CC BY
25
2003.02.012. ВЕБСТЕР Ч. ПАРАЦЕЛЬС, ПАРАЦЕЛЬСИЗМ И СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ МИРОВОЗЗРЕНИЯ.
WEBSTER CH. Paracelsus, paracelsianism, and the secularization of the worldview // Science in context. - Cambridge etc., 2002. - Vol.15, N1. - P.9-27.
Ключевые слова: эпоха Реформации; программа Парацельса; парацельсизм.
Автор, сотрудник Оксфордского университета (Великобритания), анализирует взгляды Парацельса в свете идей Макса Вебера относительно социальных последствий Реформации, прежде всего его теории о «расколдовывании мира» и секуляризации.
Активная деятельность медика, алхимика и философа Теофраста фон Гогенхейма (1493-1541), больше известного как Парацельс, пришлась на начальный период Реформации. Благодаря иконоборческим устремлениям Парацельса критики сравнивали его с Лютером, позднее его называли «Лютером медицины». Подобное сравнение весьма спорно, тем не менее, во многом Парацельс действительно был «дитя» радикальной Реформации; анализ его многочисленных трудов проливает свет на многие важные направления мысли в этот бурный период интеллектуального развития в Европе.
Его труды охватывали широкий спектр тем, простиравшихся от исключительно технических до преимущественно религиозных и этических вопросов. Сам Парацельс гордился своей конфронтацией с академической схоластикой и медицинским гуманизмом (medical humanism). Но это были лишь частные цели в его более широком наступлении на укоренившийся порядок. Еще в начале своей карьеры он пришел к выводу, что церковь давно обанкротилась и перестала быть надежным проводником главного послания христианства. Деструктивные тенденции организованной религии, затемняющие христианские истины, институциональная коррупция церкви стали основными темами его работ. Парацельс выступил с резкой критикой церковной иерархии, монашеских орденов и монастырских порядков, а также светской верховной власти, что, как известно, полностью совпадало с направленностью радикальных сторонников Реформации. Он также обращал внимание на формализм и архаичность церковных обрядов, практику проведения постов, паломничество, индульгенции, литургию,
обеты, таинства, которые он характеризовал «как танцы или ритуалы Антихриста» (цит. по: с.16).
Парацельс имел большое число последователей, которые занимались широким кругом вопросов естествознания, медицины и религии, общественной жизни. Парацельсизм получил особенно широкое распространение среди медиков и алхимиков во второй половине XVI в. и в XVII в. и сыграл одну из главных ролей в реформе науки и медицины. Работы Парацельса и его последователей предоставляют широкие возможности для проверки идей секуляризации, ознаменовавших начало современной эпохи.
Наши представления об изменениях в сознании, происходивших во времена Реформации, сформировались, прежде всего, под влиянием работ таких пионеров социологии религии, как Э.Трёльч и М. Вебер. Последний особенно много писал о секуляризации как главном аспекте процесса «расколдовывания мира», который постепенно лишал природные явления религиозно-мистических коннотаций. Эта трансформация сопровождалась постепенным переключением на рациональные или механистические формы понимания природных явлений, влекущие за собой различные типы научного объяснения. В своей знаменитой книге «Протестантская этика и дух капитализма» (1905) Вебер проводит связь между протестантским аскетизмом, капиталистическим предпринимательством, секуляризацией и подъемом экспериментальной науки.
Минимизация догматики и ритуала, рационализация жизни в протестантских конфессиях явились, по версии Вебера, частью «расколдовывания мира», грандиозного исторического процесса рационализации, начатого древнееврейскими пророками и эллинскими учеными и достигшего кульминации в современном капитализме. Вебер был увлечен примером пуританизма, который в большей степени, чем все другие движения, пошел по пути освобождения человека от магических суеверий, его автономизации, а также, подчеркивая важность упорного труда и овладение природой, создал благоприятную почву для развития естествознания. Эта путеводная нить послужила толчком для знаменитых исследо-ваний Р.Мертона о роли пуританской этики в развитии науки.
Та непримиримая война, которую Парацельс вел с папской духовной иерархией, ставит его в один ряд с наиболее радикальными реформаторами. Его выступления действительно способствовали процессам секуляризации. Но в то же время Парацельс сохранил веру в
«натуральную магию» и поставил ее в центр своего учения. Исходя из современного понимания секуляризации как процесса, посредством которого религиозное сознание, практика и институты лишаются своей социальной значимости, Парацельса и его последователей нельзя считать ее проводниками в полной мере. Однако несмотря на это, как пытается доказать автор, Парацельс остается центральной фигурой в реконструкции магического мировосприятия, и поэтому его программе реформ должно быть отведено достойное место в модернизации европейского сознания.
Историки науки долгое время были склонны преуменьшать вклад Парацельса, а также масштаб и роль парацельсизма в научной революции. Однако подобная оценка несовместима с тем огромным и весьма длительным влиянием, которое Парацельс оказал на последующие поколения. Непримиримый критик схоластики, догматических принципов медицины Галена и сторонник нового, опытного подхода к биомедицинской науке, Парацельс был во многих отношениях новатором, в той или иной мере предвосхитившим более поздних эксперименталистов, например Ф. Бэкона.
