CC BY
10
2002.04.017-023. ТЭК И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИХ ПРОЕКТОВ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И НА КАВКАЗЕ
2002.04.017. ГОНЧАР М., МОСКАЛЕЦ А. Транзит каспийских энергоресурсов на мировой рынок: взгляд из Украины// Центр. Азия и Кавказ. - Шеа, 2001. -- №3. - С. 7-15.
2002.04.018. Экономические интересы ГУУАМ в лабиринтах Великого шелкового пути / Прейгер Д., Малярчук И., Новикова А., Нижник Е. // Там же. -- С. 15-24.
2002.04.019. КУЛИЕВ Г. Трубопроводная стратегия Азербайджана: геополитическая реальность "трубы" // Там же. - С.25-34.
2002.04.020. ЧЕБОТАРЕВ А. Казахстан: проблемы и перспективы выбора приоритетного маршрута экспорта нефти // Там же. - С.34-43.
2002.04.021. БАБАК В. Нефть Казахстана: локомотив или тормоз развития национальной экономики // Там же. - С.43-57.
2002.04.022. ЮРИКОВ В., ШЕСТОПАЛОВА Т. Проблемы и перспективы энергетики Кыргызстана // Там же. - С.57-64.
2002.04.023. КУРТОВ А. Топливно-энергетический комплекс Туркменистана: проблемы и перспективы//Там же. - С.64-79.
Сотрудники Международного фонда "Стратегия-1" (Киев) М.Гончар и А.Москалец (017) отмечают, что наибольшее влияние на освоение каспийских месторождений нефти и газа во второй половине 90-х годов оказали США. Администрация Клинтона стремилась к тому, чтобы маршрут Баку-Джейхан стал основным экспортным трубопроводом (ОЭТ). Идея объединить нефтяные и газовые магистрали казалась разумной с учетом экономии финансовых затрат на инфраструктуру. Но Анкара переключилась на российский "Голубой поток", тем самым затруднив реализацию проекта Баку-Джейхан. Это поставило под удар планы американской администрации. Ее ошибка состояла в том, что она пренебрегла другими более перспективными вариантами (через Иран на основе бартерных сделок, увеличение мощности трубопровода Баку-Супса). С приходом российского газа по "Голубому потоку" крупные американские компании, действующие на Каспии, потеряют емкий рынок сбыта. В результате появилась возможность вовлечения прикаспийских государств в сферу исключительного влияния России и установления ее политического контроля над транспортировкой энергоресурсов из региона в Европу и США, а сохраняющаяся антииранская позиция США создает дополнительный стимул для создания газового альянса России, Ирана и Туркменистана. Ошибками администрации демократов воспользовалась
Россия, которая "с приходом к власти В.Путина довольно успешно восстанавливает свое влияние в Центральной Азии и на Кавказе" (017, с.
9).
Позиция ЕС относительно каспийских энергоресурсов имеет важное, но не определяющее значение, поскольку он занимал довольно пассивную позицию: лишь в 1998 г. была принята Декларация о каспийских энергоресурсах, призывающая инвестировать в регион; программу по доставке нефти и газа в Европу (ИНОГЕЙТ) ЕС подготовил в 1995 г., но лишь в 1999 г. было подписано рамочное соглашение. В программе принимают участие 12 стран СНГ, Румыния и Болгария. Еврокомиссия и ЕБРР заявляют о вариативном подходе к маршрутам доставки энергоносителей, но реально могут финансово поддержать только один - болгарский, румынский или украинский. Ряд европейских экспертов категорически не соглашается с американской концепцией ОЭТ, считая, что может быть несколько направлений.
Экономически оптимальным путем в Европу представляется проект Баку-Супса-Южный (Украина) - Броды-Плоцк-Гданьск, он образует Евро-Азиатский нефтетранспортный коридор (ЕАНТК). Учитывая мощности нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ) на Украине, в Австрии и Германии и уже существующую транспортную инфраструктуру, каспийская нефть может потребляться "по дороге". В этом отличие украинско-польского маршрута. Его шансы возрастут, если проект Баку-Тбилиси-Джейхан не реализуется, а преимущества его в том, что это кратчайший путь каспийской нефти в Центральную, Восточную и Северо-западную Европу; он решает вопрос диверсификации поставок нефти для ряда стран, традиционно зависящих от российского сырья; создает энергокоммуникационный стержень альянса стран ГУУАМ с Польшей, формирует новые экономические и политические реалии на Каспийско-Черноморско-Балтийском пространстве. Однако Украина, в отличие от Румынии и Болгарии, "остается страной с нечеткой геополитической ориентацией и неопределенным политическим будущим" (017, с.13).
