CC BY
55ставленную задачу, но не снижает роли участия научных кругов в формировании эффективной и разумной уголовной политики государства.
М.В. Чивгарова
2005.03.031. ХОФЕР Г. фон. ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ В СКАНДИНАВИИ.
HOFER H. von. Brott och straff i Skandinavien // Nord. tidsskr. for krimi-nalvid. - Kobenhavn, 2003. - Ârg. 90, N 3. - S. 178-191.
В статье сотрудника Института криминологии Стокгольмского университета, доктора юридических наук, профессора Ганса фон Хофера освещаются вопросы преступлений и наказаний в Скандинавских странах. Проведенные сравнительные исследования показывают, пишет автор, насколько различается положение стран - членов Европейского союза (включая Норвегию) в зависимости от уровня жизни и организации «системы благосостояния». Все страны Европейского союза, указывает он, можно подразделить на три группы: североевропейскую (Дания, Норвегия, Финляндия, Швеция), которая характеризуется высоким уровнем расходов на социальные нужды, высокой занятостью и слабыми семейными связями, а также незначительным различием доходов населения, низким уровнем классовых различий и бедности; южноевропейскую (Греция, Испания, Италия, Португалия), которой свойственны более низкий жизненный уровень, более высокий уровень безработицы, но очень сильные семейные традиции, высокий уровень различия доходов населения, классовые различия и уровень бедности; западноевропейскую (Австралия, Бельгия, Великобритания, Германия, Ирландия, Люксембург, Нидерланды, Франция), которая занимает промежуточное положение. Великобритания, однако, близка к южноевропейской группе, когда вопрос касается высокой степени различия доходов населения и бедности.
На этом фоне в статье освещается традиционная преступность (кражи и насильственные посягательства) в Скандинавских странах и Финляндии. На основе полученных результатов исследуются вопросы соотношения в благосостоянии и различия в сфере преступлений и наказаний.
Общепринято, что сравнение уровня преступности не должно базироваться на национальной уголовной статистике, целесообразней обратиться к международным исследованиям жертв преступлений (Interna-
tional Crime Victims Surveys, ICVS), которые вполне доступны с конца 80-х годов, даже если они также не свободны от проблем методики.
Международные исследования жертв преступлений проводятся на основе стандартизированных вопросов и телефонных интервью, с произвольно избранными (от 1000 до 5000) лицами из разных стран. Всего было проведено четыре исследования (в 1989, 1992, 1996 и 2000 гг.), в которых приняли участие 19 государств. В частности, Финляндия была единственной из стран Северной Европы, которая приняла участие во всех четырех исследованиях. Швеция участвовала в трех исследованиях, а Дания и Норвегия в одном. В исследования были включены такие виды преступлений, как: кража автомобилей, мотоциклов, велосипедов; взлом, покушение на взлом; грабеж, кража у частных лиц; сексуальные посягательства, а также жестокое обращение и угроза.
Согласно полученным данным, пишет автор, риск оказаться жертвой преступления ниже в Финляндии (18,8%) и Норвегии (16,4%), чем в Швеции (23,4%) и Дании (23,0%). Соответственно средние данные по девяти европейским странам (Австрия, Англия и Уэльс, Бельгия, Германия (Западная), Испания (Каталония), Италия, Нидерланды, Франция, Швейцария) составляют 22,7%. Дания (6,7%) и Швеция (7,7%) (наряду с Нидерландами) выделяются высоким уровнем краж велосипедов (в Норвегии этот показатель составляет 2,8, в Финляндии - 4,5, средние данные по названным девяти европейским странам - 3,4%). В то время как все Скандинавские страны и Финляндия вместе показывают относительно низкий уровень нанесения повреждений автотранспортным средствам (в Дании - 3,8%, в Норвегии - 4,6, в Швеции - 4,6, в Финляндии - 4,4%) и грабежей (в Дании - 0,7%, в Норвегии - 0,5, в Швеции - 0,6, в Финляндии - 0,7%), средние данные по названным девяти европейским странам соответственно составляют - 7,5% и 1,0%. Вместе с тем в Скандинавских странах и Финляндии наблюдается несколько более высокий уровень жестокого обращения и угроз (в Дании - 3,6%, в Норвегии - 3,0, в Швеции - 3,7, в Финляндии - 3,9% относительно соответствующего уровня средних данных по девяти названным европейским странам - 2,7%). По-видимому, пишет автор, это отчасти можно объяснить более высоким уровнем сознания и меньшей терпимостью женщин Скандинавии и Финляндии, когда дело касается того, что они считают социально приемлемым в отношении угроз и насилия.
