CC BY
13
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И ЗАКАВКАЗЬЕ
2000.02.008. ХЕРЗИГ Э. НОВЫЙ КАВКАЗ: АРМЕНИЯ,
АЗЕРБАЙДЖАН И ГРУЗИЯ.
HERZIG E. The new Caucasus: Armenia, Azerbajan a. Georgia. —L.: RIIA; L.; N.Y.: Pinter, 1999.—X, 166 p.
Автор (Королевский ин-т международных отношений, Лондон) неоднократно приезжал в Закавказье1), в 1995 г., 1996 г. и 1998 г. был международным наблюдателем на парламентских и президентских выборах в Армении.
Историч. роль Закавказье (ЗК) как моста между цивилизациями России и Ближнего и Среднего Востока предопределена его географией и редким смешением языков и культур. К независимости после распада СССР ЗК не было готово, и основное содержание первого десятилетия независимости—стр-во нации и государства. Этот процесс еще далеко не завершен.
Национализм закавказских народов определялся тремя факторам: 1) период господства царизма и Советского Союза породил у всех народов одинаковое стремление к полной независимости, но в Грузии и Азербайджане возмущение русским правлением было большим, чем в Армении, где помнили об историч. роли России как защитника от турецкой угрозы; 2) недовольство территориальным разграничением советских властей в 20-х гг. (особенно в Армении относительно Нагорного Карабаха и Нахичевани); 3) опасения, что русификация угрожает нац. культуре и языкам. Националисты трех титульных народов выступали не только против советского режима и русского
1) Термин Закавказье он считает “русскоцентричным” и называет этот регион Юж.Кавказом. — Прим. реф.
господства, но и друг против друга и против своих нац. меньшинств, особенно обладающих автономиями.
В 198—1990 гг. борьба за независимость в Армении и Азербайджане подогревалась нагорнокарабахским конфликтом, в Грузии —расстрелом демонстрации в Тбилиси 9 апр. 1989 г. Коммунистич. режимы потерпели поражение, причем переход власти к новым лидерам прошел более спокойно в Армении, учитывая ее этнич. однородность и отсутствие автономий в составе республики.
Кто пришел к власти в новых независимых государствах? В советский период элитой были коммунисты —чаще русские или получившие русское образование (сталинские репрессии истребили досоветских лидеров и большую часть первого поколения коммунистич. элиты). Только в 50-80-е гг. подросла местная коммунистич. элита, получившая образование в республиках; “ее солидарность основывалась скорее на общих интересах контроля экономической и социальной сферы, а не на идеологической приверженности коммунистическому делу’ (с. 20).
Одновременно в период ослабления коммунистич. контроля (60-80-е гг.) зародилась контрэлита —прежде всего в академич. кругах или в сфере культуры. Она была немногочисленной, не имела адм. опыта, но именно ее представители пришли к власти в 199—1992 гг., соперничая с коммунистами. В этом соперничестве решающая роль принадлежала кланам (мафиям): напр., нахичеванскому клану в Азербайджане, карабахскому — в Армении. Неформальные патронажные сети порождены частично коррупционными связями советского периода, частично поддержкой контрэлиты бизнесом путем создания полувоенных милиций в период борьбы за независимость (самое откровенное перерождение милиции в мафиозную структуру произошло в Грузии). Советское наследие оставило также новым властям мощные рычаги влияния на экономику.