Правительство Румынии с 1999 г. реализует национальную программу, нацеленную на создание коридора Центральная Азия-Европа. В Казахстане действует филиал румынской добывающей компании, и таким образом создана цепочка добыча-транспортировка-переработка. В 2000 г. активизировалась и польская дипломатия с целью получить гарантии поставок каспийской нефти через ЕАНТК. Киев так и не стал серьезным игроком на Каспии, отказался от приобретения доли акций международного консорциума на месторождении Азери-Чираг-Гюнешли,
не мог использовать поддержку США проекту ЕАНТК. Интересы основных игроков на Каспии существенно различаются, но на повестке дня стоит вопрос нормализации отношений Вашингтона с Тегераном, выбор администрацией Дж. Буша диверсифицированной систем экспорта каспийской нефти, в частности, развитие одного из направлений в Европу.
Д.Прейгер (Национальный институт проблем международной безопасности, Украина), И.Малярчук (государственный эксперт, Украина), А.Новикова (государственный эксперт, Украина) и Е.Нижник (Национальный институт проблем международной безопасности, Украина) (018) пишут, что в числе основных целей ГУУАМ - поиски и совместная реализация альтернативных маршрутов каспийской "большой нефти". Именно в Каспийско-Черноморском бассейне, как нигде, тесно переплетаются интересы огромного числа европейских и азиатских государств, среди которых, с позиций Украины, приоритетными должны стать скоординированные цели стран ГУУАМ (018, с.22).
Украина объективно не является активным "игроком" в Каспийском регионе. Ее присутствие здесь возможно лишь при заключении взаимовыгодных договоров о поставках продукции, об участии в разработке перспективных месторождений полезных ископаемых, прежде всего углеводородных, об устройстве и эксплуатации транспортных магистралей совместно со странами ГУУАМ или со странами ЦА. Для достижения целей ГУУАМ необходимо расширение сотрудничества стран-участниц, в частности формирование транснациональных транспортных коммуникаций, отраслей, связанных с разведкой и добычей ископаемых.
Профессор Г.Кулиев (журнал "Центральная Азия и Кавказ, Азербайджан) (019) пишет, что Азербайджан вынужден принять стратегию большинства слаборазвитых нефтяных стран. Он должен учитывать возможные направления трубопроводов, что неизбежно вовлекает его в сложные геополитические процессы, связанные с целями и интересами многих стран; "труба" определяет геополитическое состояние и будущее страны, ее экономики и образ жизни населения, она может принести как значительные доходы и надежное геополитическое будущее, так и колоссальные убытки.
Трубопроводная политика как основа нефтяной стратегии была декларирована сразу после обретения независимости. В этот романтический период проблема выбора "трубы" представлялась в широком диапазоне возможностей: было подготовлено около десятка проектов, включающих разные маршруты считавшихся авновероятными.
Но по политическим соображениям их число быстро сократилось до трех: северный маршрут (через Россию), западный (на Джейхан) и южный (через Иран в Турцию). Но Россия и Иран "шантажировали Азербайджан и блокировали его инициативы". Политика России и Ирана вынудила Азербайджан ориентироваться на Запад. Этим умело воспользовались США. Турция, Великобритания. В результате прозападной ориентации происходила формальная смена общего вектора развития: раньше будущее республики ассоциировалось только с Россией, а теперь "труба" могла прочно привязать Азербайджан к США. Если развитие Азербайджана ограничится безальтернативной западной трубой", это несомненно отвечает интересам США и Турции, вполне устраивает Грузию, но чем ближе воплощение этого варианта, тем острее и зримее проступают его стратегические минусы для Азербайджана. Укрепляется сотрудничество США, Грузии, Турции и Азербайджана, возможно, к этому альянсу подключатся Казахстан и Туркменистан. Но за пределами "сообщества Джейхан" остается гораздо больше стран, претендующих на место и роль в трубопроводной игре: явно раздражены Россия, Иран, Армения, недовольны Украина, Польша, Болгария, Греция и другие, а также европейские конкуренты - Франция, Великобритания, Германия, ревниво относящиеся к чрезмерному усилению США и Турции в регионе. При этом возникает вопрос, как поведут себя оппоненты, не увеличится ли в результате зависимость страны от партнеров.
