CC BY
11
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
2005.02.046. ХАФИЗ Б. ОСМЫСЛЕНИЕ ТЕРРОРИЗМА И ОПЫТ БОРЬБЫ С НИМ В ЮЖНОЙ АЗИИ.
HAFEEZ B. Understanding and combating terrorism in South Asia // Regional studies. - Islamabad, 2004. - Vol. 22, N 2. - Р. 79-113.
Автор отмечает, что до сих пор нет четкого определения терроризма. Как отличить террор от борьбы наций за само-определение, право на которую было провозглашено ООН еще в первой половине прошлого века? Возможно ли соотнести терроризм с той или иной конфессиональной системой? Какова роль госу-дарства в развитии международного терроризма или в борьбе с ним?
Развитию терроризма, по мнению Б. Хафиза, способствует ряд факторов: государственная поддержка некоторых террористических групп; средства массовой информации, способствующие нагнетанию обстановки; развитость современных средств коммуникации; репрессивность некоторых политических режимов; социопсихологические причины (например, готовность террористов умереть во имя собственных идей) (с. 79).
С точки зрения политологов и социологов, терроризм представляет собой одно из проявлений конфликта между имущими и неимущими слоями общества, выступая как инструмент дости-жения определенных политических целей. При этом на бытовом уровне под терроризмом понимается гораздо более широкий спектр явлений, соотносящихся не только с политической сферой жизни общества. Подобное понимание терроризма зачастую развивается и СМИ, влияние которых на умы и настроения как сторонников, так и противников радикальных мер не стоит недооценивать. Для политических кругов США характерно определение терроризма как «политически мотивированного умышленного преступного деяния, совершаемого подпольными группировками или этническими группами, направленного против мирных граждан и имеющего своей целью оказание влияния на население» (с. 82). Для английской политической элиты характерно несколько иное определение терро-ризма. В Великобритании под терроризмом понимается «стратегия, не имеющая определенных политических целей, применяемая в случае социальных или политических конфликтов теми, кто находится в меньшинстве, или теми, кто желает бросить вызов существующей политической системе» (там
же). Согласно другим определениям, терроризм включает в себя, но не ограничивается применением силы или угрозы насилия со стороны индивидов, групп или организаций, действующих по политическим, социальным, религиозным, идеологическим или иным мотивам, включая стремление оказать давление на правительство и посеять панику среди мирного населения (с. 83).
Определение, действующее в рамках ООН, также не отличается ни четкостью, ни полнотой. Попытки дать характеристику терро-ризму как явлению инициировались ООН несколько раз: в 1973 г. на заседании, посвященном докладу Специального комитета по проблемам международного терроризма (участники не смогли тогда прийти к единому мнению, и дискуссия в конце концов была свернута), и в 1987 г., когда обсуждался вопрос о разграничении террористических актов и борьбы за самоопределение. Последняя попытка оказалась более удачной в том смысле, что страны-участницы пришли к единому мнению: терроризм должен рассма-триваться как действие, носящее криминальный характер и влекущее за собой уголовную ответственность. Борьба за самоопределение была вновь признана неотъемлемым правом народов и наций. Тем не менее единое определение терроризма так и не было выработано.
Не вызывает сомнения тот факт, что современный терроризм -явление сложное и неоднозначное, поэтому для того, чтобы определить, что такое терроризм, необходимо ответить на ряд вопросов. Где пролегает граница между терроризмом и другими формами политического насилия? Можно ли считать государ-ственный террор и террористические акты, имеющие антигосудар-ственную направленность, двумя сторонами одной медали? Чем терроризм отличается от других уголовно наказуемых деяний? Чем он отличается от открытой войны? Чем он отличается от социально опасного поведения? Является ли понятие «терроризм» частью более общих категорий, таких, как «насилие», «власть», «принуждение»? Возможен ли «легитимный терроризм», и если да, каковы механизмы его легитимации (с. 81)?