И правительства, и все основные политич. партии новых государств прокламируют свою приверженность многопартийной, светской, демократической политич. системе. В ЗК проводились президентские и парламентские выборы, приняты новые конституции. Но приверженность демократии, как утверждают
критики дома и за рубежом, очень поверхностна и нацелена на получение зап. помощи и займов. Для всех правительств важна проблемы легитимности, причем не только для Грузии и Азербайджана, где националистич. контрэлита была сброшена в результате гос. переворотов бывшими коммунистами, но и в Армении, где контрэлита остается у власти и один президент мирно сменился другим. Пока общественное мнение гласит, что ‘кланы и мафии, связанные с высшими правительственными фигурами, имеют большее значение, чем демократия или достоинства, компетентность в достижении политических и экономических успехов, пока новая элита рассматривается как заботящаяся только о своих интересах, пока большинство граждан живут в трудных социальных и экономических условиях, тогда как элита купается в сомнительном богатстве, до тех пор проблема легитимности останется’ (с. 41). В государствах ЗК только начинается создание гражданского общества; политич. стабильность в определенной степени достигнута, но она зависит не только от внутренних факторов —велико значение политики России. Наконец, дестабилизировать обстановку могут нерешенные конфликты из-за Нагорного Карабаха, Юж. Осетии и Абхазии.
Россия сохранила решающее стратегич. влияние в регионе. При этом ее военное присутствие (военные базы, пограничники) воспринимается отрицательно в Грузии и Азербайджане, тогда как в Армении оно активно поддерживается, ибо жива благодарная историч. память и не было российской поддержки сепаратистов (с. 51).
Западные и международные организации участвуют в попытках урегулирования конфликтов в регионе, “но было бы ошибкой полагать, что участие Запада быстро наращивается с целью заменить Россию, даже если бы такой поворот многими приветствовался бы в Азербайджане и Грузии... Предложения о миротворчестве НАТО в Грузии или создании баз в Азербайджане не были восприняты с энтузиазмом ни в Брюсселе, ни в Вашингтоне’ (с. 52). Роль Турции и Ирана остается
незначительной.
Армия Армении считается наиболее боеспособной в регионе. Она создана на базе бывшей 7-й армии СССР,
насчитывает 53,4 тыс. и 1 тыс. внутренних войск, в Азербайджане соответственно 70 тыс. и 2 тыс., в Грузии—40 тыс., в Карабахе 2—25 тыс. (цифра явно завышена), в Абхазии —5 тыс. и в Юж. Осетии —2 тыс. (с. 5—56)1).
Неурегулированные конфликты оказывают огромное влияние на внутреннюю и внешнюю политику республик. Соглашения о прекращении огня (в Юж.Осетии—1992 г., в Абхазии —993 г., в Карабахе—в 1994 г.) привели к хрупкому равновесию (йи мира, ни войны"), которое позволяет уподоблять регион Балканам. Корни конфликтов следует искать гл. обр. в советском прошлом, когда создание автономий рассматривалось их народами как подтверждение своих историч. прав на самостоятельное развитие, а титульные нации видели в автономиях коварный сталинский замысел, имеющий целью облегчить московское правление.
Самый длительный конфликт — карабахский. До развала СССР Москва поддерживала Азербайджан, затем — Армению (поставки оружия). Из Азербайджана бежали 245 тыс. армян, из Армении и Карабаха 232 тыс. азербайджанцев (с. 66). Мирные переговоры (под эгидой Минской группы ОБСЕ) продолжаются, а тем временем укрепляется никем не признанная независимость de facto Карабаха.
Международное положение ЗК определяется соперничеством России, Турции и Ирана и остается нестабильным. Этому способствует этническая, религиозная и языковая разноликость региона, связи отдельных народов с соплеменниками за рубежом (армянская диаспора, иранские азербайджанцы и т.п.). ‘Останутся ли страны Закавказья в системе безопасности России или СНГ (или военном союзе) или отойдут (индивидуально или блоком), попытаются ли включиться в систему безопасности (или военный союз) Запада или Европы —все это важные вопросы для самих этих стран, для России, Ирана, западной системы безопасности и в неменьшей мере для Турции, значение которой для НАТО теперь, после исчезновения советской угрозы, далеко не ясно’ (с. 91).
1) Все данные из: The military balance 1998/99/ — Oxford, Inst. for strategic
studies, 1998.
