CC BY
30
ВЛАСТЬ
2001.04.059. ТАТ ЯН КОНГ. ПЕРЕМЕНА ВЛАСТИ В ЮЖНОЙ КОРЕЕ. TAT YAN KONG. Power alternation in South Korea // Government and opposition. — L., 2000. — Vol. 35, № 3. — P. 370 - 391.
Как полагает автор, мнение, что президент Ким Дэджун (иной вариант транскрипции - Ким Дэ Чжун) радикально отличается от всех прежних лидеров Южной Кореи, сильно преувеличено. Действительно, Ким Дэджун, выиграв выборы в декабре 1997 г. на фоне самого сильного за последние 40 лет экономического кризиса, поразившего страну, обещал провести реформы как в экономической, так и в политической сферах. А его диссидентское прошлое не оставляло сомнений относительно его решимости выполнить намеченное. И он действительно сочувствует реформаторским силам и предоставляет им определенную свободу действий. Тем не менее президента вполне можно охарактеризовать как “традиционного политического босса” (с. 390).
Сдвиги, произошедшие в первое демократическое десятилетие (1987-1997) были значительны: было покончено с вмешательством военных в политику; в результате президентских выборов в 1992 г. в стране впервые с 1961 г. к власти пришел гражданский (Ким Ёнсам; иной вариант транскрипции - Ким Ён Сам); зачинщики военного переворота 1980 г., включая двух бывших президентов страны - Чон Духвана (иной вариант транскрипции - Чон Ду Хван) и Но Тхэу (в отечественной прессе известен как Ро Дэ У), предстали перед судом; рабочие получили большие права, в том числе право на забастовки; ослабла напряженность в отношениях с Северной Кореей. И при этом остались неизменными показатели экономического роста (любимый “конек” тех, кто ратовал за сохранение авторитарной политической системы).
Однако автор выделяет по меньшей мере три черты, позволяющие говорить о “дефиците демократии” в Южной Корее: слабость
демократических процедур, нелегальные отношения государства с бизнесом и отсутствие сил, уравновешивающих влияние крупного бизнеса (с. 371).
Слабость демократических институтов объясняется авторитарным прошлым. Противостояние с Севером стимулировало преследование не только коммунистов, но и всех, разделяющих сколь-либо “левые от центра” убеждения. Принятие Закона о национальной безопасности совпало с основанием Республики Корея (1948), а его чересчур широкая
трактовка понятия “деятельность в пользу Северной Кореи” позволяла власти душить любую оппозицию в 1948-1987 гг. 26-летнее правление военных, начавшееся военным переворотом 1961 г., также не прибавило демократичности южнокорейским институтам власти. Процессы демократизации, начавшиеся в 1987 г., сильно урезали вмешательство армии и спецслужб в политику. Однако даже в период правления Ким Ёнсама (1993-1998) “сохранились многие аспекты авторитарного управления” (с. 372). Среди них: сохранение Закона о национальной безопасности (подтвержденного в 1994 г. и ужесточенного в 1996 г.); фактическая цензура прессы; официальные запреты на организации рабочих (кампании по преследованию профсоюзов в 1990 и 1995 гг.); продолжающееся пребывание в тюрьмах политзаключенных (некоторых еще с 50-х годов). Причиной этому было нежелание Ким Ёнсама полностью порвать с авторитарным прошлым страны.
Угроза коммунистического Севера и десятилетия авторитарного правления сформировали правоцентристское общественное мнение. Находясь в таких узких идеологических рамках, демократическим лидерам не оставалось ничего другого, как подтверждать свою приверженность базовым установкам режима: антикоммунизму, союзу с США и Японией, а также курсу на постепенное реформирование удачной экономической модели. Впрочем, подобная умеренность в либеральных взглядах позволила снискать поддержку среднего класса и нейтральное отношение военных в 1987 г.
С другой стороны, преобладание в южнокорейском обществе правых взглядов побудило претендентов на власть обращаться к личности и к региону. Регионализм и персонализм в южнокорейской политике блокировали возможность создания партий и альянсов, основанных на идеологических принципах. “Началась эра региональных политических боссов” (с. 372). На практике это выглядело следующим образом.