В то же время Парацельс не обладал ни одним из преимуществ общественного положения или политического влияния последнего. Литературная карьера Парацельса сложилась необычным образом, пик публикаций его рукописей был достигнут много лет спустя после его смерти. При жизни были изданы лишь 23 его работы. Преимущественно это были короткие политико-астрологические трактаты и лишь одна значимая медицинская работа - учебник по хирургии. В течение десяти лет после его смерти отношение к его трудам в целом оставалось индифферентным: за этот период появились лишь 15 его изданий. И это несмотря на то, что Парацельс оставил огромное число манускриптов.
Начиная с 1560-х годов ситуация резко изменилась. С 1560 по 1588 г. его произведения издавались 178 раз, в 1589 г. была начата публикация его основных работ в десяти томах (с .13). Примерно в это же самое время учение Парацельса начало распространяться по странам Европы в форме монографий, переводов, справочников, популяризаторских брошюр, практических руководств и спекулятивных работ, вдохновленных учителем. Нередко его последователи публиковали собственные произведения под его именем. В 1650-е годы труды Парацельса стали активно переводить на английский язык, что по времени совпало с
Пуританской революцией. Английский парацельсизм продолжал существовать вплоть до начала 1670-х годов.
«Парацельсизм всегда был противоречивым и сложным явлением, однако с момента зарождения этого движения идеи Парацельса были подхвачены интеллектуальным авангардом. Так, первая волна сторонников Парацельса включала сливки молодого поколения интеллектуалов, например, Т. Цвингера (Zwinger) из Базеля, П. Северинуса (Severinus) из Дании, Т. Муффета (Mouffett) из Англии» (с.14).
Реформация повлекла за собой драматическую переориентацию в отношении к вере и отправлению религиозных обрядов. Представление о том, что упорный труд - это главный путь к спасению, подразумевало отказ от практик, связанных с культом святых, реликвий и паломничества. Таким образом, фактически было подорвано понятие сакрального мира, в котором, чтобы избавиться от любой напасти, включая болезни, надо соблюдать определенные «религиозные обряды и ритуалы». Посредничество святых или других «сверхъестественных сил» более не могло гарантировать человеку спасение или надежную защиту от опасности. Реформация, таким образом, породила множество культурных изменений, которые перестроили представления о взаимоотношениях между священником и его паствой. Этот сдвиг в верованиях подрывал огромную область практик «народной религии» (popular religion) и во многих отношениях угрожал основам социальной стабильности. «Сакральные места и реликвии были дискредитированы, сакральные силы, такие как святые, были опорочены и демифологизированы, а большой резервуар защитной магии рисковал быть полностью осушенным...» (с.15).
Поэтому, напоминает автор, широким народным массам было не так просто ассимилировать протестантское мировоззрение. Оно ограничивало возможность получать помощь со стороны «сверхъестественного», хотя одновременно власть «сверхъестественного» была в протестантизме усилена: дьяволу и его легионам было позволено свободно странствовать и творить зло для проверки чистоты христианских душ. Протестантские церкви создавали собственную демонологию, чтобы добиваться покорности, порождая страхи перед ужасной карой за отступничество от нового религиозного порядка. В последующем, как считает автор, на уровне народного восприятия произошло не столько «расколдовывание мира», сколько изменение
баланса его «околдовывания» (с.18). Протестантские общины были лишены преимуществ «защитной магии», но одновременно демонстрировали значительный рост тревожности из-за усиления «демонической магии». В ситуации социального кризиса насущной стала потребность в приемлемой замене старых форм «защитной магии», связанных с католичеством, который был лишен его традиционной власти. Движение парацельсизма очень подходило для удовлетворения этой потребности благодаря его апелляции к «корпусу магии», который совместим с аскетизмом нового религиозного и социального порядка.
Поклонение святым имеет самое непосредственное отношение к процессу секуляризации и поэтому часто упоминается не только в работах Парацельса, но и широкого круга реформаторов - от католических гуманистов типа Эразма Роттердамского, до радикалов, таких, как анабаптисты и Томас Мюнцер. Использование магической силы святых для избавления от всякого рода несчастий было повсеместной практикой, столь же живой в XVI в., как и на протяжении многих столетий до этого. Благоговение перед святыми было важно как для легитимности, так и экономического процветания церкви.
По словам Парацельса, культ святых подвергает людей опасности идолопоклонства, уводя их в сторону от дороги добродетели. «Поскольку Провидение дает людям альтернативный способ лечения с помощью медицины, непростительно церкви давать убежище этому ложному проявлению магических сил» (с.18). Нападки на культ святых стали лишь одним из аспектов натуралистской программы Парацельса. Парацельс сознательно оттеснял религию и расширял границы медицины, рационального и секулярного объяснения заболеваний и их лечения.