Международные отношения в регионе автор рисует в виде трех концентрич. кругов: первый —страны ЗК, второй —соседние державы, третий (внешний) — внерегиональные страны и организации. Республики ЗК декларировали задачу признания миром своей независимости, установления дружественных отношений со всеми странами, особенно с соседями.
Существенные отличия только в позиции Армении: во-первых, она поддержала сепаратистов Карабаха, предпочтя (в отличие от Азербайджана и Грузии) принцип самоопределения наций принципу территориальной целостности государства, во-вторых, придерживается “пророссийской ориентации во внешней политике’ (с. 95). Карабахский конфликт оказывает огромное влияние на внешнюю политику Армении: он помешал попыткам нормализовать отношения с Турцией, усугубляет зависимость от военной мощи России, разрушил отношения с Азербайджаном, тем самым отстраняя страну от возможности участия в транспортировке нефти через свою территорию и, соответственно, от использования в своих интересах предсказываемого нефтяного бума. Хотя правительство Армении было вынуждено отступить от призывов 198—1990 гг. об объединении Армении и Нагорного Карабаха и не признало независимости последнего (вопреки требованиям значительной части общественности), оно оказывается в изоляции на международных форумах (напр., в 1996 г. на лиссабонском саммите ОБСЕ). Ереван надеется на помощь армянской диаспоры в определении внешней политики стран ее проживания, но не всегда линия Еревана и диаспоры совпадали. Президент Р.Кочарян стал больше считаться с последней.
В Азербайджане и Грузии вначале “правительство и общественное мнение рассматривало Россию скорее как угрозу, чем источник поддержкй’ (с. 98): Гамсахурдия и Эльчибей попытались резко переориентироваться на Запад. Эта политика потерпела поражение, Алиев и Шеварднадзе признали “значение России в регионе и необходимость хороших отношений с Москвой’ (с. 99), в 1993 г. обе страны вступили в СНГ, продолжая выступать против интеграции в ее рамках. Общественность по-прежнему критикует роль России в регионе. Создание ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова) отражает “стратегические интересы, отличающиеся от российских’ (с. 100). Тесные
двусторонние отношения между Грузией и Азербайджаном естественны, учитывая их общее недовольство Россией и стремление укрепить связи с Западом.
Во втором круге решающее влияние по-прежнему принадлежит России, хотя поражение в чеченской компании 199—
1996 гг. развеяло убеждение в российской непобедимости, а экономич. кризис в России подтачивает ее связи с регионом. “Отсутствие четкого руководства, непринятие решений, бесконечная борьба за власть в Москве, падающий авторитет президента Ельцина, нарушение равновесия между Москвой и регионами —все это способствует ослаблению влияния России’ (с. 103).
‘Постимперский’ менталитет многих русских (разрыв между амбициями и возможностями) и несогласованность действий верхов (МИД, М-во обороны, Березовский, Лужков) осложняют определение приоритетов в российской политике на Кавказе и в ЗК. Автор выделяет 3 фазы в этой политике. Первая—с конца 1991 г. до середины 1992 г. МИД считал ЗК (и Центральную Азию) скорее бременем для России, а военные должны были самостоятельно разбираться с судьбой военных баз, участвовали в местных конфликтах. Вторая фаза—с середины 1992 г. до конца
1994 г. московская политика стала более отчетливой — формулировались интересы России в ближнем зарубежье (право защиты бывших границ СССР, посредничество в конфликтах, защита русскоязычного населения). Третья фаза—с конца 1994 г. и начала чеченской войны —з основу положен принцип поддержания региональной стабильности. Этот принцип, хотя и с рядом отступлений, сохраняется и сейчас, и “видимо, будет сохраняться в дальнейшем’ (с. 107). Все др. страны и международные
организации должны учитывать интересы России в регионе: политики в Анкаре, Тегеране, Вашингтоне и Брюсселе, формулируя свою политику в ЗК, “должны учитывать возможную российскую реакцию и ее влияние на свои двусторонние отношения с Россией’ (с. 108).