Данные статистики смертности, согласно европейским источникам (2003), показывают, что уровень насильственных посягательств, повлек-
ших за собой смерть потерпевшего, в Дании, Норвегии и Швеции приблизительно тот же, что и представленный в рапорте по Западной Европе (около 1,2 на 100 000 населения), в то время как Финляндия все еще показывает значительно более высокое число (примерно 3,0 на 100 000 населения).
Следует отметить, пишет автор, более высокое число лиц, пострадавших от взлома квартир в Дании (3,1%), чем в Норвегии (0,8%), Швеции (1,5%) и Финляндии (0,5%) (средние данные по названным девяти европейским странам - 1,8%). Кроме того, нельзя не отметить, что в Финляндии риск пострадать от кражи автомобиля ниже, чем в Скандинавских странах.
Положение, связанное со злоупотреблением наркотиками в Дании, Норвегии и Швеции находится на уровне, близком к средним данным Западной и Южной Европы, в Финляндии этот уровень ниже среднего.
В международных исследованиях жертв преступлений (International Crime Victims Serveys, ICVS), указывает автор, представлены не только данные о лицах, подвергшихся преступным посягательствам, но и такие факторы, как страх перед преступностью, сведения о мерах и средствах защиты от преступности, о деятельности полиции, ее опыте. Когда дело касается риска оказаться жертвой взлома, пишет он, выясняется, что опрашиваемые в Дании, Швеции и Финляндии подвергаются меньшему риску, т.е. уровень их риска подвергнуться названному посягательству ниже по сравнению со средними европейскими данными. Чувство неуверенности, которое люди испытывают вне дома, на улицах своего города, района, области, по вечерам, также незначительно среди респондентов стран Северной Европы (по поводу Норвегии сведения отсутствуют). Подобную тенденцию показывают и последние данные Европейской комиссии по общественной безопасности. На вопрос о том, устанавливают ли опрашиваемые какие-либо защитные средства от взлома, в частности, такие, как сигнализация, особые замки, решетки на окна и двери, число положительных ответов особенно со стороны респондентов Дании и Финляндии оказалось значительно ниже средних европейских данных.
Поскольку, пишет автор, отсутствуют, как на национальном так и на европейском уровнях, исследования жертв преступлений, которые бы охватывали весь послевоенный период, освещение тенденции движения преступности основывается на данных полицейской статистики. Несмотря на известные недостатки этой статистики, обычно считается, что она может использоваться для проведения сравнения международных тен-
денций движения преступности. Число преступлений, о которых сообщала полиция, возросло во всех Скандинавских странах и Финляндии (по крайней мере с начала 1960-х годов). Наименьший рост наблюдается в отношении убийств и тяжких убийств (число заявлений в полицию удвоилось во всех странах, кроме Финляндии, где этот уровень остался прежним). Более всего возросло число грабежей. Это, по-видимому, отчасти объясняется тем, что в 50-е годы данный вид преступления было мало распространен. В 1960 г. во всех Скандинавских странах вместе взятых и Финляндии было зарегистрировано 1200 грабежей. Наблюдаемый рост данного преступления можно, по-видимому, связать с появлением групп маргинализированных лиц (мужчин) и, кроме того, несколько позже - с распространением этого вида преступности среди молодежи. Не следует при этом забывать, что уровень грабежей, согласно данным международных исследований жертв преступлений, в Скандинавских странах (в Дании- 0,7%, в Норвегии - 0,5, в Швеции - 0,6%) и в Финляндии (0,7%) по-прежнему ниже уровня средних данных по названным девяти европейским странам - 1,0%. Если, пишет автор, преступность Скандинавских стран и Финляндии распределить по следующим пяти видам преступлений (тяжкое убийство, убийство, жестокое обращение, изнасилование, грабеж и кража), то Норвегия показывает несколько более интенсивный рост преступности, чем другие названные страны, но в целом сходство между ними, когда дело касается роста преступности, более очевидно, чем различие. Следует также отметить, указывает он, что тенденции движения преступности в Скандинавских странах и Финляндии в значительной степени сходны с соответствующими тенденциями в других западноевропейских странах.
