CC BY
173
10.3. ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ДОМ КАК МЕРА ПРИЗРЕНИЯ ПОКИНУТЫХ ДЕТЕЙ
Черкашина Наталья Валерьевна, к.ю.н., доцент. Должность: доцент. Место работы: кафедра гражданско-правовых дисциплин, факультет права и социальных технологий, Муромский институт (филиал) Владимирского государственного университета. E-mail: natasha8181@mail.ru Аннотация: Статья посвящена истории деятельности воспитательных домов как форм защиты незаконнорожденных и нищенствующих детей и оказанию им трудовой помощи в период правления Екатерины II. В исследуемый период проблема «призрения бедного юношества» стала одной из угроз экономической безопасности России, так как значительная часть трудоспособного населения России не хотела участвовать в производстве материальных благ.
Ключевые слова: незаконнорожденные, нищенствующие, воспитательный дом, призрение, попечение, опекунский совет.
EDUCATIONAL HOUSE AS A MEASURE OF SHELTER TO ABANDONED CHILDREN
Cherkashina Natalia Valerevna, PhD in Law, associate professor. Position: associate professor. Place of employment: civil-law disciplines chair, law and social technologies department, Murom institute (branch) Vladimir state university. E-mail: natasha8181@mail.ru Annotation: The article is devoted history of activity of educational houses as forms of protection of illegitimate and begging children and to rendering of the labor help by it in Catherine II board. During the investigated period the problem «shelter poor youth» became one of threats of economic safety of Russia as the considerable part of able-bodied population of Russia did not wish to participate in manufacture of material benefits.
Keywords: Illegitimate, begging, the educational house, shelter, care, tutorial council.
При Екатерине II вопрос о защите незаконнорожденных и нищенствующих детей получил новое развитие. Еще до вступления на престол, она познакомилась с литературой просветительной философии. Ее особенно интересовали взгляды писателей - мыслителей на государственный и общественный строй, на сущность народного блага, на отношения государя к подданным. Самолюбивое желание быть на высоте просвещенного монарха побуждали ее заботиться о благе страны, и потому постоянно внушалась подданным мысль, что власть свою она связывает с обязанностью сделать русский народ счастливым и добродетельным.
Следуя библейским заветам и идеям просвещенного монарха, она проявила живейшую заботу о школах для подрастающего поколения, т.к. помощь образованием есть наилучшая для детей. Эти ее идеи просматриваются в «Начертании об приведении к окончанию проекта нового уложения», в котором было признано учреждение специальной комиссии «о училищах и призрении»[1]. Такое сочетание «училище и призрение» наводит на мысль, что императрица рассматривала училища как предупредительное средство от нищеты. Тому подтверждение мы видим и в 6 пункте «Инструкции Слободской губернии губернатору» от 29 апреля 1765г., которому предписывалось сирот, «ходящих по миру отдавать тамошним учителям тому, кто их взять пожелает»[2].
В этом плане стоит обратить внимании и на проект московского купца П.Д. Ларина о заведении на собственный счет «презрительного училища» в родном селе Любиче Рязанской губернии. Предполагаемое училище должно было иметь «призрение бедного юношества, не имеющего от родни помощи и совсем без родных, каковых во всяком селения довольно бывает; и каковые, как остающиеся в бедности, от своеволия гибнут, вместо того, чтоб быть полезными обществу, по их состоянию и званию». На это богоугодное заведение купец жаловал 50000 руб. В специальном именном указе от 12 марта 1778г. на имя гофмейстера Елагина императрица отмечая «похвальное намерение» купца, которое «являет в нем гражданина, о пользе общей усердно попечительного», повелела открыть учебное заведение[3]. К сожалению, при жизни П.Д. Ларина училище не было открыто, т.к. в августе того же года он скончался. Но дело благотворителя подхватили его родственники и училище в 1819г. все же было открыто, и к 1876 г. в нем обучалось 1106 учеников.
Вопрос о бедных и брошенных детях, гибнущих тысячами в стране, был императрице как нельзя близок. Составление проекта об устройстве в Москве воспитательного дома для призрения незаконнорожденных детей было поручено генерал - поручику И.И. Бецкому. Генерал был образован по-западноевропейски: он прекрасно знал языки и хорошо был знаком с современной литературой Европы. Саму идею о воспитательных училищах он почерпнул с Запада, в частности, Лиона и Касселя.
Вопросами воспитания в тогдашней Западной Европе особенно увлекались, и, прежде всего, во Франции, где создавались смелые и разнообразные педагогические теории, общей чертой которых являлся философски - рационалистический дух. Бецкой увлекся этим, и у него возникла идея посредством правильного воспитания создать особую породу людей, без которой невозможно благоустройство российского государства. Являясь сторонником просвещенного абсолютизма, Бецкой видел верховный долг монарха в оказании помощи всем несчастным подданным, и, прежде всего, самым беззащитным - детям. Это и стало главным мотивом создания Воспитательного дома.