Успех прозападного курса объяснялся не только лоббированием Вашингтона, но и негативными импульсами со стороны России и Ирана. По многим аспектам проект "Джейхан" выгоден Азербайджану, но еще больше он важен для США, включивших Каспийский регион в зону своих геополитических интересов; несомненен и стратегический выигрыш Турции, а Баку может рассчитывать только "на демократическую (прагматическую) справедливость США" (019, с.29). Но опыт Ирака показывает, что Вашингтону ничего не стоит в любой момент закрыть трубу. С безальтернативной стратегией Азербайджан оказывается в глобально зависимости от США и в локальной - от транзитных партнеров Грузии Турции; эта зависимость "линейно суммируется", и в итоге страна может превратиться "в многовариантную марионетку - любые коллизии в поведении США, Грузии, Турции могут автоматически парализовать ее" (019, с.30). Весьма важно, что безальтернативная стратегия провоцирует почти все страны, оставшиеся вне "трубы", на создание альянсов для противодействия успеху проекта.
В середине 1999 г. на месторождении Шах-Дениз были обнаружены крупные запасы газа, и Азербайджан неожиданно стал "газовой страной, а в проекте Транскаспийского газопровода оказался не только транзитной, но и экспортирующей страной, следовательно, конкурентом Туркмении. Их отношения стали напряженными из-за квоты на экспорт газа: Азербайджан рассчитывал на равные доли. Туркмения не соглашалась, в конце концов Баку уступил, но оснований для большого оптимизма нет. В начале 2000 г. британские эксперты выразили сомнения в полезности для Азербайджана проекта "Джейхан" и высказались в пользу иранского маршрута; здесь проявилось несовпадение интересов Англии и Турции. "Выбрав безальтернативную стратегию и оказавшись в "буферной зоне, Азербайджан довольно часто будут получать удары от стран, оставшихся за пределами трубопроводного сообщества" (019, с. 32). Так, с принятием проекта проявила свои повышенные амбиции Грузия, потребовав увеличения транзитных тарифов. Компромисс был найден, но в реальном проигрыше оказались не США и Турция, а снова Азербайджан, и он не застрахован от более серьезных претензий Грузии или Турции. Поэтому Баку следует обратить пристальное внимание на "многовекторную" стратегию.
А.Чеботарев (Институт развития Казахстана; (020) подчеркивает, что проблема Каспия довольно быстро переросла региональные масштабы и перешла на глобальный уровень, в большой политической игре участвуют не только прилегающие государства, но и крупные субъекты мировой геополитики. Это связано с тем, что доступ ТНК к нефтяным секторам России и Ирана ограничен, Туркменистан имеет незначительные запасы и проводит изоляционистский внешнеполитический курс, а запасы Азербайджана, похоже, исчерпаны. Запасы Казахстана весьма крупные, растет добыча нефти и ее экспорт, ведутся активные разведочные работы, на нефтедобычу приходится 60% инвестиций, в ближайшие 10 лет их ежегодный объем ожидается в 6-7 млрд. долл.; за последние 10 лет добыча нефти в казахстанском секторе Каспия выросла на 36% (020, с.35).
В связи с увеличением объема добычи и экспорта нефти все более актуальным становится вопрос выбора приоритетного маршрута транспортировки нефти. Выбор направления магистральных трубопроводов определит дальнейшее развитие геополитической ситуации в Прикаспийском регионе и характер взаимодействия Казахстана с другими заинтересованными странами. Ныне у Казахстана есть несколько вариантов транспортировки нефти: Казахстан-Россия (нефтепроводы Узень-Атырау-Самара, Жанажол-Керкияк-Орск, Тенгиз-
Новороссийск); Казахстан-Азербайджан-Турция (Баку-Супса, проект Баку-Джейхан); проект Западный Казахстан - Западный Китай; проект Западный Казахстан-Иран-Персидский залив (Актау-Нека); проект Казахстан-Туркменистан-Иран; проект Казахстан-Туркменистан-Афганистан-Пакистан с выходом на Аравийское море. У каждого и этих действующих маршрутов новых проектов есть свои плюсы и минусы. Казахстан испытывает массированное воздействие различных внешних сил, стремящихся направить его выбор в соответствии со своими интересами.
Одна из важнейших проблем геополитического плана -неопределенность правового статута Каспийского моря. Другая проблема - сохранение многовекторности внешнеполитического курса, позволяющего лавировать между различными интересами партнеров страны. Казахстану все больше приходится рассчитывать на Россию, поскольку она представляется наиболее реальным гарантом его национальной безопасности. В то же время немалое воздействие на него оказывают и США: они очень заинтересованы, чтоб каспийская нефть пошла в обход России и Ирана, а так же стремятся усилить свое влияние в Прикаспии. Участие Казахстана в нефтепроводе КТК встретило негативную реакцию со стороны инициаторов проекта "Джейхан", в частности, турецкое правительство пригрозило ограничить движение танкеров через проливы Босфор и Дарданеллы, что может перекрыть дорогу казахстанской нефти на мировой рынок. В этой ситуации Казахстан надеется на то, что Россия окажет давление на Турцию.
