CC BY
27
Ф. Хаге, изучивший доводы обеих сторон, приходит к следующим выводам. Ощущение недостатка литературных произведений, затрагивающих данную тему, как и недостатка собственно значительных произведений, несомненно, присутствует. Но объясняется это особенностями не столько творческого процесса, сколько восприятия: «На самом деле, было издано множество романов и рассказов о “воздушной войне”, но даже те немногие, которые вообще были замечены, вскоре оказались забыты (показательный пример - роман Ледига “Возмездие”)», причисляемый исследователем к «шедеврам послевоенной немецкой литературы» (с. 120). Что касается молчания старшего поколения, оно действительно отчасти объясняется чувством вины. Ф. Хаге подчеркивает, что и сам В.Г. Зебальд пропагандировал «молчание вовлеченных» (с. 124). Самым неоднозначным автор книги считает вопрос о табу на данную тему. Он полагает, что хотя запрета как такового в Западной Германии не существовало, все же присутствовало своего рода негласное неодобрение, которое отчасти объяснялось ощущением вины - как у самих писателей, так и у их потенциальных читателей. К тому же сложность самой темы, неуверенность в собственных силах при ее разработке не способствовали стремлению писателей взяться за эту проблематику. Ситуацию в Восточной Германии хорошо описала Моника Марон (р. 1941): «О Дрездене говорили. Исключительно англо-американская атака, это было известно. Все остальное - табу, как изнасилования» (с. 125, 211).
Во второй части книги собраны интервью Фолькера Хаге с писателями, пережившими бомбардировки. Среди них Вольф Бирман (р. 1936, Гамбург), Дитер Форте (р. 1935, Дюссельдорф), Рольф Хохут (р. 1931, Эшвеге), Вальтер Кемповски (р. 1929, Росток), Александр Клюге (р. 1932, Хальберштадт), Моника Марон (р. 1941, Берлин).
Е.В. Соколова
2005.04.038. ГРОМОВ М.Д. СОВРЕМЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА НА ЯЗЫКЕ СУАХИЛИ. - М.: ИМЛИ РАН, 2004. -319 с.
Автор - доктор филол. наук М.Д. Громов (ИМЛИ) исследует современную литературу на языке суахили, самом распространенном из языков Тропической Африки (общая численность говорящих составляет от 40 до 50 миллионов человек, населяющих страны Восточной и Центральной Африки). Литература на суахили, одна из древнейших в Африке, является продуктом синтеза двух культур - арабо-
мусульманской и народов банту, а также присутствием индийских и персидских элементов. Исламская дидактика переплетается в ней с традиционной африканской этикой; сюжеты арабской литературы соседствуют с мотивами африканского эпоса; арабская волшебная сказка - с африканскими «животными» циклами.
Автор широко привлекает «полевой материал», собранный им во время научных поездок в страны Восточной Африки в 1995 - начале 2000 г. (интервью с писателями, материалы коллоквиумов, конференций, архивные и библиотечные материалы и т.п.).
Хотя изучение литературы на языке суахили началось во второй половине XIX в., все работы были обращены к так называемому «классическому» периоду, охватывающему начало XVIII - первую треть ХХ в. Изучение современной литературы началось только в 50-60-е годы ХХ в. и пока с трудом поддается даже первоначальной систематизации. Однако, по мнению автора, современный период представляет несомненный интерес прежде всего как пример успешного взаимодействия африканских литератур с литературами Запада, а в отдельных случаях - с литературами Восточной Европы и некоторых стран Азии. Особого внимания заслуживает развитие суахилийской прозы, в которой наиболее полно сказывается специфика литературного процесса в странах Африки: стадиальный синкретизм, типичный для литератур, позднее других включившихся в общемировое литературное развитие; активное освоение опыта мировой литературы; изменчивость, подвижность литературных форм и т. п. Все это характерно и для современной суахилийской поэзии с ее существенной трансформацией в области традиционных поэтических форм. Драматургия на суахили осваивает современные жанры, предпочитая хорошо знакомую просветительскую драму и фарсово-комедийные формы.
Наибольшее внимание в реферируемой работе уделено суахилий-ской прозе. Изучение динамики ее развития позволяет, по мнению М.Д. Громова, выявить новые аспекты истории африканских литератур и существенно дополнить общую картину литературного процесса в странах Тропической Африки.