В 1763г. «Генеральный план Императорского Воспитательного, для приносимых детей, дома и госпиталя бедных родительниц в Москве» был составлен и в июне передан на заключение трем сенаторам Я.П. Шаховскому, Н.И. Панину и графу Э. Миниху. Кроме того «генеральный план» побывал и в руках академиков Тауберта и Шлецера. Комиссия Шаховского, Панина и Миниха одобрила план, который 1 октября 1763г. был утвержден и обнародован. 31 декабря того же года появляется «Увещание от Святейшего Правительствующего Синода в рассуждении оного же Дома», предписывающее архиереям заботится о спасении души, увещевать «словом поучительным чрез себя, или чрез проповедников своих, простой народ к милосердию и сохранению живота неповинных и незлобивых младенцев, - и недремлющим оком надзирать, дабы то и во всех Епархиях их было наблюдаемо». Синод советовал подобранных младенцев отдавать «для вскорм-ления честным и Богобоящимся людям, пока в Дом Воспитательный отошлются»[4].
Еще в известном манифесте от 1 сентября 1763 года Екатерина II торжественно заявила, что «призрение бедных и попечение о умножении полезных обществу
жителей, суть две Верховные власти и добродетели Боголюбивого Владетеля»[5].
В этой связи он решает учредить в Москве Воспитательный Дом «для приносимых детей, с особенным госпиталем сирым и неимущим родильницам». Объявлялось, что это «богоугодное и благочестивое общее Государственное учреждение будет на веки под особым Монаршим покровительством и призрением». Выражалась надежда, что «прямые дети Отечества, наши подданные, последуя Евангельской любви к ближнему, гражданскому обязательству..., каждый по возможности своей потщится снабдевать боголюбивым подаянием, как на строение дома, так и на содержание сего общего добродетельного дела, дабы и самые уже ближнее наши потомки, к славе нашего века, могли пользоваться из того действительными плода-ми»[6].
Главнейшей особенностью системы призрения брошенных детей было то, что всю заботу о них брало на себя государство, и участие общества в этом деле не считалось обязательным. Следующая особенность заключалась в установлении централизации в государственном призрении детей: воспитательный дом учреждался один на всю Россию, а потому основание второго дома в С.-Петербурге не изменило дела, а окраины России оставались без таких заведений. Здесь оказание помощи местному населению российские правители рассчитывали на духовенство или на помощь частных лиц. Потому-то и появилось процитированное Увещевание Синода.
По плану Бецкого, частным лицам предлагалось брать детей на воспитание, но с 3-5 - летнего возраста они должны были отдавать их в Воспитательный дом.
Воспитательный дом предназначался не только для незаконнорожденных, но и законнорожденных детей, родители которых не имели средств к их воспитанию. Родившиеся в госпитале Дома младенцы также зачислялись в его питомцы. Ограничений в приеме не существовало, а самый прием детей осуществлялся тайно, без всяких удостоверений личности приносящих ребенка, если только «приносящие сами похотят объявить что-нибудь обстоятельнее». «По способности каждого» разрешалось младенцев приносить ко всем приходским священникам, богадельням, монастырям в любое время суток. Принесшим найденных детей полагалось вознаграждение по два рубля за каждого младенца. Возраст детей не определялся, но намерение создать из питомцев новую породу людей допускало прием детей «по пятому или шестому году».
Воспитательная система строилась по разделению групп детей по возрастам. Кормилицы или няньки кормили младенцев до двух лет, а после их переводили «в большие покои» и должны воспитываться обще с прочими призреваемыми . С трех и до семи лет дети проживали вместе, и советовалось «за всякую легкую работу приниматься», т.е. постепенно приручатся к труду. От 7 до 11 лет девочки оставались под присмотром надзирательниц, а мальчики - надзирателя. В это же время дети должны ходить «по одному часу на каждый день в школу», обучаясь читать и «первым основанием веры». Тогда же воспитанники занимались рукоделием: мальчики обучались вязанию Чулков, колпаков, сетей и привыкали к садовым работам, а девочки упражнялись в пряже, вязанье, плетению кружев и т.п. С одиннадцати и до четырнадцати лет воспитанники, «по силе своей и по состоянию», обязаны заниматься общеполезной работой, и один час в день обу-
чались письму, цифири и Катехизису (руководство, содержащее основные положения христианского вероучения). Наблюдалось, чтобы они привыкали не только к труду, но и чистоте. С четырнадцати или пятнадцати лет они должны «приготовиться к соверши-тельному окончанию разных мастерств», отдавая мальчиков по их склонности учиться мастерству на четыре или пять лет. Любопытно, что если призреваемый с двенадцати или более лет пожелает добровольно пожениться «с тутошнею воспитанницею», то им три или четыре года разрешалось пользоваться покоями при мастерских, «работая на себя за заплату».
Бецкой главное внимание обращал на физическое состояние и на здоровье ребенка, а затем уже переходили к «физико-моральному», потом к «моральному». Учение занимало довольно малое место. Это объяснялось тем, что все заботы воспитания направлялись на то, чтобы «образовать душу благонравную». Обучение не является фактором воспитания, т.к. «качество разума не занимает первой степени в достоинстве человеческих; оно украшает оные, а не составляет», считал Бецкой. К тому же действовал принцип, что обучать питомцев следовало, не обременяя чрезмерно их разум, и не в таком количестве, как благородных.