В целом Казахстан считает наличие нескольких маршрутов для экспорта нефти важным условием реализации своих экономических интересов и укрепления отношений с другими странами и еще не может стать абсолютным политическим союзником России, а в перспективе может активно включиться в проект "Джейхан". В то же время он не собирается отказываться от экономически более выгодного проекта нефтепровода через Иран. Таким образом, "Казахстан находится на стадии выбора наиболее приемлемого для него нефтепровода, действуя при этом по принципу многовекторности, не говоря ни да, ни нет" (020, с.43).
Сотрудники Института российских и восточноевропейских исследований при Тель-Авивском университете В.Бабак (Израиль; 021) пишет, что открытие в 2000 г. крупного месторождения нефти на казахстанском шельфе Каспия в районе восточного Кашагана вызвало новые дискуссии не только о реальных перспективах развития нефтегазовой отрасли, но и о выборе общей стратегии развития
национальной экономики. СМИ вновь начали развивать тему о возможном скором превращении Казахстана в "Каспийский Кувейт". Не может не вызывать удивления огромнейший разброс оценок предполагаемых запасов нефти и газа на Каспии: французский журнал "Экспресс" оценивает запасы нефти в 70-250 млрд. барр. Госдепартамент США в 163 млрд., британские эксперты - в 28 млрд., а российские - в 7-8 млрд. барр.; казахстанские специалисты говорят о 13 млрд. барр. (5, с.44). Причины такого разброса не только в различии методик, но и в заинтересованности отдельных фирм и правительств в завышении оценок. Так что оценить реальные запасы Казахстана или региона в целом весьма трудно. Запасы нефти в Казахстане достаточно велики, но не могут сравниться с запасами стран Ближнего и Среднего Востока. Кроме того, из-за высокого содержания парафинов в казахстанской нефти, особенностей ее добычи и условий транспортировки Казахстана существенно уступает Кувейту и Саудовской Аравии, поэтому его ориентацию на "кувейтскую модель" априори следует считать ошибочной.
Тем не менее, именно нефтегазовая отрасль стала приоритетной в экономике Казахстана. Объемы добычи нефти и газа возрастают, по добыче нефти на душу населения (2, 3 т. в год) Казахстан уже обогнал Россию(2, 2 т). В 2000 г. было добыто 35,3 млн. т нефти и на 2001 г. предусмотрен рост в 8,8%, к 2005 г. намечается добыча 60-67 млн. т в год (021, с.45, 46). Добычу ведут в основном иностранные и совместные компании, во второй половине 2000 г. более 60% всей нефти было добыто на месторождениях Тенг... Карачаганак и Кумколь. Участниками крупнейшего совместного предприятия (СП) "Тенгизшевройл" являются американские компании "Шеврон" (50% акций) и "Эксон-Мобил", казахстанская государственная "Казахойл" и российская "ЛУКойл", на доля этого СП приходится примерно треть всей нефтедобычи, почти 12 млн. т. В СП Карачаганакская интегрированная организация (КИО) входят "Бритиш газ" и итальянская "Аджип" (по 32,5% акций), американская "Тексако" (20%) и "ЛУКойл" (15%). За первую половину 2000 г. КИО увеличила добычу и нефти, и газа по сравнению с предыдущим периодом на 40%, что составило 2,2 млн. т и 2 млрд. куб. м соответственно. Компания "Харикейн" планировала в 2000 г. добыть 3,3 млн. т. "Казахойл" в первой половине 2000 г. достигал добычи в 2,7 млн. т, что на 7,7% больше того же периода 1999 г. В итоге доля нефтедобычи составила 10% ВВП в 2000 г., а в налоговых поступлениях - 40% (021,с.46). Дальнейший рост добычи и экспорта лимитируется дефицитом трубопроводов и сильной зависимостью от России, которая не очень
заинтересована в усилении конкурента и квотирует экспорт нефти из Казахстана, "временами превращая эту квоту в средство не только экономического, но и политического давления на Казахстан" (021,с.47)
В общем объеме промышленного производства добыча нефти составляет 16%, а выпуск нефтепродуктов - только 4%. Объясняется это тем, что в республике всего три НПЗ, к тому же, они загружены менее чем на треть, в стране перерабатывается около 20% добываемой нефти (021,с.48), НПЗ нуждаются в реконструкции и модернизации, а правительство не может финансировать весьма дорогостоящие проекты. Но важнейшая причина недогрузки НПЗ в тома, что в результате приватизации государство утратило контроль над всеми крупными и перспективными месторождениями, а ТНК предпочитают экспортировать нефть в оффшорные зоны, особенно при высоких мировых ценах, в ущерб поставкам на местные НПЗ. Поэтому сокращается производство нефтепродуктов, и страна вынуждена импортировать бензин, дизельное топливо, горюче-смазочные материалы, и цены на нефтепродукты растут. Агарный сектор дважды в год, в периоды сева и уборки урожая, оказывается в остром топливном кризисе. В начале августа 2000 г. правительство разработало ряд мер по обеспечению гарнированных поставок на НПЗ и даже приняло решение приобрести НПЗ на Украине.
