CC BY
13
ставления о рисках; г) анализ человеческого мышления «как такового», безотносительно к какому-либо эталону или критерию (научному, объективному, адекватному и т.п.); д) реляционный подход к человеческому мышлению, осмысление формирования представлений о риске в контексте «перманентного диалога» (межличностного, индивида и социальных институтов, индивидуального сознания и СМИ и т.п.).
Таким образом, изучение феномена риска в рамках социального конструкционизма (ТСП) означает, прежде всего, изменение аналитического фокуса, т.е. «переход от анализа внутриличностных когнитивных процессов и структур к осмыслению социальной трансмиссии идей», а также - эмоциональной и символической сфер социальной жизни. «Люди конструируют риски, пользуясь линзами, окрашенными в тон их групповой принадлежности и ин-группового опыта, а также опыта собственного Я; при этом они используют арсенал современных им образов, не забывая об отголосках прошлых несчастий человечества» (с. 68).
Е.В.Якимова
2005.04.022. КАРР Д. «МОЯ ДОЧЬ СДЕЛАЛА КАРЬЕРУ, А Я ПРОСТО РАСТИЛА ДЕТЕЙ»: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
СОЦИАЛЬНОГО СРАВНЕНИЯ У ЖЕНЩИН РАЗНЫХ ПОКОЛЕНИЙ. CARR D. «My daughter has a career; I just raised babies»: the psychological consequences of women’s intergenerational social comparisons // Social psychology quart. - L., 2004. - Vol. 67, N 2. - P. 132-154.
Дебора Карр (социологический факультет университета Рутджерс, Нью-Джерси, США) анализирует данные эмпирических исследований самооценки у женщин, которые достигли совершеннолетия в 50-е годы прошлого столетия. Поскольку гендерные стереотипы и культурные идеалы претерпели существенные изменения в последние десятилетия XX в., автор предполагает, что «женщины 50-х», которые по преимуществу посвятили себя семье, должны сегодня испытывать психологический дискомфорт, сравнивая свой жизненный путь с судьбами «женщин 70-х» (в частности - со своими взрослыми дочерьми, которые стремятся сочетать семью и карьеру). Карр последовательно рассматривает следующие аспекты проблемы самооценки «женщин 50-х»: во-первых, она стремится выявить личностные характеристики матерей, сравнивающих свою судьбу с судьбой дочерей и делающих вывод в пользу/не в пользу собственного выбора жизненного пути; во-вторых, исследует воздействие подобных сравнений на самооценку матерей; в-третьих, анализирует
те объяснения, которые дают матери, рассуждая о причинах различия (реже - сходства) женских судеб поколений 50-х и 70-х.
Эмпирическим материалом для обобщения и выводов автора послужили данные, собранные в процессе лонгитюдного исследования, которое проводилось социологами Висконсинского университета в 50-90-х годах. В ходе этого исследования были опрошены 10317 мужчин и женщин (Карр использовала только те материалы, которые касались женщин, имеющих дочерей - всего 489 человек); первая серия интервью была проведена в 1957 г., в год окончания респондентами средней школы, вторая - в 1975 (36 лет), третья - в 1992-1993 гг. (54 года). В последней серии интервью (телефонный опрос) 80% опрошенных были предложены ретроспективные вопросы; 50% предлагалось сравнить свой жизненный путь с судьбой кого-либо из взрослых детей. Выборка висконсинских социологов, по мнению Карр, не является репрезентативной для населения США в целом, она отражает лицо белого англоязычного большинства, получившего хотя бы среднее образование.