Турция и Иран также заинтересованы в стабильности в Закавказье и не хотят противостояния с Москвой ради менее значимых интересов в этом регионе. Между ними было соперничество за влияние, в котором Турция имеет определенные
преимущества, ибо “идеалы демократии, секуляризма и потенциальные выгоды прозападной ориентации и рыночной экономики более отвечают ожиданиям элиты и общественного мнения новых государств’ (с. 11—112). Впрочем, турецко-иранское соперничество исходило из фальшивой предпосылки о вакууме в ЗК после крушения СССР, который могут заполнить соседние державы. Однако, как сказано выше, с середины 1992 г. выяснилось сохранение влияния России. И Турция, и Иран были вынуждены умерить свои амбиции и проводить более прагматичную политику. Они могут “постепенно укрепить свои отношения с государствами Закавказья, но не занять господствующее положение в одной из стран или в регионе в целом’ (с. 113).
В третьем (внерегиональном) круге интересы Запада представляют США и Европа. Учитывая важное стратегич. положение региона, они заинтересованы в стабильности в нем, в “противодействии господству какой-либо региональной державы или проникновению антизападной идеологии’ (с. 114). Зап.
интересы включают также доступ к каспийской нефти, но главный приоритет—ю повредить отношениям с Россией.
Т.обр., “геополитический баланс благоприятен для
закавказских государств. Ни одна внешняя сторона не может ныне добиться господства в регионе без чрезмерных затрат’ (с. 11—118).
Отдельная глава посвящена экономике ЗК. Автор признает достижения советского периода —превращение из сельских в городские общества с занятостью большинства населения в пром-сти и услугах. Одновременно ЗК были присущи все недостатки советской командной системы и высокая степень зависимости (особенно Армении) от др. республик СССР, что усугубило трудности после краха советской экономич. системы. Рыночные реформы начались раньше и осуществлялись более успешно в Армении, но и здесь они были принесены в жертву карабахской войне.
В 1992 г. ВВП Армении упал на 52%, в Грузии в 1994 г. на 77% по сравнению с 1989 г.; в 1997 г. после нескольких лет роста (в результате принятия стабилизационных программ МВФ и Мирового банка, а главное — соблюдения соглашений о прекращении огня), начавшегося в Армении в 1994 г., в Грузии в
1995 г. и в Азербайджане в 1996 г., совокупный ВВП трех республик все еще составлял только 40% от уровня 1988 г. (с. 123). Темпы инфляции росли с 1991 г., достигли пика в 1994 г. (Грузия — 22000%, Армения —5000%, Азербайджан —1500%), но в 199—1997 г. инфляция была остановлена (с. 12——127).
Структурные реформы в республиках проводятся, но пока последние считаются неблагоприятными для бизнеса из-за высокой степени политич. рисков и свирепствующей коррупции. В Армении —первой из всех постсоветских государств —уже в 199— 1992 гг. введена частная собственность на землю, и к лету 1997 г. 87% с.-х. земель были в частном владении; приватизация мелких заведений началась в 1993 г., к 1997 г. в частных руках 90% мелких и средних заведений, а в целом —70% (с. 123). В Грузии приватизация началась в 1993 г., к осени 1996 г. в частных руках 90% мелких заведений, к весне 1998 г. — более 75% средних и крупных, причем 20% акций этих заведений куплено иностранцами; законы о частной собственности на землю приняты в марте 1996 г., и к 1998 г. приватизировано более 1/4 с.-х. земель (с. 12—130). В Азербайджане приватизация началась (причем под давлением МВФ) только в 1996 г., к середине 1998 г. мелкие заведения были приватизированы почти полностью, для средних и крупных процесс только начался (с. 130).
Падение произ-ва в пром-сти повысило роль с.х. в ВВП и в занятости: в 1996 г. в с.х. занято 32% экономически активного населения Азербайджана, 41%—в Армении и 52%—Грузии (с. 131). Во всех трех республиках в с.х. произошел сдвиг от экспорториентированных культур (цитрусовые, хлопок) к зерну и другим продовольственным культурам для внутреннего рынка.