Питомцы обоего пола необходимы были обучаться следующим дисциплинам: познанию веры, рисованию, чтению, письму, арифметике, географии, искусству, ведение счетных книг, правилам гражданской жизни, которые управляются законами Отечества. Далее шли: «мануфактуры; фабрики; коммерция; садовничество и прочие искусства до экономии принадлежащие; изящные художества тем, кои к сему способны; рукоделия, женскому полу принадлежащие». Рисование считалось нужным для подготовки обучению письму. Арифметика и география нужны были питомцам как будущим купцам и фабрикантам. При обучении языку должны изучать «потребляемый ныне язык», а не славянский, как это было принято «в то время», когда, «хотя и полезен вообще», но для питомцев не имеет такого значения, как общеупотребительный. Изучение же иностранным языкам воспитанникам не возбранялось, но лишь настолько, чтобы они впоследствии могли читать на иностранных языках книги, «будущему их знанию приличные».
Вводя бухгалтерию в число изучаемых предметов, Бецкой считал, что она полезна для управления в домах знатных, богатых, на фабриках, мануфактурах и т.п.
Перечисленные дисциплины и мастерства должны служить средством для будущей жизни питомцев. Подготовленные таким образом воспитанники должны были сделаться полезными гражданами, а именно «третьим чином», т.е. сословием. В российском государстве было два чина - дворяне и крепостные, а питомцы, по замыслу Бецкого, по своим привилегиям должны составить «третий чин в государстве».
Управляя развитием ребенка, воспитатель должен обращать внимание на его темперамент, а потому на воспитуемого советовалось воздействовать лучше всего выговором или увещеванием. Наказания должны были применяться только тогда, когда ребенок успел заразиться недостатками других. Наказание были сравнительно легкие: стояние два часа, лишение прогулки, публичный выговор, уменьшение еды, но не во вред здоровью. Телесные наказания запрещались, т.к. «бить детей, грозить им и бранить, хотя и причины к тому бывают - есть существенное зло».
Первой заботой воспитания должно являться развитие религиозного чувства, так как оно создает высший идеал, основной чертой которого является любовное отношение «ко всему, что одарено жизнью». Непосредственно с этим идеалом связывается добродетель, в которых должны быть воспитаны питомцы, т.к. «добродетель и есть не иное что, как полезные и приятные дела, творимые нами для себя самих и для ближнего с благопристойностью и во исполнение закона». Миролюбивый человек живет по божественным и государственным законам, не гордится, не превышает власти, данной от Государя, и не злоупотребляет ею, кто не завидует и довольствуется своим положением и живет только от трудов своих - вот кредо составителя «Генерального плана».
Учредителей заботила и судьба питомцев по выходе их из Воспитательного дома. По окончанию обучения, как уже говорилось, они могли вступать в брак между собою и оставаться в Воспитательном доме, получая особое помещение и работая в мастерских за плату. Если же воспитанники покидали Дом, то они получали необходимую одежду, рубль денег и паспорт. Покинувшие воспитательное заведение и усовершенствовавшиеся в своем мастерстве или научившиеся иному ремеслу, и возвратившиеся в Воспитательный дом, то им полагалось давать по 25 рублей, и они могли становиться в нем мастерами, даже надзирателями или надзирательницами.
Учредители богоугодного заведения надеялись воспитать из своих питомцев, как уже говорилось, недостающих государству «третьего чина и нового рода людей». С этим связаны и привилегии, дарованные выпускникам: получение навсегда вольного состояния с детьми и потомками их, и, в этой связи, «никому из партикулярных людей, ни под каким видом» закабалять или укреплять их не могут. Им запрещалось вступать в брак с крепостными. Они получили право приобретать недвижимую собственность (дома, лавки), устраивать фабрики, заводы и всякие промыслы, записываться в купечество.
Учитывались и обстоятельства, когда питомец не поддавался воспитанию, были порочными, то таковых рекомендовалось отдавать в солдаты или матросы, с лишением всех тех привилегий, которые бы они получили, в случаи их благонравного поведения.
Но все эти прописанные привилегии в условиях крепостнической России являлись лишь благими намерениями, и не могли не вызвать ропот и недовольство среди дворянских кругов.
Для увеличения денежных средств Дома учреждается Сохранная казна, из которой выдавались ссуды под залог, сначала движимого, а затем и недвижимого имущества. Так, в 1791г. залогов было выдано на 650845 руб., а в 1795г. на 808060 руб.[7].
Источником существования Воспитательного дома должны были стать не государственное вспомоществование, а добровольные подаяния благотворителей, доходы от сохраненной и ссудной казны, и даже налог с ввозимых в страну игральных карт. На поддержку и развитие Дома шли конфискованные имения, налог с «публичных позорищ», т.е. театральных представлений в размере четвертой части от собранных сумм со спектакля. Имеются данные, что итальянцы Иоганн Бельмонти и Иосиф Чуди, изъявившие желание делать в Москве публичные маскарады, концерты, утраивать балы и театральные представления, уплатили в пользу Дома 2700 руб.[8].