Литература на суахили в двух соседних восточноафриканских странах развивается неравномерно: если в Объединенной Республике Танзания для суахили предоставлен «режим наибольшего благоприятствования» (это основной язык страны), то в Кении правительство отдает предпочтение английскому языку, вследствие чего суахилийская литера-
тура выступает как «вторичная». В Танзании же суахили занимает доминирующее положение не только в литературе, но и в общественной жизни, благодаря государственной политике «суахилизации». «Нижней границей» становления и развития современной суахилийской литературы автор считает 1960 г. -«год Африки», когда обретение политической независимости большинством африканских стран дало новый импульс развитию культуры.
В главе «Танзанийская проза на суахили: от “лубка” до постмодернизма» М.Д. Громов констатирует, что одним из факторов, существенно повлиявших на развитие танзанийской прозы, стало принятие новой государственной идеологии - «уджамаа» («жизнь одной семьей»),
модернизированного варианта «африканского социализма», объявившего основной социальной ячейкой традиционную сельскую общину. В рамках этой идеологии литературе отводилась роль составной части «социалистической революции», инструмента партийной политики, орудия пропаганды идей уджамаа в широких массах населения.
Политика «суахилизации», идеи уджамаа составили ту систему координат, в которой на протяжении последовавшего за провозглашением независимости десятилетия развивалась молодая танзанийская литература. Интенсивные поиски новых художественных форм, способных, с одной стороны, объективно отразить набиравшие стремительный темп перемены в жизни страны, а с другой - наиболее полно воплотить задачи партийной политики, происходят в этот период именно в прозе, которая в начале 60-х годов становится быстро развивающейся частью художественной литературы.
Просветительские идеи, заложенные в колониальный период в творчестве Шаабана Роберта, в 60-е годы попали на благодатную почву. Идеология «африканского социализма» с ее претензией на независимость от исторических обстоятельств, свободой выбора социального строя ориентировалась на «естественный разум» человека, на сознание масс как движущую силу общественного переустройства. Колыбелью «естественного разума» представлялась патриархальная община. Дидактическое начало традиционной литературы, сохранившееся в произведениях Шаабана Роберта, оставалось доминирующим в прозе 60-х. Танзанийские прозаики обращались к европейской жанровой системе, развивая заложенный Шаабаном принцип ее адаптации к местному языку, используя наряду с этим элементы местной литературной традиции и фольклора. В сравнительно короткий срок - за два десятилетия -в танзанийской прозе
возникли жанры, складывавшиеся в европейской литературе веками: «фольклорная» литература сосуществует здесь с образцами исторического жанра, нравоучительные повести - с заметным влиянием просветительских идей, традиционной дидактики - с детективом, бытописательская проза - с романом социальным.
В танзанийской прозе, как и в прозе других стран Тропической Африки, ощутимы два литературных потока: элитарный, предназначенный для образованного читателя, представителей интеллигенции, и массовый, ориентированный на широкую аудиторию. Своеобразие литературной ситуации состоит в том, что в ней представлен весомый в художественном отношении пласт прозы не на европейских языках, а на суахили.
Танзанийская проза прошла не просто ускоренный, а «сверхуско-ренный» (И. Д. Никифорова) путь развития. Интенсивность освоения в сжатый период новых художественных форм проявляется не только в стадиальном синкретизме, но и в крайней подвижности жанровых границ, взаимодействии в произведениях разнородных повествовательных элементов, в том числе «переплавленных» (М.М. Бахтин) в структуре новых прозаических форм элементов европейских и традиционно суаха-лийских жанров.
Господствовавший в 60-е годы способ художественного освоения действительности, наиболее ярко проявившийся в бытописательстве, М.Д. Громов определяет как «стихийно реалистический». Его специфической чертой является скрупулезное «фотографическое» изображение окружающего, в котором писатели видят «залог художественной правды произведения». С развитием авторского мастерства танзанийских писателей стало возможным говорить о появлении в их творчестве элементов просветительского, критического и социалистического реализма, зачастую сочетающихся в рамках одного произведения. Интенсивное освоение опыта мировой литературы, синтез современных и традиционных элементов создали предпосылки для успешного развития реалистической прозы.