Стабилизация уровня краж в 90-е годы также отражена как в национальных, так и международных исследованиях жертв преступлений. Вместе с тем исследования жертв насильственных посягательств показывают иную картину, чем полицейская статистика: национальная статистика жертв преступлений Дании, Голландии, Норвегии, Финляндии и Швеции в течение последних 20 лет говорит лишь о незначительных изменениях. Это может объясняться двумя обстоятельствами: отчасти тем, что на состояние уголовной статистики повлиял рост склонности пострадавших заявлять в полицию об имевших место посягательствах, а отчасти тем, что уголовная статистика охватывает сегмент насильственных деяний, которые не охватываются традиционными исследованиями жертв преступлений (так, например, насилие в школах между группами школь-
ников, а также некоторые виды насилия, причиняемые при близком общении среди близких, в узком кругу общения).
Особую проблему, пишет автор, представляет молодежная преступность (преступность несовершеннолетних). Исследования (1950— 2000), проведенные в десяти странах (в Дании, Норвегии, Финляндии, Швеции, а также в Австрии, Англии, Германии (Западной), Нидерландах, Швейцарии и Шотландии), показывают рост молодежной преступности (в основном имущественной) на протяжении всего послевоенного периода.
Уголовная и судебная статистика всех названных стран показывает рост преступности (за исключением, возможно, Финляндии и Шотландии). Некоторые специалисты это положение ставят под сомнение, утверждая, что исследователи, изыскания которых показывают такой рост, слишком доверяются официальной уголовной статистике. Страны, где имеются доступные альтернативные данные (а именно: данные исследования жертв преступлений, саморапортов, статистики лечебных заведений и т.п.), представляют часто совсем иную картину. Это мнение подтверждается сведениями, предоставляемыми исследованиями саморапортов. В частности, эти исследования показывают, что участие молодежи в таких противоправных деяниях, как мелкие кражи, кражи в школах, нанесение ущерба, снизилось как в Финляндии, так и в Швеции, в то время как уровень участия в насильственных посягательствах практически не изменился. Кроме того, возрастает число лиц молодого возраста (в Дании, Финляндии и Швеции), которые сообщают, что вообще не принимали участия в противоправных деяниях.
Число полицейских на 100 000 населения в Скандинавских странах и Финляндии ниже, чем в Южной и Западной Европе. В 1999-2001 гг. во всех Скандинавских странах и Финляндии приходилось 177 полицейских на 100 000 населения; в странах Европейского союза - 345.
Так же, как и в других странах Западной Европы, в Скандинавских странах и Финляндии в последние годы наблюдается значительное снижение процента раскрываемости преступлений. Следует отметить, что причина такого снижения не установлена. Не выяснено, определяется ли оно неспособностью полиции раскрывать преступления и/или это следует рассматривать как следствие возрастания числа трудно раскрываемых преступных деяний.
Международные исследования жертв преступлений показывают также, что число опрашиваемых из Скандинавских стран и Финляндии,
которые довольны работой полиции, постоянно меняется (о Норвегии по этому поводу нет никаких сведений). Дания и Швеция характеризуются наиболее высоким уровнем заявлений в полицию по поводу совершенных противоправных деяний. Когда вопрос касается непосредственных действий полиции в ответ на заявления по поводу совершенных преступлений, то среди опрашиваемых Дании, Финляндии и Швеции в среднем более высок уровень довольных респондентов; в Швеции число довольных меньше; в Дании и Финляндии доверие полиции выше среднего уровня.
Международные исследования жертв преступлений, пишет автор, посвящались также выяснению отношения опрашиваемых к различным видам наказания. Респондентам была предоставлена возможность выбора наказания для 21-летнего мужчины, признанного виновным в повторной квартирной краже со взломом и похищении при этом цветного телевизора. Опрашиваемые могли выбирать между штрафом, тюремным заключением, общественными работами, условным осуждением или некоторыми другими мерами воздействия. 16% финских респондентов избрали тюремное заключение, ту же меру наказания предпочли 18% норвежских (1989), 20% датских и 26% шведских респондентов. За исключением Швеции данные скандинавских и финских респондентов (по поводу применения тюремного заключения) ниже средних европейских данных. Особенно в англо-язычных странах и Нидерландах склоняются в пользу такой меры наказания, как тюремное заключение. Кроме того, в 90-е годы наблюдается некоторое ужесточение взгляда на выбор мер воздействия. В частности, в конце исследуемого периода большее число респондентов высказалось за применение тюремного заключения, чем в его начале.
Поскольку, пишет далее автор, большинство преступлений против УК составляют кражи, в статье освещаются меры воздействия, применяемые за эти виды противоправных деяний. Данные приводятся за 2000 г. Что касается Норвегии, то представлены лишь выборочные данные, поскольку проступки не отражаются в публикуемых стандартных таблицах, а по законодательству Норвегии мелкие кражи, например, относятся к проступкам.