Указом от 22 июля 1770г. власти освободили от пошлин «аптекарские материалы», ввозимые из-за границы для Воспитательного дома, а указом от 31 марта 1774г. повелевалось отдавать в Воспитательный дом, «хранящиеся в таможнях деньги, вырученные за проданные товары неизвестным людям»[9].
Сама Екатерина II говорила о постройки Воспитательного дома «общим подаянием» и приглашала всех «снабдевать боголюбивым подаянием как на строение, так и на содержание сего общего добродетельного дела». В этой связи для благотворителей и с целью привлечения жертвователей устанавливались для них ряд привилегий: дворяне могли заседать в Опекунском совете - правлении Воспитательного дома; купечество и другого звания люди награждались чинами «против Камерира от Коллегии или против Комиссара». Говорилось, что если «всякий податель или купец или иных людей во всей Империи» (включая и крепостных), внесут единожды или «впредь прибавляя» от 25 до 1000 рублей и свыше, то им за это в случае их бесчестия государство обязывалось выплатить столько же, а за полученное увечье - вдвое. Жертвователи даже получили судебные привилегии: их дело не должно откладываться не больше, чем на неделю. Воспитательный дом выдавал жертвователю «письменный вид за руками и печатью» и об этом оповещалось в Сенатских Ведомостях. Помимо практических выгод, крупные жертвователи могли пользоваться особым почетом, например, вывешиванием его портрета в Воспитательном доме.
Воспитательный дом находился под особым высочайшим покровительством Екатерины II, был автономен в своих действиях и не подчинялся никакому государственному ведомству. Во главе же его управления стоял Главный попечитель, которым должен быть личность «знатная и в особливой милости у Ее Императорского Величества состоящая особа». Он сам избирал себе преемника. Первым попечителем стал сам автор «Генерального плана» Воспитательного дома. Затем шел Совет опекунов из шести знатных персон, чином не ниже коллежского советника. Опекунов избирал Опекунский совет. Опекуны собирались на генеральные (ежегодно) и обыкновенные (раз в неделю или два раза в месяц) советы, обсуждая «о всем, что к пользе и приращению потребуется» Воспитательного дома. Все же практические дела вел Главный надзиратель, опекуны же лишь следили за общим направлением деятельности учреждения. Он выбирался опекунским советом с согласия Главного попечителя[10].
Важность для государства и общества данного монаршего шага видится в том, что петровский замысел о призрении незаконнорожденных детях в госпиталях при церквах к тому времени почти сошел на нет, и государство осталось фактически без учреждений детского призрения.
Первоначально предполагалось основать лишь один Воспитательный дом в Москве, как географическом центре государства. Открытие Московского воспитательного дома последовало 21 апреля 1764 года, а 15 марта 1770 года его отделение в Санкт - Петербурге.
Д.Н. Бантыш - Каменский отнес И.И. Бецкого к числу «достопамятных людей русских», что «имея возвышенные чувства, ум образованный, он в особенности старался извлекать пользу для облегчения бедствий незаконнорожденных, которые без покрова и имени, часто лишаются жизни, увидев только свет, или влачат жизнь горестную, лишенную воспитания, способов к
прокормлению себя, проклиная виновников бытия сво-его»[11].
Императрица всегда подавала пример, что касалось материальной поддержки заводимым учреждениям. При открытии Воспитательного дома она единовременно пожертвовала 100000 рублей, и затем ежегодно жертвовало по 50000. Примером такого добродейства служит следующий исторический факт: когда в 1762 году дворянство и купечество собрали 52000 руб. на ее памятник, то императрица решительно отказалась от него и, добавив от себя 150000 руб., приказала эти суммы обратить на поддержку училищ, сиротских домов, богадельни и другие благотворительные заведе-ния[12].
Примеру Екатерины II последовали ее приближенные, и этот капитал возрос до огромной для того времени суммы в 500000 руб. Наследник царевич Павел Петрович также не остался в стороне и ежегодно из своих средств отпускал на воспитательный дом по 20000 руб. Не отставали и частные лица и некоторые из них в течение пяти лет тратили по 25200 рублей на поддержку этого дома, а П.А. Демидов на строительство каменного здания для Воспитательного дома пожертвовал 100000 рублей. В первые пять лет существования Дома на его содержание, к примеру, внесли пожертвования граф Бестужев - Рюмин 7421 руб., Глебов - 2326, граф Сиверс - 1000, Панин - 1466, Нарышкин - 1307, Скабронский - 1300, Строгановы -2300, князь Голицын - 2300, князь Долгоруков - Крымский - 1800, а всего 20220 рублей. Многие жертвовали вещи, дома, векселя, имения с крестьянами (Правительственный Вестник. - 1874 - 23 января). В 1780г. митрополит Петербургский Гавриил (Петров) внес 1000 руб. в сохранную кассу Воспитательного Дома с тем, чтобы проценты с них шли на лекарство больных. То же он повторил и через три года[13]. По завещанию самого И.И. Бецкой, он положил на ежегодное пятипроцентное приращение Воспитательному дому капитал почти в 163000 рублей[14].