Ориентация Казахстана на увеличение добычи и экспорта сырой нефти и рост валютных поступлений от него в качестве базы финансовой стабильности и госбюджета делает страну заложником конъюнктуры мирового рынка и геополитической игры", которая сопровождает 2болльшую нефть". Главным импортером казахстанской нефти является Россия (21,1%), на втором месте Бермудские (14,8%) и Виргинские (10,5%) острова по данным за 1999 г., а в первой половине 2000 г. на долю островов пришлось уже около 60% экспорта казахстанской нефти (021,с.51). Нефть, закупленная оффшорными компаниями, перепродается в основном европейским покупателям по значительно более высокой цене. Таким образом, четверть казахстанской нефти вывозится из страны по демпинговым ценам, СП получают возможность занижать свои доходы и, следовательно, лишают государственную казну значительной части налоговых поступлений. Объясняется это тема, что в стране отсутствует четкое законодательство об экспорте сырья, а СП умело пользуются прорехами в нем.
Транспортировка остается важнейшей проблемой и лимитирует экспорт, объем перекачиваемой по российским трубопроводам нефти всегда зависит от состояния российско-казахстанских отношений, не
только экономических, но и политических. От реэкспорта казахстанской нефти Россия несет убытки, с увеличением квоты убытки возрастают, ряд российских влиятельных политиков негативно относятся к идее реэкспорта, настаивают на использовании трубопровода в качестве средства давления на казахстанское правительство. Один из негативных моментов ориентации на наращивание экспорта нефти - постоянные колебания цен на нее, они могут перевернуть первоначальные расчеты и поставить под угрозу всю национальную экономику в случае резкого их падения. Так снижение цен в 1998-1999 гг. резко ухудшило состояние многих предприятий и обострило социальные проблемы. Понятно, что такая уязвимая отрасль не может быть надежным донором госбюджета и служить опорой для развития других отраслей экономики, для решения социальных и других задач.
Первоначально стратегия максимального привлечения инвестиций в нефтегазовую отрасль представлялась весьма перспективной, она должна была обеспечить приток валюты, которую можно было бы направить на решение других проблем и развитие других отраслей. Тем самым этой отрасли отводилась роль локомотива национальной экономики, а иностранные капиталовложения рассматривались исключительно в положительном плане. Им были предоставлены льготы и преференции, и за годы независимости в страну поступило около 7 млрд. долл., в основном в нефтегазовую отрасль, особенно в ее транзитную инфраструктуру. Рост ВВП в значительной степени обеспечивался увеличением добычи нефти и газа. Льготы иностранным компаниям оказали серьезное негативное воздействие на развитие собственных предприятий. Все это обернулось потерей потенциала экономического развития и катастрофическим обнищанием населения. По словам исследователей Д.Мадиярова и А.Наурзгалиева, "инвестиционный процесс в стране стал напоминать сиюминутное потребление и многоаспектное "пожирание" собственного будущего" (021, с.55). Ряд иностранных инвесторов скрывает часть прибыли и занижает налогооблагаемую сумму, игнорируют возможности привлечения местных предприятий и специалистов для субподрядных работ, фактически отсекают непроизводственные расходы, в первую очередь, социальную сферу и охрану природы.
Избранную стратегию, таки образом следует пересмотреть. Нефть может оказаться не локомотивом, а тормозом в развитии национальной экономики. В.Юриков и Т. Шестопалова (Киргизско-российский славянский университет, Киргизия) (022) считают необходимым для Киргизии пересмотреть стратегию и тактику развития ТЭК - и, в первую
очередь электроэнергетики - ввиду зависимости республики от импорта энергоносителей. Электроэнергетика - единственный источник, способный полностью удовлетворить потребности республики, особенно гидроэнергетика, быстро возмещающая вложенные в строительство средства. Современная энергосистема страны представлена девятнадцатью электростанциями общей мощностью в 3,5 млн. кВт, в том числе 17 ГЭС и 2 ТЭЦ, они связаны между собой и с энергосистемами Узбекистана, Таджикистана, Туркмении, Южного Казахстана; энергосистема страны входит как составная часть в Объединенную энергосистему Средней Азии и Южного Казахстана. Основными потребителями энергии в республике являются промышленность, коммунально-бытовой сектор, сельское хозяйство, транспорт и строительство; с 1992 г. электроэнергия экспортируется в КНР, идут активные поиски рынков сбыта в других странах.