Б. Хафиз предлагает определять терроризм как «умышленное использование или угрозу использования насилия против мирного населения для достижения целей политического характера» (с. 83). По его мнению, это определение подчеркивает такие черты терроризма, как активность (использование или угроза исполь-зования насилия); политическая, а не какая-либо иная (религиозная, идеологическая,
культурная, националистическая и т.д.) подоплека действий; направленность против мирного населения (этим терро-ризм отличается от других форм политического насилия). Терроризм, таким образом, представляет собой гораздо более масштабное явление, нежели действия отдельно взятой «Аль-Каиды» или «Джамаат-и-ислами». Терроризм не имеет религиозной подоплеки: религиозные лозунги и религиозная фразеология могут быть использованы террористами в собственных целях, однако это не имеет прямого отношения к религии. В частности, не следует соотносить терроризм и ислам. Несмотря на тот факт, что многие террористические группировки базируются на территории исламских государств и получают поддержку со стороны исламских лидеров, террористическая деятельность не должна рассматриваться как часть религиозной системы ислама. СМИ во многом ответственны за то, что ислам воспринимается как религия агрессивного действия, а в каждом мусульманине видится «террорист-смертник». Отрицать факт государственной поддержки террористических организаций со стороны ряда исламских государств бессмысленно, однако государственная поддержка никак не соотносится с «волей Аллаха», основана исключительно на политических и экономических, а вовсе не на религиозных мотивах, поэтому не следует отождествлять религиозные убеждения и желания определенных политических кругов отстаивать свои интересы на международной арене (с. 90-91).
Терроризм выступает в нескольких формах: политический терроризм, неполитический терроризм, квазитерроризм, ограни-ченный политический терроризм и государственный терроризм (с. 84). Политический терроризм подразумевает действия, направ-ленные на достижение только политических целей. Под категорию «неполитический терроризм» попадают различные криминальные действия: например, убийство «двойных агентов», а также террористические действия, совершаемые в состоянии аффекта. Квазитерроризм близок к терроризму по своей фразеологии и методам давления на население, однако цели, преследуемые «квазитеррористами», отличаются от целей политических или иных террористов. К этой категории можно отнести, например, ограбления банков. Ограниченный политический терроризм включает в себя несанкционированные митинги, стычки, мелкие бунты и радикаль-ные антиправительственные движения. Участники этих движений, хотя и ставят перед собой политические цели, не имеют намерений совершить
государственный переворот или осуществить смену политической системы. Государственный терроризм (ГТ) - это контроль, осуществляемый государством над населением с помощью узаконенного насилия и нагнетания атмосферы страха. Государства могут быть вовлечены в террористическую деятельность точно так же, как и подпольные экстремистские группировки. Вовлеченность государства в террористическую деятельность может осуществляться через оказание поддержки террористическим группировкам за пределами страны, инициирование или организацию актов насилия на собственной территории, финансирование международного терроризма (с. 84-85).
ГТ, как явление наименее изученное, привлекает особое внимание автора. Он выделяет два вида ГТ: внутренний ГТ, ориентированный на подавление оппозиционных настроений внутри страны и включающий в себя такие методы, как социальное подавление (всех классов, независимо от их лояльности к режиму) и репрессии (направленные на истребление недовольных существу-ющим режимом). Внешний ГТ ориентирован на подавление духа населения соседних стран, а также их способности поддерживать собственные правительства. Другими словами, это ведение «психо-логической войны» на чужой территории без объявления войны. Внешний ГТ осуществляется путем использования собственных вооруженных сил для организации диверсий, поджогов, взрывов и т. д. на территории других государств или оказания поддержки (финансовой, технической, коммуникационной и т.д.) тем терро-ристическим группировкам, которые базируются на территории других государств (с. 85-87).
Терроризм как явление следует отличать от борьбы за независимость и таких форм проявления социального протеста, как мятеж, действия повстанческих сил и т.д. Согласно нормам международного права, нации имеют право на самоопределение и на ведение борьбы за независимость против иностранных или колониальных властей, а также против расистских или фашистских режимов. Это положение было неоднократно подтверждено на заседаниях Генеральной Ассамблеи ООН в 1973, 1974 и 1987 гг. Однако провести разграничительную линию между терроризмом и борьбой за независимость не всегда так легко, как кажется на первый взгляд, поскольку и те и другие - и террористы, и борцы «за правое дело» нередко прибегают к идентичным методам ведения войны. Эксперты утверждают, что об объективности в данном случае речь не идет: те или
иные группировки характеризуются СМИ и политическими лидерами как «террористы» или как «борцы за независимость» в зависимости от ситуации. Простой пример: палестинские террористы-смертники считаются «борцами за справедливость» во многих арабских и мусульманских странах, тогда как в глазах США и Израиля это -террористы «чистой воды». Сходную ситуацию мы видим и в Южной Азии: борцы за независимость Кашмира являются террористами с точки зрения индийских властей и борцами за самоопределение с точки зрения пакистанцев.