С целью большего успеха по сбору пожертвований, И. И. Бецкой уже в 1765г. предлагал Совету Воспитательного дома озаботиться о том, чтобы в городах империи завести попечителей и попечительниц. 20 ноября 1772г. произошло Высочайшее утверждение звания особых почетных благотворителей из знатнейших особ, которые приглашались Советом и как патро-ны[15].
С целью поощрения жертвователей была установлена награда медалью и, кроме того, жаловались чином камергера от коллегии лицам, вносившим ежегодно по 600 руб. и коллежского комиссара за единовременный взнос не менее 100 руб. Однако приток таких частных пожертвований был невелик. Так, чин камергера от коллегии так никто и не получил, а коллежского комиссара с 1765 по 1795 годы, т.е. за 30 лет, получили всего лишь 48 человек. Причем были годы, когда этим чином вовсе никого не жаловали. Покупка таких чинов была отменена в 1797г.[16]. И это несмотря на то, как отмечал современник: «Для нашего общества сколько нужны чины для любочестия сколько же и по самой нужде, ибо сколько бы честного жития человек ни был, от палки отделаться трудно, и для того за чинами без памяти больше гоняться, дабы тем защи-титься»[17].
Со временем и эти добровольные пожертвования постепенно уменьшались, т.к., видимо, общество охладело к этому делу, хотя время от времени, и появлялись такие жертвователи.
Несмотря на смелый проект, И. И. Бецкому не удалось его в полном объеме воплотить на практике, т.к. различные житейские обстоятельства заставили его постепенно отказаться от первоначальных положений. С самого начала возникли проблемы с кадровым обеспечением Дома. Главным надзирателем был назначен профессор Московского университета Иван Рост. К 1 декабря 1763 г. был укомплектован весьма достойными и уважаемыми лицами и Опекунский совет. Во главе него стал действительный камергер, капитан лейб-гвардии Измайловского полка М.С. По-хвиснев. Его первоочередной заботой стала постройка Дома, для которого Екатерина II пожаловала земельный участок на месте старого огромного «Гранатного двора» с Васильевским садом около Москвы реки. Предание гласило, что этот сад был разведен отцом Ивана Грозного Василием III.
По проекту архитектора Бланка, Дом должен был состоять из двух квадратных зданий на 4000 питомцев. Один квадрат для мальчиков, другой для девочек. Оба эти комплекса соединялись центральным корпусом. Отдельно устраивался родильный госпиталь, здание для фабрик, помещения для окончивших учение питомцев. При Доме планировалось возведение двух церквей.
Постройка, несмотря на материальную помощь известного богача А.П. Демидова, продолжалась очень долго, да так его проект и не был полностью осуществлен. Один из квадратов так и не был построен.
Возведение Дома только лишь планировалось, а прием младенцев в него был уже назначен на 21 апреля 1764 г., в день рождения Екатерины II. С этой целью срочно возводятся временные помещения для служащих и питомцев. В этот же день в строительство Дома был заложен первый камень с памятной надписью на русском и латинском языках. В первый день приняли 19 младенцев, первым двум из них были даны имена Екатерины и Павла. До 1 мая было принято 53 младенца[18]. Постепенно число призреваемых младенцев увеличивается. Если, к примеру, в 1771г. таковых было 604, то через пять лет их удвоилось, в 1786г. - учетверяется, а в 1795г. - увосьмеряется, достигнув к следующему году общей цифры в 5225 человек[19].
Опекунский совет Воспитательного дома уже в 1764г. ходатайствовал об устройстве детских пристанищ при женских монастырях и у частных лиц во всех епархиях для воспитания покинутых детей до пяти лет, после чего они должны были передаваться в Воспитательный дом. Правда, постановлением этого Совета от 1 мая 1766г. и 9 января 1768г. запрещалось принимать детей в Воспитательный дом свыше двух лет и четырех месяцев, «дабы в нежные сердца не вселять дурных примеров». Небольшие частные приюты для призрения брошенных детей на свои средства были открыты: новгородским губернатором Сиверсом;
нижегородским прокурором Бахметевым; купцом Макаровым в Белозерске; вологодским купцом Бурениным в собственном доме (причем, ввиду большого поступления детей, местное купеческое общество постановило отпускать ежегодно на содержание питомцев по 100 руб.); крепостной крестьянин графини Головниной Федор Белотелов, около Казани учредил своим иждивением приют несчастных младенцев. А всего таковых открылось тринадцать приютов[20].
До нас дошел исторический факт, что указом от 27 ноября 1773 г. городу Осташкову под присмотром местного магистрата разрешено было завести «дом для
воспитания найденных и родителями оставленных обоего пола младенцев»[21].
Привлекая к себе брошенных младенцев со всей России, Воспитательный дом оказался в довольно сложном положении, не в состоянии предоставить им хорошее содержание и уход. Положение усугублялось еще и тем, что духовенство, несмотря на «Увещания» Синода, не отозвалось на это дело. Причина заключалась в бытовавшем в их среде мнении, по которому «стыдно вмешиваться в такие дела», т.к. большинство брошенных детей являлись незаконнорожденны-ми[22].