Таким образом, анализ взглядов Парацельса может служить подтверждением веберовской интерпретации изменений в мировоззрении, которые были связаны с Реформацией. Реформация способствовала не просто постепенному прогрессу в понимании природы, но, в случае Парацельса, эти изменения имели характер взрыва. Благодаря посредничеству Парацельса медицинская наука стала претендовать на территорию, ранее занимаемую религией, что стало решающим шагом в расширении империи научной и медицинской рациональности.
Тем не менее, не стоит торопиться с заключением, что Парацельс стал активным участником радикальной веберовской миссии по «расколдовыванию мира». Это противоречит портрету Парацельса,
принятому в большинстве описаний научной революции. Скептики, к примеру, Б. Викерс (Vickers, 1984), утверждают, что парацельсизм представляет собой тупиковый путь, отклонение от магистрального направления научного прогресса. Викерс доказывает, что Парацельс ставил «цели, противоположные новой науке», и предполагает, что Парацельс стал «видимым» лишь в свете Ф. Бэкона и других прогрессивных мыслителей. Не соглашаясь со столь крайней позицией Викерса, автор, тем не менее, согласен, что независимо от заслуг более позднего парацельсизма, сам Парацельс имеет ограниченное отношение к программе Вебера по «расколдовыванию мира».
Парацельс был склонен к анимистическому мировоззрению, родственному тому, которое разделяли неоплатоники Возрождения. Вся природа, по Парацельсу, одушевлена и населена духами. В этом отношении он отражал растущий в его дни интерес к неоплатонизму и герметизму среди интеллектуального авангарда. Парацельс выступал за радикальные реформы, но его устремленность в будущее сочеталось с представлением о том, что магия останется в центре системы верований научного сообщества.
Эта неоплатоническая ориентация объясняет, почему Парацельс не остановился перед тем, чтобы сделать концептуальную структуру и терминологию магии центральной в новой системе медицины, которая стала главной целью его профессиональной деятельности. Современный исследователь Парацельса Ш. Уилльямс (Williams) подчеркивает тот разрыв, который существует между философской позицией Парацельса и демистифицированной наукой посткартезианской эры. «Восприятие мира Парацельсом, как разделенного на макрокосм (природу) и микрокосм (человек), основывалось на пневматическом принципе метафизики стоицизма и неоплатонизма, т.е. на концепте единой, построенной по общему плану Вселенной, космической симпатии, которая объединяет все мироздание и, в свою очередь, придает каждой части ее экзистенциальное значение. В мире, полном скрытых связей, природные и «сверхъестественные» события служат убедительным знаком мистического знания, и задача человечества открыть его» (цит. по: с.20).
Парацельс предпринял смелое путешествие, цель которого состояла в том, чтобы раскрыть царство этого скрытого опыта. Для него магия предоставляет средства для интерпретации, использования и, в конечном итоге, доминирования над природным миром. Враги и друзья знали Парацельса как ярого защитника магии; нередко его обвиняли в
том, что он занимается «черной магией» и «колдовством». Следует признать, что Парацельс сам способствовал подобным обвинениям, распространяя сведения о своих способностях как лекаря и о возможностях своей системы медицины. Он заявлял, что имеет доступ к мудрости Каббалы, а также что «без овладения магией врач ничего не поймет в своем деле» (цит. по: с.21).
Однако важно подчеркнуть, что термин «магия» использовался Парацельсом в очень широком смысле. В целом магическое объяснение означало не более чем обращение к аналогии макрокосммикрокосм, которая занимала центральное место в мышлении Парацельса. Например, в случае эпилепсии это означало лишь предположение, что это заболевание на уровне микрокосма аналогично штормовой погоде в макрокосме. Магия в этом смысле мало отличалась от рассуждений картезианцев и других механистических философов в следующем веке.
Мировоззрение Парацельса представляло собой неразделимую смесь религиозных, этических и научных элементов. Но следует напомнить, что то же самое верно и в отношении многих других крупных фигур новой науки на этапе ее зарождения. В своих трудах и рассуждениях Парацельс, возможно, был более хаотичным и непоследовательным, чем другие лидеры науки. Но не было в его взглядах ничего такого, что позволило бы записать его в противники или преграду на пути развития новой науки. На самом деле, его религиозные и философские взгляды представляли собой позитивную ось в сторону гуманного и сенситивного понимания комплексных проблем здоровья и болезни.
В то же время Парацельс, адаптировавший мировоззрение неоплатонизма, был вовлечен в «народную магию» и развил систему медицины, которая сознательно вращалась вокруг магии. Эти факторы значительно ограничивали его роль в демистификации знания. Однако магия Парацельса подразумевала разрыв с укоренившейся элитарной и эзотерической традицией оккультистов и алхимиков. Таким образом, учение Парацельса может рассматриваться как внесшее вклад в «расколдовывание мира» и секуляризацию мировоззрения (с.25).
Т. В. Виноградова