В республике много рек (самая полноводная Нарын) и речушек, пополняющих свои запасы в период таяния снега и ледников, что позволяет строить большие и малые ГЭС. Нарынский каскад включает шесть ГЭС, его сооружение началось еще в 1962 г., до его создания Ферганская долина страдал от водной стихии в период таяния снегов и ледников, а потом от жары и сухого лета; с созданием каскада Нарынских ГЭС эти проблемы ушли в прошлое. Киргизия располагает и большим энергопотенциалом малых рек (ориентировочно 5-8 млрд. кВт), его использование позволит эффе4тивно решать локальные задачи энергоснабжения, особенно в горах. Пока гидроресурсы малых рек освоены менее чем на 2% (022, с.59), все действующие малые ГЭС эксплуатируются по 50-70 лет. На их реконструкцию и модернизацию потребуются значительные средства. Правительство разработало "Программу развития малой энергетики на 1999-2005 гг." Первое направление: в ближайший период реконструировать и модернизировать существующие малые ГЭС: каскад Алмединских ГЭС (8 станций) и Быстровской ГЭС (затраты 10,2 млн. долл., окупаемость - 5 лет); второе направление восстановление к 2005 г. 20 из 39 существовавших ране малых ГЭС (затраты 7,9 млн. долл.); третье направление: строительство 97 новых ГЭС, в том числе до 2005 г. - 26, затраты на них - 105,7 млн. долл.; четвертое направление: после 2005 г. строительство четырех станций и еще семи ГЭС на существующих водохранилищах. Для реализации программы предполагается сегментация малой гидроэнергетики как отрасли, которая будет работать на принципах корпоративного управления, привлечение местных предприятий-производителей оборудования и комплектующих изделий для
электростанций, подготовка предложений по ценообразованию и привлечению капиталов, государственная поддержка новой отрасли и прочее. Использование ресурсов малых ГЭС позволит увеличить выработку электроэнергии, повысить энерговооруженность отдаленных потребителей, снизить расходы топлива, решить многие вопросы социально-экономического развития.
Общая выработка электроэнергии в республике в 1999 г. составила 13,12 млрд. кВт.ч, из них на долю ГЭС приходится 92,5%, и ТЭЦ - 7,4 (Бишкекская ТЭЦ -7%), экспорт электроэнергии составил в Узбекистан -7,39%, в Казахстан - 6,14% (022, с.61). Несмотря на ежегодно увеличивающееся производство электроэнергии, потребление его на душу населения в республике значительно ниже, чем в других странах СНГ. В связи с этим правительство разработало программу, в которой предлагается считать государственную энергетическую политику одним из основных направлений развития страны. Задачи на ближайшие годы -строительство и модернизация ГЭС, новых линий электропередач, а также развитие нетрадиционной энергетики, использующей возобновимые источники энергии - солнце и ветер, в этом направлении в последние годы в республике ведутся активные изыскания, и уже подготавливаются необходимые квалифицированные специалисты.
А.Куртов (Российский институт стратегических исследований, Москва; 023) пишет, что, хотя ситуация в Туркмении после распада Союза выглядела лучше, чем в других бывших союзных республиках, в ведущей газодобывающей отрасли произошел резкий спад - примерно 90 млрд. куб. м. в 1990 г. до 35,7 млрд. в 1998 г. Это объяснялось отсутствием необходимых экспортн. газопроводов, что и сегодня сдерживает развитие ТЭК Туркмении и всего народнохозяйственного комплекса. Тем не менее, именно потенциал ТЭК предотвратил резкое падение экономики, обеспечил затем ее общий подъем и структурную реорганизацию, которые опирались на реинвестирование полученных от ТЭК финансовых ресурсов.
В первой половине 90-х годов газовый сектор Туркмении целиком зависел от магистрального трубопровода Средняя Азия-Центр, к тому же этот маршрут оказался еще и недостаточно доходным: основными потребителями туркменского газа были не платежеспособные потребители (Германия, Италия, Австрия и Чехия), а Украина, Грузия, Армения и Азербайджан: сами пораженные экономическим кризисом, они стали крупными должниками Туркмении, будучи не в состоянии расплачиваться не только валютой, но и зачастую товарами по бартеру. Поскольку Россия сама сталкивалась с неплатежеспособностью своих
потребителей газа, то "Газпром" считал нецелесообразным пропускать конкурентный туркменский газ в Европу и не искал компромиссов с Туркменией, а "давил" на нее. Сходное напряжение возникло у Туркмении и в отношениях с Узбекистаном: его правительство взяло курс на самообеспечение энергоносителями, страна перешла на собственные ресурсы и отказалась от традиционных поставок туркменского газа. Из-за разрыва прежних связей с российскими контрагентами испытал трудности и нефтекомплекс Туркмении: Сейдинский НПЗ загружен только наполовину из-за остановки нефтепровода Тюмень-Сейди.
