CC BY
58
2003.01.010. ПРИЧИННОСТЬ И ТЕЛЕОНОМИЗМ В СОВРЕ-МЕННОЙ ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНОЙ ПАРАДИГМЕ / Отв. ред. Мамчур Е.А., Сачков Ю.В. - М.: Наука, 2002. - 288 с.
Сборник состоит из трех разделов. Первый раздел посвящен проблемам научного рационализма и причинности. Главу открывает статья Е.А.Мамчур «Причинность и рационализм». «Соглашаясь с общим положением о действительном переосмыслении рацио-нальных начал классической науки в современную эпоху, - пишет автор, - мы тем не менее настаиваем на том, что далеко не со всеми критическими высказываниями в адрес классической рациональ-ности можно согласиться» (с. 5). Со времен классического периода науки в понимании причинности, закона и детерминизма произошли существенные изменения. В частности, другим по своему характеру стал сам закон: статистическим, вероятностным в квантовой механике (КМ), необратимым, несимметричным во времени, описывающим необратимые процессы в синергетике, «но основной момент, имеющий отношение к научной рациональности, - поиск закона - остался неизменным» (с. 15). Поэтому, «несмотря на появление действительно экстравагантных... новых явлений в познании природы, остается надежда, что они не несут угрозы научной рациональности. Утверждение о том, что классический рационализм в своих играх с детерминизмом и каузальностью терпит крах, является сильно преувеличенным» (с. 22).
М.А.Абрамов («Непредсказуемые судьбы свободы») подчеркивает, что корреляция между свободой и необходимостью, причинностью и случайностью пронизывает всю историю человеческой мысли. С появлением неклассической физики вопрос о свободе приобрел новые интересные черты. В теме индивидуального свободного выбора частицы появилась идея свободной причинности. Является ли эта идея естественной или сверхъестественной - вот в чем «сакральный вопрос»: «Теперь тут кроется основное напряжение антиномии» (с. 38). Но здесь «мы впадаем вновь в антропоморфизм, от которого надеялись избавиться! Не облегчает положение допу-щение внешней божественной причины. Итак, антиномия остается в силе, хотя и в трансформированном виде» (с. 39).
По мнению И.А.Акчурина («Причины телеономические и формообразующие: Первые шаги в рациональном понимании»), наиболее многообещающие перспективы развития понятийного аппарата современного естествознания лежат на стыке физики и биологии. В
философско-методологическом плане наиболее инте-ресны чисто концептуальные взаимодействия понятийного аппарата этих наук. В статье рассматриваются некоторые аспекты «топологической революции», охватившей в последние годы почти всю современную теоретическую физику: «Основополагающие идеи общей топологической теории отображений (в аспекте теории категорий и топосов) позволяют... заложить некие концептуальные основания всего теоретического знания наших дней» (с. 40). С точки зрения топологических представлений автор рассматривает несколько важнейших аспектов функционирования физических и биологических систем, в том числе когерентность, взаимодействия на глобальном и локальном уровне, а также анализ странных аттракторов для нелинейных динамических систем.
Как считает В.В.Казютинский («Антропный принцип и современная телеология»), всплеск интереса вокруг антропного принципа в настоящее время, похоже, стихает. Надежда извлечь из него «необычные научные мировоззренческие следствия, которые привели бы к перевороту в наших представлениях о мире, если оправдались, то в гораздо меньшей степени, чем на это рассчитывали» (с. 58). Автор приводит аргументацию в пользу того, что телеологическое объяснение антропного принципа не является единственно возможным, а оказываемое ему предпочтение обуслов-лено мировоззренческими мотивами.
А.Ю.Севальников («Телеологический принцип и современная наука») рассматривает ряд аргументов, связанных «с введением целевой причины в целостной, холистичной Вселенной» (с. 86). Автор приходит к парадоксальному результату: «Любая философия, предполагающая существование науки, не отрицающая существо-вание законов, требует введения понятия цели, целевой причины. Но внутри здания самой науки. сделать это, похоже, невозможно» (там же). Отсюда следует, что либо радикально должен измениться тип рациональности, либо неполна сама наука.
Н.Ф.Овчинников («Ограниченность причинности как прин-ципа объяснения») считает, что «укорененность идеи причинности не только в научном, но и в обыденном сознании вынуждает нас к более подробному и критическому разговору относительно этой идеи» (с. 87). При этом следует различать причинность как принцип объяснения и детерминизм как теорию такого объяснения. Мето-дологически существенным при этом является содержательность самого вопрошания, что особенно
актуально для вопроса о происхождении Вселенной. «Сама постановка вопроса о происхож-дении Вселенной, о причинах ее рождения ведет к всеобъемлющей концепции детерминизма» (с. 98), обсуждая которую автор выделяет, в частности, метафизический детерминизм, научный детерминизм и детерминизм здравого смысла.
В разделе представлен также реферат статьи Т. Куна «Кон-цепции причинности в развитии физики», подготовленный М. Толстолуженко.
Второй раздел посвящен вопросам причинности и проблеме сложности. «Неожиданным образом, - пишет Ю.В. Чайковский в статье «Причинность, сложность и разные формы случайности», -пифагорейская идея (числа правят миром) получает новый аспект: мы живем в мире, который описывается числами, почти сплошь случайными» (с. 131). При этом основной источник случайности физических явлений состоит в том, что «иррациональность устроена так, что порождает случайность как непредсказуемость» (там же). Новейшие исследования показывают, что случайность тесно связана со сложностью, которую автор определяет как «то, что имеет много различных свойств» (с. 132). В отношении понятия «причинность» всегда следует говорить «о различных типах и формах (ступенях) причинности - по аналогии с типами и формами (ступенями) случайности» (с. 133). «В различных явлениях различна степень реальности феномена причинности» (с. 137).