В Финляндии число осужденных выше, чем в Скандинавских странах, а именно: 1400 на 100 000 населения. В Дании это число составляет 770, в Швеции - 570, в Норвегии - 545. Вместе с тем в Финляндии по сравнению со Скандинавскими странами намного чаще применяется
штраф как мера наказания. Другие меры воздействия (за исключением тюремного заключения) наиболее часто применяются в Швеции, а именно в 44% случаев. В Дании этот показатель составляет 30, в Норвегии -21, а в Финляндии всего 9%. Весьма характерно, что Швеция по-прежнему выступает как страна, в которой в частно-превентивных целях широко используется множество различных мер наказания, в то время как Финляндия, четко следуя классической традиции, применяет типичные меры наказания - штраф и тюремное заключение.
Что касается тюремного заключения, то эта мера воздействия до 1999 г. чаще применялась в Дании и Норвегии, как в относительном, так и абсолютном выражении, чем в Швеции и Финляндии. Вместе с тем назначаемые в Швеции и Финляндии сроки лишения свободы более длительны. Эта несколько сложная ситуация затрудняет возможность оценки и сравнения степени жесткости применяемых системой правосудия мер в рассматриваемых странах. Несмотря на все названные различия, наблюдаемые в исследуемой сфере Скандинавских стран и Финляндии, отмечается и значительное сходство: число заключенных в этих странах стабильно находится практически на одном уровне. В 2001 г. оно (включая арестованных, находящихся в предварительном заключении и др.) в среднем составляло 63 на 100 000 населения, при этом самое низкое число наблюдалось в Финляндии - 60, а самое высокое в Дании - 66. Средние данные по всем странам Европейского союза составляли 83 на 100 000. В Скандинавских странах и Финляндии все еще сохраняется понимание вредного воздействия тюремного заключения и в связи с этим стремление по возможности избегать широкого применения данной меры, хотя в последние годы наблюдается рост числа заключенных даже в этих странах.
С европейских позиций, пишет автор, размеры пенитенциарных учреждений Скандинавских стран и Финляндии относительно невелики (рассчитаны в среднем на 60-100 мест), оборудованы по современным стандартам, обеспечены большим числом тюремного персонала. Открытые тюрьмы, где возможность предотвратить побеги заключенных достаточно низка, составляют от 20% (в Швеции) и до 34% (в Дании). В связи с этим Скандинавские страны (Финляндия в данном случае составляет исключение) отличаются более высоким числом побегов из мест заключения по сравнению с другими странами.
Лишь незначительное число заключенных пенитенциарных учреждений Скандинавских стран и Финляндии моложе 18 лет (1%). Доля
женщин, осужденных к лишению свободы, доходит в Скандинавских странах и Финляндии, как и во многих других странах, до 5-6%, в то время как доля заключенных иностранных граждан различна; самая малая их доля в Финляндии - 7%, а самая большая в Швеции - 27%.
Средний срок лишения свободы наиболее короткий в Норвегии -около 3 месяцев (2001), наиболее длительный в Финляндии - 7 месяцев. При этом, однако, не следует забывать о малом, незначительном числе тюремного населения Финляндии. Что же касается числа лиц, приговоренных к пожизненному лишению свободы, то в 2001 г. в Дании их число составляло 16 человек, в Финляндии - 66, а в Швеции - 103 человека. В Норвегии же наказание в виде пожизненного лишения свободы было отменено в 1981 г.
На протяжении последних 40 лет, указывает автор, в Дании, Норвегии и Швеции сохраняется относительно стабильный уровень тюремного населения. Только Финляндия, пишет он, составляет достойное внимания исключение. Там за указанный период произошло поразительное снижение числа заключенных, и на сегодняшний день оно ниже, чем в соседних Скандинавских странах; лишь число заключенных в тюрьмах Исландии еще меньше - 39 человек на 100 000 населения (2001) (согласно ежегодным данным уголовной статистики Европейского совета)1.
Уровень традиционной преступности в Скандинавских странах и Финляндии находится на одном или даже более низком уровне, чем в других европейских странах. Представляется, что и злоупотребление наркотиками распространено здесь так же, как в среднем в других странах Европы. Рост преступности, наблюдаемый в послевоенный период, был очевидным как в Скандинавских странах и Финляндии, так и в других странах Западной Европы.
Международные исследования жертв преступлений показывают, что страх перед преступностью в Дании, Финляндии и Швеции относительно низок (данные по Норвегии отсутствуют), поэтому люди не видят необходимости в принятии каких-либо особых предохранительных мер по предупреждению преступлений. Опрашиваемые вполне довольны работой полиции и все еще считают необходимым ограничивать применение наказания в виде лишения свободы, по возможности избегать широкого использования данной меры.