Проблема терроризма является одним из краеугольных камней в отношениях между странами Южной Азии. Здесь также ключевым моментом выступает отсутствие согласия в определении терроризма как явления. Лидеры стран Южной Азии не могут договориться о том, кого классифицировать как террористов, не только между собой, но и с лидерами западных государств. Например, после террористического акта 11 сентября 2001 г. США выступили с инициативой признать террористическими ряд группировок и организаций, базирующихся на территории Южной Азии (в частности, движение «Тигры освобождения Тамил-Илам» - ТОТИ). Однако правительства некоторых стран региона отказались принять такую формулировку.
Проблема терроризма в Южной Азии не ограничивается рамками одного государства. Практически все социальные и политические конфликты, приведшие к взрыву насилия и всплеску террористической активности, носили двусторонний характер. Одна из основных целей террористических организаций в Южной Азии - создать социальную напряженность и способствовать изменению внутренней и/или внешней политики того или иного правительства.
В Индии основными очагами напряженности остаются СевероВосточные провинции и Кашмир. Движение за самоопре-деление народов северо-восточных штатов (Манипур, Нагаленд, Трипура) имеет давнюю историю, однако лишь начиная с 80-х годов оно стало экстремистским. Террористические акты - не редкость в этом районе. Не менее накаленной выглядит ситуация в Центральной Индии - в частности, в штате Андхра Прадеш, где к власти прорываются левоэкстремистские группировки. По-прежнему неуре-гулированным остается вопрос о принадлежности Кашмира, где члены движения «Азад Кашмир» зачастую используют терро-ристические методы борьбы.
Чрезвычайно сложная ситуаций в Непале. За последние семь лет в результате волнений и перестрелок погибло 8 тыс. человек. Реальной проблемой для правительства Непала остается маоистское движение, требующее смены политической системы в стране. Сейчас маоисты полностью контролируют пять районов страны, имеют значительное влияние еще в 17 районах и присутствуют в той или иной степени в остальных 53. Помимо бедности и социальной напряженности, существует еще ряд факторов, способствовавших укреплению позиций маоистов в Непале. К ним относятся слабость государственной власти, коррупция, распространенная на всех уровнях, и затянувшаяся политическая нестабильность. Когда официальная власть оказалась не в силах решить большинство проблем, стоящих перед Непалом, маоисты, обещающие «устано-вить порядок в стране», стали казаться реальной альтернативой существующему политическому режиму. Многочисленные попытки договориться с лидерами движения фактически не дали результатов. Находясь в постоянном страхе перед «маоистской угрозой», в ноябре 2001 г. правительство Непала объявило чрезвычайное положение, а полгода спустя в ходе переговоров маоистский лидер Пушпа Камал Дахаи Прачанда в одностороннем порядке вышел из договора о прекращении огня, чем вынудил правительство Непала объявить Коммунистическую партию Непала (маоистскую) террористической организацией.
В Шри-Ланке конфликт между тамилами и сингалами имеет не только историческую, но и социально-экономическую подоплеку. С момента получения независимости правительство Шри-Ланки проводило политику, направленную на подавление языковых и культурных традиций тамильской части населения, а также на ущемление их экономических интересов. Это привело к эскалации конфликта между двумя общинами. В результате погибло более 60 тыс. человек. Временное улучшение ситуации наступило к декабрю 2001 г., когда при содействии Норвегии лидеры ТОТИ и правительства Шри-Ланки подписали двусторонний Меморандум взаимопонимания и временного прекращения военных действий. Однако после событий 11 сентября и выступления США, призвав-шего мировое сообщество причислить ТОТИ к террористическим организациям, напряженность в стране вновь возросла.