Идя по пути насаждения и развития благотворительности и, в частности, учреждения таких ее форм, как воспитательные дома, которые, по сути, являлись закрытыми благотворительными заведениями, что не могло не отразиться на их практическом существование. Тайный прием младенцев, увеличивался с каждым годом. Такой прием давал возможность всем прибегать к помощи Дома, слагая с себя заботу о своих детях. Это приводило к большой скученности питомцев, что вредно отражалось на их здоровье. И как результат - большая их смертность. Члены Опекунского совета сами признавали большую смертность младенцев. В донесении Главному попечителя от 19 июня 1764г., т.е. спустя три месяца деятельности Дома, авторы, говоря о высокой смертности младенцев, писали: «по совести сказать, без жалости на то смотреть не можно, как одних приносят, а других, похороня, относят, и прежде принесенных ни одного нет, а которые ныне есть, то те, коих ежедневно приносят, а число умерших простирается до 150»[23]. Следовательно, все первые принесенные младенцы в Воспитательный Дом через три месяца уже умерли. С такого печального результата началась деятельность Дома. Всего же в 17б4 году из 523 младенцев умерло 424, т.е. 81,07%; в 1765г. из 793 умерло 597 или 72, 76%; в 1766г. из 742 детей, не стало 494 или 76, 52%; в 1767г. из 1089 принятых на воспитание, скончалось 1073 ребенок или 98, 53%; в 1768г. из 1114 умерло 687, т.е. 61, 67%. Выход был найден в эвакуации детей в деревни на воспитание в благонадежных крестьянских семьях. Результат был на лицо: в 1770 году смертность упала до 24,5 процентов. С целью предупреждения смертности, опекунский совет стал раздавать детей на воспитание по деревням, и после этого смертность уменьшилась в два раза, а потом и втрое (в 1768г. смертность составляла 61, 67%; в 1769г. - 39,12%; в 1770г. - 24, 65%)[24].
Однако проблема со смертностью детей продолжала оставаться острой. В 1771г. в Воспитательном доме умерло около 80% младенцев. В последующие годы коэффициент смертности не уменьшался, и даже доходил иногда до 100% и выше. Например, в 1789г. было приято 1052 ребенка, а скончалось 1207. С 1770г. по 1796г. Воспитательный дом призрел 22439 детей, из них умерло 20878 младенцев[25].
Большую смертность за 1764-1766г. можно было объяснить свирепствованием в то время в России оспы. Видимо, это сказалось и на катастрофическую смертность 1767г. В этой связи, чтобы покончить со смертностью, Опекунский совет открывает у себя оспопрививание, которого в России до 1768г. не было. Следовательно, история оспопрививания в Воспитательном доме - это одновременно и история оспопрививания в России.
Кроме того, с целью предупреждения смертности, опекунский совет стал раздавать детей на воспитание
по деревням, правда, лишь на вскормление, а затем с 9 месяцев (потом с 3 - 5 лет) их возвращали в Дом. Первый такой почин был осуществлен уже в 1765г., когда было отдано 10 младенцев. Кормилицам платили по два рубля в месяц за питомца. С 1768г. для надзора за жизнью питомцев в деревнях стал назначаться особый чиновник (с 1777г. лекарь), обязанный сначала еженедельно, а впоследствии ежемесячно объезжать деревни и лично удостоверяться, как они содержаться, и нет ли больных, занося сведения в специальный журнал и доносить Главному надзирателю. И после этого смертность уменьшилась в два раза, а потом и втрое (в 1768г. смертность составляла 61, 67%; в 1769г. - 39,12%; в 1770г. - 24, 65%)[26].
Такой бескомпромиссный оппонент и современник Екатерины II как князь М.М. Щербатов, замечал, что из этого сиропитательного дома императрицы «множество малолетних померло, и по истечению двадцати лет после его открытия, «мало или почти никого ремесленников не вышло»[27].
Тайный прием младенцев стал выражать неудовольствие у дворян, т.к. они предполагали, что их крепостные крестьяне будут отдавать туда своих детей, и тем самым обеспечивать им свободу. Были случаи, когда питомцев отдавали помещикам, если те доказывали свои права на них. В адрес Дома раздавались и упреки в том, что тайный прием младенцев способствует понижению у населения материнских родительских чувств.
Возникли проблемы и с преподавательским составом, и с обучением мастерству воспитанников. Созданная при Доме фабрика превратилась в пользование питомцев как даровой рабочей силой. Не дала ожидаемого результата и отдача детей на обучение к мастерам: за содержание питомцев им не платили, и как результат плохое содержание учеников, эксплуатация их труда.
Тем не менее, учеников, зарекомендовавших себя способными к наукам или искусствам, все же старались обучать таковым. Имеются сведения о посылке воспитанников на обучение медицины в Вену и Страсбург. С этой целью был заведен особый капитал в 22 тысяч рублей, завещанный княгиней Голицыной (урожденной княгини Кантемир) и племянницей И.И. Бецкого. Благодаря этому получили образование известные доктора медицины Н.М. Максимович - Амбодик, автор многих медицинских сочинений, А.М. Шумлян-ский и др.[28].
Питомцы обучались и театральному искусству: в Москве у актера Василия Померанцева и содержателя театра Медоксу; в Петербурге - у актера Дмитревского и содержателя театра Книпера. Правда, обучением у содержателей театров Опекунский совет был крайне недоволен, и контракт с театральными деятелями был прекращен[29].