нефть каспийского побережья—единственный закавказский ресурс мирового значения. Ее добыча снижалась в 197—1997 гг., с 1998 г. начался небольшой рост, благодаря привлечению иностранных инвестиций, и к 2010 г. предполагается добыча 50 млн. тонн в год против 9 млн. в 1995 г. (с. 13—136). В нефть вложена львиная доля прямых иностранных инвестиций (ПИИ). В
1997 г. ПИИ достигали свыше 1 млрд. долл. в Азербайджане, тогда как в Грузии и Армении вместе —300 млн. долл. (с. 136). Нефтяные доходы могут через 20 лет превратить Азербайджан в преуспевающую страну, но они же несут опасность авторитаризма,
нестабильности из-за несбывшихся завышенных ожиданий населения в условиях резкого неравенства распределения доходов. Кроме того, при нерешенности карабахского конфликта неожиданное богатство Азербайджана может нарушить
равновесие в регионе. Это особенно проявилось в противоречиях относительно маршрутов нефте- и газопроводов.
Один из важнейших ресурсов развития ЗК —человеческий капитал. Советский период оставил квалифицированную, образованную рабочую силу. Теперь необходимо ее сохранить, чему мешают военные действия, этнич. столкновения. Точных данных нет, но по неофициальным оценкам из Грузии эмигрировали 800 тыс—I млн. чел. (20% населения)), из Армении— от 600 тыс. до 800 тыс. чел (1/2—4 населения) (с. 144). Переводы эмигрантов помогают выжить их семьям, но внутренний рынок труда лишается квалифицированных работников. Учитывая ухудшение систем образования и здравоохранения, эту потерю трудно восполнить.
В целом, экономика трех республик стабилизировалась, в перспективе необходим устойчивый рост, чтобы возместить потери начала 90-х гг. Армения дальше других продвинулась по пути реформ, но ее сдерживает нерешенный карабахский конфликт. Азербайджан отставал в проведении реформ, но его преимущество —нефть. Преимущество Грузии —ее географич. положение на пути из Европы в Китай, продвинутость структурных реформ. При неизменности нынешних условий кажется, что Азербайджан стоит на первом месте, Армения —на последнем. В случае же возобновления конфликта или политич. нестабильности, Армения имеет преимущество “высокой стабильности, удержанной во время перехода от одного президента к следующему’ (с. 146).
В заключение автор подчеркивает, что проблемы, стоящие перед Арменией, Грузией и Азербайджаном, сходны с проблемами других посткоммунистич. государств, но проявились они с особой силой вследствие культурных и историч. характеристик, а также стратегич. значения региона. Армения была близка к экономич. крушению в 1992-1993 гг., Грузия — к полной анархии и гражданской войне в 1993 г., существование азербайджанского государства было поставлено под вопрос военным поражением и
внутренней борьбой в 199—1994 гг. Сейчас положение во всех республиках существенно улучшилось, но стабильность остается хрупкой.
Ключевые политич. приоритеты на ближайшие годы: взаимоотношения государства и общества; формирование гражданского, а не этнич. сознания, институционных рамок взаимоотношений титульных наций и нац. меньшинств; более полное использование человеч. капитала; сотрудничество в регионе и восстановление роли ЗК как моста в Евразии. Все это зависит и от развития в самих республиках и от внешних факторов - прежде всего от политики России, в меньшей степени от политики Турции, Ирана, США, а также от экспорта азербайджанской нефти. “Однако самый важный фактор, от которого зависит будут ли прочными независимость и экономическое развитие закавказских стран, — региональные конфликты... Без их урегулирования ключевые ресурсы не будут освоены, политические риски останутся высокими, торговля и региональное экономическое сотрудничество будут по-прежнему подрываться блокадами’ (с. 149).
С.И.Кузнецова