1 Annual penal statistics of the Council of Europe. 2001 enquire. - Strasbourg, 2002. -
P. 10.
В целом, указывает автор, исследование обнаруживает большое сходство, когда вопрос касается роста числа краж и насильственных посягательств в Скандинавских странах, Финляндии и других западноевропейских странах, и не находит какой-либо значительной связи между ростом преступности, с одной стороны, и организацией и численностью системы уголовно-правового контроля или типом государства всеобщего благосостояния - с другой. Возможность политиков непосредственно управлять ростом преступности, пишет он, представляется весьма ограниченной.
В заключение, указывает автор, следует остановиться на освещении некоторых сходных тенденций уголовной политики Скандинавских стран и Финляндии. В течение последних 25 лет особое внимание уголовной политики привлекают следующие виды противоправных деяний: насильственные и сексуальные посягательства, преступления, связанные с наркотиками, а также некоторые виды экологических преступлений. Преступления, связанные с наркотиками, служат отдельным, весьма значительным фактором, когда вопрос касается изменений пенитенциарных учреждений. Кроме того, в фокусе интересов оказалось также насилие в определенных группировках (например, преступные группы байкеров (мотоциклистов), организованная преступность, преступность молодежи, иммигрантов и иностранцев). В отличие от ситуации 70-х и начала 80-х годов, когда наблюдался процесс систематической декриминализации многих деяний и смягчения наказаний (например, когда вопрос касался вождения транспортных средств в нетрезвом состоянии), отмечается, особенно в 90-е годы, широкая криминализация как новых, так и ранее декриминализированных деяний. Эти изменения ранее всего начались в Швеции. Часть из них мотивировалась необходимостью исполнения международных обязательств.
На практике, продолжает автор, частная превенция по-прежнему широко обеспечивается дифференцированной системой мер воздействия, а тюремное заключение рассматривается как крайняя альтернатива всем мерам наказания. Отчасти результатом этого можно считать относительно стабильный уровень тюремного населения, здесь, однако, следует отметить радикальное снижение числа заключенных в Финляндии. За последние годы возросла возможность применения уголовно-процессуальных принудительных мер. В целом представляется, что система контроля уголовной политики становится более активной. Заметно возрастает значение деятельности по предупреждению преступности как
внутри, так и вне рамок судебной системы. Укрепилось положение и расширились права жертв преступлений.
Главное для понимания проблем развития уголовной политики за последние 25 лет, пишет автор, состоит в том, что увеличилось число ее участников. Ранее уголовная политика осуществлялась в основном Министерством юстиции совместно с разного рода экспертами и находилась как бы вне повседневной политики. В 60-е и 70-е годы под воздействием разных движений и средств массовой информации впервые началась политизация уголовной политики. В 80-е годы большую роль в данной сфере играли разные группы влияния, в частности, различные женские движения и движения жертв преступлений. В прежние десятилетия, указывает автор, Министерство юстиции было вынуждено балансировать между интересами власти и сограждан, которые охватывали как проблему защиты общества от правонарушителей, так и проблему защиты интересов правонарушителя. В настоящее время этот процесс значительно усложнился: двусторонние отношения сменились многосторонними, где меняющиеся интересы приспосабливаются к ситуации с учетом требований власти, оппозиционных политических партий, групп влияния и средств массовой информации.
Л.Л.Ананиан
2005.03.032. АНТОНЯН ЮМ., КУДРЯВЦЕВ В.Н., ЭМИНОВ В.Е. ЛИЧНОСТЬ ПРЕСТУПНИКА / Ассоц. «Юрид. центр». - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. -364 с. - (Теория и практика уголов. права и уголов. процесса).
В работе на основе современных подходов рассматривается психология преступника и преступного поведения. Проводится криминоло-го-психологический анализ отдельных категорий преступников и осужденных.
Понять человека и его поведение, в том числе преступное, пишут авторы, невозможно без углубленного изучения его социально-демографических, нравственных и психологических характеристик. Необходимо также, указывают они, знание механизмов и мотивов его поведения, той среды, в которую включен индивид, ее социально-психологических особенностей. Во многих случаях требуется и максимальный учет психиатрических факторов.
Такие знания, продолжают авторы, ни в коем случае не могут быть получены только путем анализа и обобщения научных работ и уголовных дел, без целенаправленного изучения и познания «живого» преступника