Антимилитаристский союз двух диссидентов Ким Ёнсама и Ким Дэджуна распался в 1987 г., и каждый из них стал претендовать на президентское кресло. В предвыборной гонке оба делали акцент на свои личные качества, а также разжигали чувства регионализма в родных провинциях: Ким Ёнсам был родом из провинции Кёнсандо (юго-восток Корейского полуострова), в то время как Ким Дэджун - из провинции Чолладо (юго-запад Корейского полуострова).
Следует сказать, что провинция Кёнсандо была экономически лучше развита еще во времена японского колониального господства (1910 -
1945); считается, что она более индустриально развита (чем, например, провинция Чолладо) и в настоящее время. Выходцами именно из Кёнсандо были президенты Пак Чонхи (иной вариант транскрипции -Пак Чон Хи, 1961 -1979), Чон Духван (1980 - 1987), Но Тхэу (Ро Дэ У, 1988 - 1992), а также многие высшие военные чины. Апелляция к достоинствам и преимуществам родной провинции стала характерной чертой в борьбе за власть уже в 1987 г. Так действовали не только Ким Ёнсам и Ким Дэджун, но и кандидат от правящей партии Но Тхэу.
Апеллировал к своему региону и Ким Джонпхиль. Отставной генерал Ким Джонпхиль был одним из руководителей военного переворота 1961 г. При президенте Пак Чонхи занимал пост премьер-министра; он же основал корейское ЦРУ, специализировавшееся, в частности, на борьбе с инакомыслием и подавлении оппозиции. При президенте Чон Духване он уходит в тень, но чтобы затем снова “всплыть”, теперь уже в новом качестве - поборника демократии - на выборах в 1987 г. Популярностью у электората он пользовался главным образом в своей родной провинции Чхунчхондо (центр Южной Кореи).
Раскол между Ким Ёнсамом и Ким Дэджуном позволил Но Тхэу прийти к власти; однако неудачные для него парламентские выборы 1988 г. побудили его к объединению с Ким Ёнсамом и Ким Джонпхилем в 1990 г. Данный союз помог Ким Ёнсаму выиграть президентские выборы в 1992 г. Но именно это обстоятельство “не позволило правительству Ким Ёнсама полностью порвать с авторитарным прошлым” (с. 373).
Между тем это объединение 1990 г. трех выходцев из провинции Кёнсандо лишь усилило антагонизм между этой провинцией и провинцией Чолладо. И именно отсутствие среди основных соперников выходцев из Кёнсандо, а также союз с Ким Джонпхилем (“нейтральное” происхождение (провинция Чхунчхондо) позволило Ким Джонпхилю отойти в 1995 г. от выходца из Кёнсандо и примкнуть в 1997 г. к выходцу из Чолладо) дали возможность Ким Дэджуну занять президентское кресло.
Другая причина слабого развития демократии в Корее -нелегальные отношения государства с бизнесом. В корейской политологической литературе такую ситуацию принято называть “слипание политики с экономикой” (чонъгёнъ ючхак). Причем, если раньше это заключалось в покровительстве крупному бизнесу со стороны государства, то теперь, при демократическом правлении, можно говорить о “бизнес-доминирующей” форме (с. 374).
Период покровительства предпринимательству приходится на правление Пак Чонхи. В особенности это покровительство усилилось после принятия программы развития тяжелой промышленности и создания в 1973 г. ядра крупных финансово-промышленных корпораций (чэболь), призванных стать флагманом южнокорейской экономики. Для этого времени характерна зависимость бизнеса от власти. Немалые средства, требуемые для проведения предвыборных кампаний, сделали возможным, напротив, определенную зависимость политиков от бизнеса впоследствии.