Теоретическим основанием исследования автора явилась теория социального сравнения Л. Фестингера (с учетом поправок, внесенных последующим поколением социальных психологов). Социальное сравнение, т.е. сопоставление себя со значимыми другими, является, как известно, мощным фактором формирования самооценки, особенно в неустойчивых или «революционных» социальных контекстах (например, в период ломки старых культурных стереотипов, как было в годы «студенческой революции» конца 60-х). Итоговая самооценка детерминирует психологическое и эмоциональное самочувствие индивида. При этом «восходящее» сравнение (т.е. сопоставление себя с более успешным - по тем или иным параметрам - индивидом) приводит к снижению субъективной самооценки, «нисходящее» сравнение - к ее повышению. Новейшие эмпирические данные, однако, заставляют говорить о более сложной динамике самооценки как следствии социального сравнения, считает Карр. Так, негативное самочувствие (низкая самооценка) может оказаться не следствием, а причиной «восходящего» сравнения, равно как и стимулом для личностного роста. На психологические последствия акта социального сравнения влияют также личностные характеристики субъекта сравнения и ситуационные факторы (так, эффект сравнения наиболее заметен тогда, когда область сравнения приобретает для его субъекта особое значение, как в случае отношений матери и дочери). Негативные результаты сравнения не снижают самооценки субъекта и в том случае,
когда он считает жизненный успех значимого другого частично своей собственной заслугой (воспитание дочери матерью), и, так сказать, греется в лучах его славы. Наконец, социальное сравнение может выступать своего рода стратегией личностного психологического самоусиления. Исследователи выделяют сегодня 4 способа подобного самоусиления: выбор объекта сравнения (как правило, человека менее успешного, чем я сам, что помогает улучшить мое психологическое самочувствие); выбор области сравнения (преимущественно той, в которой я выгляжу лучше, чем той, с кем я себя сравниваю); выбор самозащитной каузальной атрибуции (т.е. попытка повернуть обстоятельства в свою пользу, например, путем утверждения, что я преуспел бы не меньше, если бы мне были предоставлены такие же возможности, как объекту моего сравнения); неадекватное толкование «социального консенсуса», или возрастной (когорт-ной) идентичности (уверенность в том, что мое поведение вполне соответствовало прошлым нормам и социальным представлениям, что именно так поступали мои сверстники).
Все перечисленные стратегии достаточно ярко проявились в поведении и эмоциональных реакциях респонденток, опрошенных вискон-синскими социологами, подчеркивает Карр. Более того, именно эти (выявленные автором данной статьи) стратегии позволяют сделать некоторые выводы, которые существенно меняют прежние представления о психологических следствиях социального сравнения.
Карр использовала как количественные, так и качественные данные, собранные ее коллегами в ходе лонгитюдного исследования; первые послужили основой для идентификации психологических предпосылок и следствий социального сравнения матерей (50-е годы) и дочерей (70-е); вторые позволили дать содержательный анализ интерпретации матерями причин расхождения (реже - совпадения) жизненных путей женщин двух поколений. Главную же задачу своего исследования Карр видела в том, чтобы выяснить характер влияния социального сравнения «мать/дочь» на самооценку и психологическое самочувствие «женщин 50-х».
Анализ количественных (статистических) данных, собранных социологами висконсинского университета, позволил автору сделать следующий принципиальный вывод (расходящийся с принятым сегодня положением теории социального сравнения), а именно: опыт «восходящих» сравнений у матерей 50-х годов практически не влиял на уровень их самооценки. В качестве объяснения обнаруженного парадоксального факта Карр ссылается на упомянутые выше стратегии психологического само-
усиления, действие которых в данном случае она считает очевидным. Прежде всего, матери в большинстве своем были склонны рассматривать свой жизненный путь (семья и дети) как «принятый», «само собой разумевшийся» во времена их молодости (тогда как «сейчас все обстоит иначе»), т. е. оправдывали свой выбор образа жизни ссылкой на социальный стереотип или когортно-возрастную норму. Далее, они акцентировали тот факт, что дочери имели возможность «выбирать свой путь», тогда как их матери являлись жертвами семейных традиций, запретов и авторитетов (в других обстоятельствах, возможно, и они предпочли бы колледж раннему браку). Матери объясняли успехи дочерей ссылками на их личностные качества (целеустремленность, работоспособность, упорство, воля, тогда как они - как личности - были иными). Наконец, матери «защищали» свое психологическое самочувствие и позитивную самооценку уверенностью в том, что профессиональные успехи и социальное признание женщины имеют и свою оборотную сторону - конфликты в семье, развод, неполная семья, стрессы и одиночество (тогда как они в качестве «компенсации» своей социальной невостребованности имели покой и личное счастье). Примечательно, что сравнение этих субъективных интерпретаций жизненного пути с объективными статистическими данными показывает, что женщины 50-х, достигшие пятидесятилетнего возрастного рубежа, в своих ретроспективных ответах были склонны преувеличивать степень распространенности и общезначимости тех поведенческих и жизненных норм, которые они избрали для себя. Так, по данным Висконсинского лонгитюдного исследования, в 1957 г. только 25% респонденток вступили в брак в первые два года по окончании средней школы, а 1/3 продолжила обучение в колледже и позднее выбрала для себя путь сочетания семьи и карьеры, который 20 лет спустя стал преобладающим. «Мой анализ показывает, - заключает Карр, - что исторический контекст и когортная идентичность - особенно в период быстрых социальных изменений - могут стать дополнительными факторами, формирующими нарративы зрелого индивида относительно его раннего опыта и достижений на жизненном пути» (с. 147).
Е.В.Якимова