Надо признать, что успехи в устройстве судьбы питомцев были единичными, и, в общем, воспитание детей было неудовлетворительным, и по признанию самого основателя: «Дом спасения обращают в дом по-гибели»[30].
Причины такого горького признания крылись в самом строе заведения, и в большей мере в существовавших культурно - бытовых условиях жизни государства. Так, казалось бы, многочисленные привилегии, данные Дому, на практике оказались малоэффективными, особенно с финансовой стороны: доходы были незначительными, а частные пожертвования нерегулярными и небольшими. Положение несколько стабилизирова-
лось учреждением так называемой «вдовьей казны», ссудной и сохранной казны.
Не всегда ладно было и с управлением Воспитательного дома, в особенности взаимоотношения Опекунского совета с Главным попечителем. Не брезговали Главные надзиратели пользоваться казенным имуществом: постройка на казенный счет личных домов, приобретения домашней обстановки, покупка экипажей и т.п.
Воспитательный дом не достиг планируемых целей. К примеру, такая утопичная цель как образование из питомцев «третьего чина» была невыполнима в условиях того времени, т.к. этому классу, основывающему свое благосостояние на личном труде, не было место в крепостнической стране. Однако идея о воспитании трудоспособных граждан из брошенных детей все же была осуществлена и явилась полезной для государства. Но и здесь проявились свои изъяны: стремление к идеальному воспитанию привело на практике к созданию искусственной обстановки в этом деле.
Уязвимым местом Воспитательного дома являлась организация его управления: трудность подыскания персонала с идейным желанием служить делу; отсутствие профессиональных кадров; недоступность общественного контроля над Домом; положение с ведущими дела лицами отличались неопределенностью.
Главное же, русская крепостная действительность не могла дать развиться здравым и ценным идеям «Генерального плана» И.И. Бецкого. При низком уровне просвещения, при общей грубости нравов, в воспитателях Дома зачастую оказывались люди недобросовестные и непросвещенные.
Однако, несмотря на все свои недостатки, в целом следует все же признать, что по своим идеям благотворительности и культурным начинаниям в деятельности Воспитательного дома, это учреждение явилось для того времени полезным делом.
Кроме деятельности Воспитательного дома, Екатерина II не забывала применять и иные меры защиты «зазорных» детей. Обращением властей за помощью к простому народу в деле спасения подкидышей, служит и указ от 21 декабря 1772 года, навеянный суровой действительностью, когда незаконнорожденных детей даже подкидывают зимой на произвол судьбы. В целях предотвращения их гибели людям, которые возьмут подброшенных младенцев на воспитание, законодательно обещалось вознаграждение: за двухлетие 10 рублей, за три года - 18, четырехлетие - 24, а за пятилетие по 30 рублей в год[31].
При защите незаконнорожденных детей власть не прерывала союзнических связей с церковью, и всегда находила живейший отклик на призывы императрицы в данном вопросе. К примеру, по ее указанию Синод обратился к епископам с увещеванием, прося их и священнослужителей выступать с проповедями о спасении несчастных младенцев, прося честных и богобоязненных прихожан брать детей на кормление до передачи их воспитательным домам. С этой целью местным иерархам поручалось у себя основывать си-ропитательницы или приюты.
С воцарением Павла I Воспитательные дома переходят под покровительство императрицы Марии Федоровны, но характер отношений в них остается прежним. Она приобретает новый дом в центре Москвы и составляет собственное «Установление по воспитательным домам».
Таким образом, за период ХУШ столетия, в России проводятся многочисленные опыты по призрению и
воспитанию бесприютных детей. Первые такие опыты за счет государства и духовных властей были предприняты Петром I, но их результаты для ученых до си пор остаются во многом неизвестными: расходы государства на воспитательные дома; число приносимых детей; способы их выкармливания; их смертность и т.п.
От екатерининского времени в этом плане дошли многочисленные свидетельства. Из них видно, как постепенно на гуманную мечту императрицы налегала тяжелая рука суровой российской действительности, и какие печальные результаты принесли ее человеколюбивые планы и проекты.