В Пакистане и ныне действует ряд групп и организаций, которые попадают под определение «террористические». К ним относятся:
«Движение мухаджиров»1, организации суннитского толка «Сипах-е-сахаба пакистан», «Лашкар-е-джангви», организации шиитского толка «Тахрик-е-джаферия пакистан» и «Сипах-е-мохаммад пакистан», а также военизированные организации, такие как «Техрик-е-нифаз-е-шариат-е-мухаммади» и движение вахха-битов. В период между 1989 и 2003 гг. в результате волнений и террористических актов в Пакистане было убито 1 469 человек, 3 370 человек получили ранения и 1 815 человек пострадали так или иначе.
Менее напряженной выглядит ситуация в Бангладеш и Бутане. Тем не менее в Бангладеш после выборов 2001 г. и прихода к власти Националистической партии Бангладеш (НПБ) активность экстремистских группировок, таких как «Джамаат-е-ислами», возросла. В Бутане основные осложнения возникают из-за того, что ряд маоистских организаций, террористических группировок и ради-кальных оппозиционных движений, действующих в Индии (таких, как «Национальный фронт освобождения Ассама», «Национальный демократический фронт Бодоленда», и др.), базируются именно в Бутане (с. 92-96).
Поскольку терроризм в Южной Азии носит внутрире-гиональный, т.е. межгосударственный характер, лидеры стран региона не устают обвинять друг друга в очередных всплесках террористической активности. Например, в индийских политических кругах главным виновником распространения терроризма считают Пакистан, пакистанские лидеры обвиняют индийское правительство в эскалации кашмирского конфликта, правительство Непала негодует по поводу того, что индийские власти не предпринимают мер по ликвидации маоистских баз на территории Индии.
Основными причинами распространения терроризма в мире Хафиз считает: слабость политической власти в некоторых государствах; ускоренную, но неподготовленную модернизацию; распространение экстремистских идеологий; историческое прошлое многих стран, сопряженное с насилием, войнами и революциями; неравномерность распределения власти; низкую степень леги-тимности ряда правительств; активное вмешательство внешних сил; дискриминацию по расовому, культурному или религиозному признакам; неспособность некоторых
1 Мухаждирами называют в Пакистане переселенцев из Индии и Бангладеш после отделения последней.
государств интегрировать те или иные социальные или этнические группы; наличие харизматического лидера и его идеологии; глобализацию. К специфическим причинам роста террористической активности в Южной Азии можно отнести: усиление националистских и коммуналистских настроений в Индии, начавшееся с приходом к власти партии «Бхаратия джаната» более десяти лет назад, и неспособность правительств урегулировать проблему терроризма на региональном уровне (с. 97-102).
В большинстве стран Южной Азии до недавнего времени террористическая деятельность попадала под общие нормы уголов-ного права, не отличаясь с юридической точки зрения от обычных криминальных действий. Однако к 2001 г. особые законы, касаю-щиеся терроризма, были приняты в Пакистане (Антитерро-ристический акт 1997 г. и поправки к нему 2001 г.), в Индии (Декрет о предотвращении террористических действий 2001 г.), в Шри-Ланке (Акт о предотвращении террористических действий 1976 г.) и в Непале (Декрет о мерах наказания за террористическую и подрывную деятельность 2001 г.). В Южной Азии борьба с терроризмом концен-трируется на уровне деятельности Организации сотрудничества стран Южной Азии (СААРК). Именно благодаря этой деятельности состоялся ряд встреч между лидерами правительств стран Южной Азии и лидерами экстремистских группировок, приведших к временной стабилизации ситуации в регионе. Несмотря на то что результаты усилий СААРК не столь велики, как того хотелось бы, Б. Хафиз подчеркивает положительный опыт работы региональной организации в сфере борьбы с современным терроризмом, не имеющим национальных границ (с. 104107).
А.А.Бибикова
2005.02.047. САИД АМЕРА. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ИНДИИ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ПАРТИИ «БХАРАТИЯ ДЖАНАТА». SAEED AMERA. Indian foreign policy under the BJP// Regional studies. -Islamabad, 2004. - Vol. 22, N 2. - P. 3-47.
После ударов террористов по США 11 сентября 2001 г. роль Индии в глобальной политике, пишет научный сотрудник Института региональных проблем (г. Исламабад, Пакистан), заметно возросла. Это подтверждалось не только выступлениями президента США Буша, но и соглашениями, подписанными в то время США с Индией. В этот период