В начале 80-х годов на смену постулатам «уджамаа» пришли новые ценности и ориентиры. В произведениях некоторых «элитарных» авторов нашло выражение разочарование танзанийской интеллигенции в социализме. Сохраняя форму и стилистику принципов «общинного социализма», писатели выводят на литературную сцену нового героя - не народного вожака, как в романах Адама Шафи, а борца-одиночку, проти-
востоящего враждебным общественным силам любыми средствами -вплоть до индивидуального террора («Счастье Йоханы» Сеите Чачаге, 1981; «Пролетарий» Абдрахман Сафари, 1982).
В танзанийской прозе 80-90-х годов сохраняются черты, в той или иной степени присущие всем литературам Тропической Африки - стадиальной синкретизм, подвижность видовых и жанровых границ, поиски новых литературных форм, попытки авторов расширить свою читательскую аудиторию, стремление к выравниванию, синхронизации с мировым литературным процессом. По мнению М.Д. Громова, именно эти тенденции будут определять облик танзанийской литературы в XXI в.
В главе «Суахилиязычная поэзия Танзании: традиция или обновление» автор отмечает, что поэтическая традиция на суахили уходит своими корнями в середину второго тысячелетия новой эры, во времена существования на побережье Восточной Африки так называемой суахи-лийской цивилизации, расцвет которой относится примерно к XV в.
Именно в то время складывались основные жанры традиционной суа-хилийской поэзии: эпические поэмы - 1еп& (тенди, или тензи) и лирические стихи - п^Иат (машаири). Тенди - произведения высокого стиля и чаще всего религиозного содержания; машаири - произведения низкого стиля, свойственного городской литературе, их сюжеты - живые и «злободневные». Генетически тенди и машаири восходят к суахилийской народнопесенной традиции; однако первый из названных жанров практически утратил форму устного бытования, второй - сохранил связь с импровизационно-песенными истоками (машаири исполнялись бродячими сказителями-меленга под аккомпанемент). Эти поэтические жанры практически безраздельно господствуют и в творчестве профессиональных танзанийских поэтов 60-70-х годов, литераторов старшего поколения - ровесников и соратников Шаабана Роберта и Амри Абеди.
Современная танзанийская поэзия на суахили являет собой весьма редкий для современных африканских литератур пример того, как средневековые по сути поэтические формы функционируют как часть литературной системы, во многом определяя ее облик. Возможность ознакомиться и освоить опыт западного стихосложения в Танзании имеет лишь узкий круг поэтов с университетским образованием. Тем не менее в последние десятилетия ХХ в. «новая поэзия» набирала силу. Некоторые из поэтов стремились в своем творчестве сочетать традиционные и модернистские формы; такова поэзия Саида Ахмеда Мохаммеда. По мнению
М.Д. Громова, сосуществование традиционалистского и модернистского направлений танзанийской суахилиязычной поэзии сохранится и в будущем.
В главе «Танзанийская драматургия на суахили» автор отмечает, что становление драматургии в Танзании заметно отличается от ее развития в Кении и Уганде. Элитарность и малодоступность, свойственные англоязычной драматургии соседних стран, с самого начала не были присущи этому роду литературы на суахили, являющемуся языком большинства населения Танзании. Театр здесь с момента своего возникновения был театром для народа.
Путь, пройденный драмой на языке суахили за почти полвека ее развития, аналогичен пути, пройденному драматургическими жанрами в других странах Африки. Активное освоение в 60-70-е годы просветительской, назидательной, исторической драмы в немалой степени определялось тем, что драматургия была поставлена на службу идеологической доктрине, ее пропаганде во всех слоях населения - от крестьянства до интеллигенции. С кризисом идеи уджамаа и ослаблением идеологического нажима в стране начинает интенсивно развиваться интеллектуальная драма, синтезирующая элементы фольклора и традиционной зрелищной культуры, сочетающая черты античной драмы и европейской социальной драматургии, используя новации театра Б. Брехта, «театра абсурда», элементы постмодерна.
М.Д. Громов исследует также суахилиязычную литературу Кении.
Т.М. Миллионщикова