“Как и свои авторитарные предшественники, демократические правительства развертывали антикоррупционные кампании при взятии власти только затем, чтобы самим позднее оказаться дискредитированными скандалом” (с. 375). Так во всяком случае случилось и с Но Тхэу, и с Ким Ёнсамом. Первый в свое время выступал против концетрации земли. Второй боролся с коррупцией в среде высших партийных и правительственных функционеров. Оба покинули свой пост с сильно подмоченной репутацией из-за скандалов вокруг денег чэболь -финансово-промышленных корпораций. Это лишний раз доказывает роль последних в политическом процессе. Нелегальному слиянию бизнеса и государства способствовало также установление родственных связей между властной и финансовой верхушкой страны.
Все вышеуказанное свидетельствует об отсутствии сил, уравновешивающих влияние крупного бизнеса. Таковыми могли бы стать профсоюзы; однако, ограниченные в правах, они не смогли компенсировать рост влияния чэболь на политику.
Видя это, правительство Ким Дэджуна заключило в феврале 1998 г. Трехстороннее соглашение о справедливом распределении бремени -своего рода общественный договор между правительством, бизнесом и профсоюзами в условиях “эпохи МВФ”, как принято называть в Южной Корее экономический кризис. Договор основывался на законе о труде марта 1997 г. “Профсоюзы неохотно приняли необходимость увольнений (раньше работодатель в Южной Корее практически не имел права увольнять своих работников. — К. Е.), гибкость при приеме на работу и другие меры по повышению производительности. В ответ бизнес обязался привести свои финансовые дела в порядок и применять увольнение только как последнее средство и после соответствующих консультаций с профсоюзами” (с. 385). Этот договор предусматривал ослабление ограничений на участие профсоюзов в политическом
процессе. И, как следствие, была сформирована трудовая партия. Эта акция Ким Дэджуна - “рубикон, который предыдущие демократические правительства ни за что бы не перешли” - объясняется диссидентским прошлым президента и доказывает наличие прогрессивного направления в его политике (с. 390).
Другим шагом Ким Дэджуна была попытка реформировать избирательную систему; реформу планировалось провести до парламентских выборов 2000 г. Предполагалось ввести два избирательных бюллетеня: для кандидата и для партии; распределение мест в парламенте должно было зависеть от результатов выборов в каждом из регионов. Законопроект натолкнулся, однако, на сопротивление оппозиции во главе с Ким Джонпхилем. В результате была фактически оставлена старая система одного бюллетеня и распределения мест в парламенте в соответствии с процентом голосов, полученных на общенациональном уровне.
Причиной расхождения с недавним союзником (чья поддержка помогла выиграть выборы 1997 г.) было нежелание Ким Дэджуна выполнить в трехлетний срок обещание перехода на парламентскую систему правления. Передача основных рычагов управления от президента премьер-министру, избираемому на основе его популярности в лидирующей в парламенте партии, могла бы способствовать увеличению роли политических партий (взамен политических лидеров) и выборы бы проходили на основе отличительных черт партий, а не личных качеств политических боссов. Такая система способствовала бы более устойчивому сотрудничеству между регионально ориентированными партиями. А для Ким Джонпхиля это был шанс занять высший правительственный пост. Однако для президента добровольный отказ от власти ранее истечения пятилетнего срока оказался неприемлем, в чем проявились его черты традиционного регионального босса. В ответ недавний союзник отказался поддержать Ким Дэджуна в его попытке реформировать избирательную систему. Не поддержала его инициативы и партия, находящаяся под влиянием предыдущего президента Ким Ёнсама, состоящая преимущественно из представителей провинции Кёнсандо: они подсчитали, что Ким Дэджун в результате такой реформы сможет усилить свое влияние в традиционно враждебной ему Кёнсандо, а сами они вряд ли усилят свои позиции в провинции Чолладо.
В то время как Ким Дэ Джуну удалось снискать некоторую популярность за пределами родной Чолладо в таких провинциях, как
Кёнгидо-Сеул, Канвондо и Чхунчхондо, парламентские выборы 2000 г. продемонстрировали враждебное, как и прежде, отношение к нему в Кёнсандо. Похоже, что регионализм, основанный на противостоянии двух провинций - Чолладо и Кёнсандо, - не исчезнет в обозримом будущем.
К. В. Ермаков