"Газпром" смягчил свое отношение к Туркмении в 1995 г., в 19961 г. было создано туркмено-российское СП "Туркменросгаз", где туркменская сторона имела 51% акций, российская 45% и международная энергетическая компания "Итера" - 4% (023, с.67); но вскоре из-за неплатежей Украины между ними возник острый конфликт, и президент Туркмении прекратил существование этого СП. Долг Украины за поставленный газ был равен 200 млн. долл. за 1996 г. и 257 млн. - за 1997 г. Разрыв контракта больнее всего ударил по Туркмении: за первое полугодие 1997 г. ВВП сократился на 29%, добыча газа - на 46%, производство электроэнергии - на 35%, нефтехимической продукции - на 30%. Общий долг Ашхабаду в это время оценивался в 2 млрд. долл. (023, с.68). В 1999 г. снова было заключено соглашение о поставках газа на Украину, и несколько месяцев газ поставлялся ей фактически бесплатно; когда ее долг превысил 100 млн. долл., соглашение было разорвано. После тяжелых переговоров в декабре 1999 г. было заключено взаимовыгодное соглашение с "Газпромом". Туркмения получала гарантированный канал экспорта газа, доходы в бюджет и возможность наращивать добычу газа. В частности, это позволило сразу начать модернизацию одного из крупных месторождений; Туркмения вышла на первое место в мире по росту ВВП - 17,6%, оставив позади себя Южную Корею и Гонконг; газовая отрасль дала 9,6% прироста ВВП, на ее долю пришлось 20% ВВП. Добыча газа в 2000 г. увеличилась более чем вдвое и составила 47 млрд. куб. м., из которых 40 млрд. было экспортировано, в том числе более 30 млрд. - в страны СНГ; экспорт газа увеличился в 3,2 раза, нефти - в 1,7 раза, нефтепродуктов - в 2,4 раза (023, с.69). Контракт оказался выгоден и Казахстану, он смог "выдавить" из страны бельгийскую компанию, вступившую в конфликт с правительством. Явно выгоден контракт был и России, в которой начался подъем промышленности: сокращать экспорт ради внутренних потребностей она не могла, не нарушив ранее взятых на
себя обязательств, поэтому туркменский газ оказался весьма кстати. Однако в конце 2000 г. Туркмения выдвинула России новые условия, опять возникла конфликтная ситуация, и поставки по собственно российско-туркменскому соглашению в очередной раз были приостановлены. Отчасти отказ Ашхабада от поставок компенсировался возобновившимися в 2000 г. поставками узбекского газа по Бухарскому газопроводу через Казахстан на Урал. По-видимому, на позицию Туркмении оказала влияние и позиция России по урегулированию правового статуса Каспийского моря, а не только уровень и условия оплаты. В начале 2001 г. был оформлен контракт на условиях Ашхабада.
Еще в 1992 г. Туркмения стала намечать меры для выхода из географической "запертости" своих углеводородных ресурсов. В 1994 г. начато строительство и в 1997 г. введен в строй газопровод Корпедже-Курт-Куи в Иране для снабжения его северных районов, рассчитанных на 8 млрд. куб.м. газа, в 1999 г. по нему было прокачано всего 2 мл в 2001 г. предполагалось поставить в Иран уже 6 млрд. куб. м. газа. Южный маршрут через Иран вообще рассматривался правительством Туркмении как предпочтительный. В 1997 г. было заключено соглашение о газопроводе для поставки газа через Иран в Европу; а еще раньше - в 1996 г. был запланирован газопровод через Иран в Турцию с вводом в строй в 1998 г. Хотя намеченные сроки не выдержаны, проект реализуется и, по мнению экспертов, начнет действовать в 2003 г.
Что касается туркменской нефти, то ее начали поставлять в Баку, откуда намечался транзит по маршруту Баку-Али-Байрамлы-Батуми на мировые рынки; заключено соглашение, по которому туркменская нефть будут транспортироваться к северным границам Ирана, а эквивалентное количество иранской нефти - в порты Персидского залива и оттуда на мировые рынки. Этот вариант естественно конкурировал с проектом Баку-Джейхан. Учитывая сложности с доставкой нефти по трубопроводам, Туркмения приступила к созданию собственного танкерного флота. Еще в 1997 г. Исламский банк развития выдели на эти цели кредит в 11 млн. долл. (023, с.71).