Список литературы:
1. Полное собрание законов Российской империи I. (далее - ПСЗ) Т.18. №13095
2. ПСЗ I. Т. 16. № 12430
3. Петр Данилыч Ларин. // Древняя и новая Россия. 1876. № 3. С. 249; ПСЗ I. Т.20. №14719
4. Учреждение императорского Воспитательного для приносимых детей и госпиталя для бедных родильниц в столичном городе Москве. Ч. I. СПб., 1767. С. 23-30; Основание Воспитательных домов в России. Очерк из истории государственного призрения детей) // Трудовая помощь. 1917. №4-5. С. 273
5. ПСЗ I. Т.16. №11908
6. Учреждение императорского Воспитательного для приносимых детей и госпиталя для бедных родильниц в столичном городе Москве. Ч. I. СПб., 1767. С.1-2
7. Вестник благотворительности. 1902. №2. С. 16
8. Майков П.М. Иван Иванович Бецкой. Опыт его биографии. С. 233-124
9. ПСЗ I. Т.19. №13485, 14139
10. ПСЗ I. Т.18 №12957; См. также: Генеральный план Императорского Воспитательного, для приносимых детей, Дома и Госпиталя для бедных родильниц в Москве (1763- 1767). В 3 -х частях. СПб., 1889
11. Бантыш - Каменский Дм. Словарь достопамятных людей русской земли. Ч. I. М., 1836. С. 166
12. Григорьев В. Реформа местного управления при Екатерине II (Учреждение о губерниях 7 ноября 1775г.) СПб., 1910. С. 322
13. Трудовая помощь. 1916. №2. С. 179
14. Завещание от главного попечителя Бецкого, воспитательного дома почтенному Санкт - Петербургскому Опекунскому совету // Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских при Московском университете. 1863. Кн. IV. С. 147
15. ПСЗ I. Т.19. №13909
16. Соколовский Михаил. Екатерина Великая как благотворительница // Вестник благотворительности. Литературный отдел. 1902. №1. С.50
17. Трудовая помощь. 1917. №4-5. С. 286
18. Майков П.М. Иван Иванович Бецкой. Опыт его биографии. С. 156
19. Вестник благотворительности. Литературный отдел. 1902. №2. С.17
20. Майков П.М. Иван Иванович Бецкой. Опыт его биографии. С. 149; А. И-ов. Воспитательные дома в России. // Вестник Европы. 1890. №6. С. 496
21. ПСЗ I. Т.19. №14075
22. Трудовая помощь. 1917. №4-5. С.297
23. Трудовая помощь. 1917. №4-5. С. 298
24. Трудовая помощь. 1917. №4-5. С.300; Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. Полут. 13. С. 277
25. Вестник благотворительности. Литературный отдел. 1902. №2. С. 17
26. А. И-ов. Воспитательные дома в России // Вестник Европы. 1890. №6. С.497 - 498
27. Князь М.М. Щербатов. О повреждении нравов в России. СПб., 1906. С. 80
28. Пятковский. С.- Петербургский Воспитательный дом под управлением Бецкого // Русская старина. 1875. №12. С.633
29. Майков П.М. Указан. соч. С. 174 - 175
30. Трудовая помощь. 1917. №4-5. С. 307
31. ПСЗ I. Т.19. №13930
Рецензия
На рукопись статьи соискателя степени доктора юридических наук, доцента, к.ю.н., доцента кафедры гражданско-правовых дисциплин Муромского института (филиала) Владимирского государственного университета Черкашиной Н.В. по теме: «Воспитательный дом как мера призрения покинутых детей».
Научная работа Н.В.Черкашиной представляет актуальное исследование по теме, имеющей научное и практическое значение.
Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью дальнейшего укрепления социальной сферы и всей политической системы России, в связи с чем возрастает интерес к истории развития института призрения детей в России.
Результаты исследования могут быть полезны в разработке проблем, связанных с историей становления института призрения. Выводы и предложения исследования можно применить в ходе дальнейшего совершенствования социальной сферы в Российской Федерации. Современные разработчики и исполнители социальной реформы, учитывая исторический опыт (особенно его региональный компонент) могут избежать возможных ошибок в создании современного демократического общества. Научный материал статьи может быть использован и уже частично используется в преподавании таких учебных дисциплин, как «История отечественного государства и права», «Право социального обеспечения».
Научная новизна исследования заключается в проведении анализа практической реализации института призрения детей с помощью Воспитательного дома периода правления Екатерины II. С этой целью в работе были изучены условия, порядок и особенности пространственно-временного распространения институтов призрения.
На основе вышеизложенного, сформулированные в научной работе положения и выводы дополняют и расширяют сферу научного знания в области историко-правовых дисциплин. Исследование
Н.В.Черкашиной, таким образом, имеет теоретическое и практическое значение и является научным исследованием, имеющим перспективы для дальнейшего научного поиска.
Автор делает вывод о том, что за период XVIII столетия, в России проводятся многочисленные опыты по призрению и воспитанию бесприютных детей. Первые такие опыты за счет государства и духовных властей были предприняты Петром 1, но их результаты для ученых до сих пор остаются во многом неизвестными: расходы государства на воспитательные дома; число приносимых детей; способы их выкармливания; их смертность и т.п.
Данный вывод автора подтверждает актуальность рассмотрения правового регулирования деятельности воспитательных домов для заботы за незаконнорожденными детьми, создание нормативной базы для укрепления и защиты института призрения «зазорных» детей в Российской империи.
Автор подтверждает, что от Екатерининского времени дошли многочисленные свидетельства о призрении брошенных детей. Из них видно, как постепенно на гуманную мечту императрицы налегала тяжелая рука суровой российской действительности, и какие печальные результаты принесли ее человеколюбивые планы и проекты.
На основании вышеизложенного, работа Черкаши-ной Н.В. может быть опубликована в журнале, входящий в перечень ВАК. Источники, используемые при выполнении научной статьи, являются достоверными.
Профессор кафедры государственно-правовых дисциплин НОУ «Нижегородская правовая академия» (институт), доктор юридических наук Ю.Г.Галай