Г.Патти (Отделение системных наук и промышленной инженерии Школы Томаса Дж.Ватсона считает в статье «Причин-ность, контроль и эволюция сложности», что «далеко не очевидно, что концепция причинности. когда-либо играла необходимую роль в открытии законов природы. Да и современная физика питает не слишком большой интерес к этой концепции» (с. 137). «Главная слабость концепции причинности - это ее рабская зависимость от естественного языка» (с. 137-138). Многие удовлетворены наличием редукционистских детальных «причин» и полагают, что эти микромодели объясняют макроскопические наблюдения. Другими словами, причина кроется в событиях более низкого уровня. «Детерминизм и случайность возникают из двух формально дополнительных моделей мира» (с. 142). Автор поддерживает «классическую философскую точку зрения, согласно которой причинность является полезной концепцией только тогда, когда она ассоциируется с силой и контролем» (с. 144). Он считает, что для понимания жизни как одного из самых сложных феноменов, особенно в форме непрерывной эволюции стабильных сложных форм, важно
различать два взаимодополнительных типа моделей контроля: семиотическую модель, осуществляющую восходящий контроль, и динамические модели, реализующие нисходяший контроль.
Ю.В. Сачков («Автономность в причинных сетях») считает, что «к проблеме независимости в философском плане привлекалось далеко не достаточное внимание» (с. 157). Представления о незави-симости, несомненно, претендуют на категориальный характер, причем независимость характерна как для классической, так и для неклассической науки. Независимость является существенным признаком автономности, но не исчерпывающим. «Адекватная трактовка автономности вырастает на базе познания живых систем.» (с. 162). Автономность объектов и систем есть, прежде всего, их действие по внутренним основаниям, по внутренним побуждениям, по законам функционирования своей внутренней организации. При этом «роль и значение представлений об автономности, равно как и представлений о причинности, необходимо рассматривать с точки зрения эволюционных процессов» (с. 174).
A.А.Печенкин («Удалось ли реабилитировать причинность: Карл Поппер против "редукции волнового пакета"») обсуждает ряд критических выступлений против редукции волновой функции и попыток дать антиколлапсное истолкование КМ. Попытки переинтерпретации КМ, предпринятые, в частности, Поппером, показывают, что не следует недооценивать «крушение причинности». Так, «модальная интерпретация квантовой механики, ликвидировав дуализм, вызванный "редукцией волнового пакета", ввела дуализм состояний в эту теорию, дуализм детерминизма квантовых состояний и индетерминизма динамических состояний» (с. 188).
B.И.Корогодин и В.Л.Корогодин («Информация как основа жизни и целенаправленные действия») считают, что информация проявляется на всех уровнях природы. Основной особенностью жизни, по их мнению, является «способность совершать целе-направленные действия» (с. 193). Анализируя природу информации и ее различные типы (генетическую, поведенческую, логическую информацию), авторы приходят к выводу о том, что «живое - это такая форма существования информации и кодируемых ею структур, которая обеспечивает воспроизведение этой информации в подходящих условиях внешней среды» (с. 212).
А. И.Панченко («Понятия состояния, вероятности и причин-ности в физике: (От классической физики к нерелятивистской квантовой
физике»)) дает сравнительный анализ содержания понятий состояния, вероятности и причинности в основных разделах физического знания. В нестатистических классических физических теориях содержание понятия состояния исследуемого объекта полностью сводилось к набору точно измеримых величин. Знание начального состояния и связи состояний позволяло однозначно определять его состояние в любой другой момент. В статистике состояние системы представляется совокупностью всех возможных значений координат и импульсов для одного объекта и соответствующих этим значениям мер вероятности (относительные частоты «микросостояний»), которое было названо функцией распределения вероятности. Квантовые объекты, в отличие от классических, могут находиться одновременно в различных «микросостояниях», о чем утверждает принцип суперпозиции. Но, даже находясь в определенном состоянии, квантовый объект не обладает всеми классическими характеристиками: они существуют лишь как потенции, диспозиции. Квантовая вероятность как раз и служит количественной мерой этих диспозиций. При этом «если введение вероятности в классическую статистическую физику обосновывает статистика, то квантовая статистика... сама обосновывается квантово-физической вероятностью» (с. 218). Специ-фика квантовой причинности должна проявляться не только в диахронном аспекте, но и в синхронном, который задает, например, свойство несепарабельности квантовых процессов.
И.В. Мелик-Гайказян («Детерминизм и спонтанность в постнеклассическом понимании эволюции уровней информации») прослеживает эволюцию информационной составляющей на разных уровнях реальности вплоть до Вселенной как целого. Общий вывод автора: «Многократные возникновения информации в процессе эволюции играют роль событий, необходимых для становления новых переходов от "существующего к возникающему"» (с. 243).
В третьей главе представлены материалы прошедшего в Институте философии РАН «круглого стола» «Многоликий детер-минизм на рубеже веков». Представлены материалы выступлений Е.А.Мамчур, Л.Б.Баженова, Ю.В.Сачкова, И.А.Акчурина, С.Н.Ко-няева, В.В.Казютинского, В.Г.Буданова, А.Ю.Севальникова, Б.Чен-дова (Болгарская академия наук), В.Д.Эрекаева.
В. Д. Эрекаев