В республике разрабатываются грандиозные проекты новых газопроводов, стоимость которых исчисляется миллиардами долларов. Один из них - юго-восточный маршрут через Афганистан и Пакистан -так называемый Центральноазиатский газопровод; еще один проект нефтепровода - от Туркменабада (бывший Чарджоу) через Афганистан к пакистанскому побережью Аравийского моря. Еще более грандиозным выглядит проект строительства газопровода Туркмения-Китай-Япония протяженностью 6658 км, стоимостью 11 млрд. долл. Одним из
приоритетов в развитии ТЭК Туркмении остается Транскаспийский газопровод по маршруту Туркмения-Турция-Европа. По расчетам американских специалистов, это наиболее реальный путь туркменского газа в Турцию и Европу. США уже выделили Туркмении на его реализацию 750 тыс. долл. Мощность газопровода предполагается в 3032 млрд. куб.м. в год, сметная стоимость - 3 млрд. долл., хотя некоторые специалисты называют цифру в 16 млрд. При успешном завершении строительства первые 10 лет Туркмения сможет продавать лишь 10 млрд. куб. м. газа при чистой прибыли только 20-29 долл. с 1 тысячи кубометров; при такой низкой рентабельности эксперты ставят под сомнение планы продления газопровода до Европы, а также и удвоения его мощности; постоянно растет и сметная стоимость проекта; нельзя сбрасывать со счетов и другие риски - деятельность курдских повстанцев в районе вероятной трассы, сейсмоопасность региона, финансовые потрясения в Турции.
Транскаспийский газопровод выявил конкурентные отношения Туркмении и Азербайджана, который претендовал на турецкий рынок как ближайший сосед. Конкуренция обострилась после обнаружения крупного месторождения газа в азербайджанском Шах-Денизе, и Азербайджан заявил свои претензии на 50% мощности Транскаспийского газопровода. В Баку явно стремились затормозить работы по проекту, оттеснить Туркмению как конкурента. Пока работы застопорились, источники финансирования проекта так и не найдены. Следует заметить, что Россия не претендует на то, чтобы проект был похоронен, он не является конкурентом "Голубому потоку", который пройдет из России по дну Черного моря в Турцию: расчеты показывают, что даже когда оба проекта войдут в строй, турецкий рынок газа не перенасытится.
Для реформирования и структурной перестройки ТЭК Туркмении привлекает иностранный капитал и консалтинговые компании, с их помощью разработана стратегия развития, которая предусматривает переход отрасли на рыночные отношения; среднегодовые темпы роста должны составить не менее 18%, к 2005 г. планируется увеличить добычу нефти до 28 млн. т, газа - до 85 млрд. куб. м., из них 16 млн.т. и 70 млрд. куб.м. - на экспорт, а к 2010 г. -48 млн. т. и 120 млн. куб.м. соответственно, из них 33 млн. т. и 100 млрд. куб.м. пойдут на экспорт. Туркмения комплексно исследует и осваивает богатства шельфа Каспийского моря, именно здесь предполагается добывать основные объемы нефти; освоение шельфа - один из приоритетов Туркмении; но здесь тоже возникают трения в отношениях с Азербайджаном из-за спорных участков ввиду нерешенности правового статуса Каспия. Запасы
на шельфе оцениваются туркменскими специалистами в 11 млрд. т. нефти и 5,5 трлн. куб. м. газа (023, с.75). Общие запасы углеводородного сырья в Туркмении (в нефтяном эквиваленте) оцениваются в 34,5 млрд. т, хотя ряд экспертов высказывает сомнения в правильности этих оценок: доказанные запасы нефти, по их мнению, составляют только 75 млн. т, а не 12 млрд., как утверждают руководители "Туркменнефтегаза". Доказанные запасы газа действительно значительные - 3 трлн. куб.м., а запасы шельфа могут оказаться раза в четыре больше (023, с.78).
Программой развития Туркмении до 2010 г. предусмотрен рост инвестиций в нефтегазовую отрасль: за 2010 г. предусмотрен рост инвестиций в нефтегазовую отрасль: за 2001-2005 гг. планируется привлечь в ТЭК 12,5 млрд. долл., а в 2006-2010 гг. - до 33,5 млрд. долл., доля иностранных инвестиций к 2010 г. должна достичь 85% всех капиталовложений в отрасль. Сотрудничество в этой сфере с Россией тоже может быть продуктивным для Туркмении. Но полноценное развитие экспорта сдерживается отсутствием в регионе развитой сети трубопроводов.
С.М. Макарова
