого рода войск в кочевом мире в течение I тыс. н.э., а также в распространении наиболее совершенных видов оружия ближнего боя, защитного доспе-ха и конского снаряжения. В публикуемых статьях вводятся в научный оборот новые, не привлекавшиеся ранее материалы из сянь-бийских памятников, исследованных китайскими археологами, а также иконографические материалы с территории северных китайских государств, во главе которых во второй четверти I тыс. н.э. находились династии сяньбийского происхождения, и где кочевни-
